Глава 7 Неожиданные повороты. Часть 1

Милания одела светло-персиковое платье, и несмотря на то, что за окном уже воцарились ранние сумерки, водрузила на свои огненно-рыжие кудри, новенькую шляпку, идеально подходящую по цвету к платью.

– Ну как тебе? – не прекращая крутиться перед зеркалом, вопросила она.

– Идеально! – искренне похвалила я выбор подруги.

Шляпка, действительно очень хороша. И вообще этот цвет удачно гармонирует с оттенком её волос, выгодно подчёркивая сияющие зелёные глаза.

К этому моменту, настроение у Милании не просто поднялось, она буквально светится. Остаётся лишь позавидовать той лёгкости, с которой она забывает о всём плохом или грустном. Стоило мне завершить одевание и что-то напевающая себе под нос подруга, не дожидаясь пока я направлюсь к двери, выскользнула в коридор.

– Ой! – раздалось оттуда. – П-простите…

– Надо быть поосторожнее, – добродушно отозвался мужской голос, от звуков которого я аж споткнулась, да так и замерла с протянутой рукой, не решаясь коснуться дверной ручки.

Внутри меня всё задрожало от неожиданно нахлынувшего страха и совершенного неуместного ликования. Одна часть меня желает выпорхнуть в коридор, чтобы хоть на миг, но увидеться с графом Дортансом, в то время как другая, паникует и кричит: «Что он здесь делает? У него роман с одной из студенток?!»

– А где ваша подруга? – тем временем донёсся со стороны коридора вопрос, и как же мне хотелось, чтобы он был адресован Милании, а не какой-нибудь из соседок по общежитию.

Неведение о том, что происходит за дверью, начало выжигать меня изнутри. Ощущаю, как из-за этой неизвестности, в груди начинает зарождаться раздражение и щемящая грусть. Наверное, это и есть та самая ревность, о которой я немало наслышана. Что они там делают? Почему из коридора ничего не доносится? Ни голосов, ни шагов… Может кто-то ответил, но настолько тихо, что я не расслышала? Например, пожали плечами, мол, не знают. Или кивнули в сторону какой-то комнаты, и граф уже ретировался туда…

Стук в дверь застал меня врасплох, почему-то я даже мысли не допускала, что он пришёл именно ко мне! Но делать нечего, открываю.

– Позволите войти? – продолжая стоять на пороге, поинтересовался гость.

– Да-да, конечно, – поспешно произношу, стараясь не обращать внимание на застывшую словно статуя Миланию, круглые глаза которой грозили вылезти из орбит.

Гость прошёл в комнату, окинув её оценивающим взглядом, будто был здесь впервые. Хотя, что тут удивительного? На территории ВУЗа шесть общежитий, вряд ли он бывал во всех имеющихся в них помещениях.

– У вас довольно уютно, – нарушил гость затянувшееся молчание.

– Благодарю, – произношу, а сама гадаю: что его сюда привело?

– Насколько мне известно, – как-то задумчиво начал он, и оборвав фразу на полуслове внимательно посмотрел мне в глаза, отчего я лишилась последних капель рассудка. И тут же он резко отвернулся к окну, будто что-то в сгустившейся за ним тьме, неожиданно привлекло его внимание. – Насколько мне стало известно, вы, фиета, сегодня были в городе?

– Д-да… – не без труда выдавила я в ответ. – Мы что-то нарушили?

Вдруг, студентам нельзя покидать территорию университета без согласования с руководством ВУЗа? От этой мысли, всё внутри перевернулось. О, боги! Меня же могут отчислить! И за что? За нарушение правил, о существовании которых я даже не знала!

– Нет, что вы, – как-то невесело усмехнулся, граф. – Ни о каких нарушениях речи не идёт, – добавил он, и у меня словно гора с плеч свалилась. – Но в следующую субботу вы должны будете явиться во дворец.

– К-какой дворец? – уставилась я на него.

Видно же – что-то не нравится ему, но что именно?

– Тут всё написано. Вот… – он вытащил из-за пазухи небольшой конвертик и протянул мне. – Надеюсь, вы понимаете, что на приглашения подобного рода, отказами не отвечают, – произнёс граф и, не прощаясь, вышел из комнаты.

Что это было? Я? Во дворец? Какой ещё дворец? Зачем? Неужели меня герцог нашёл? Может у него быть в столице дворец? Почему бы и нет… Но… почему эту новость принёс именно Дортанс?

Ничего не понимая, стою, не в силах оторвать взгляда от закрывшейся за его спиной двери. И да, непроизвольно прижимаю к груди, хранящий тепло его тела, конвертик.

– Ну, ты где?! – воскликнула ворвавшаяся в комнату Милания. – Ой! А что это? – вырвав из моих рук письмо, она вмиг очутилась на своей кровати, с явным намерением его вскрыть.

– Тебе не говорили, что чужие письма читать нехорошо? – ещё не до конца придя в себя, поинтересовалась я, и с опозданием осознала, что прозвучало это грубо.

– Хочешь, чтобы я обиделась? Не дождёшься! – став немного серьёзнее, произнесла подруга. – На кого-то другого – легко! Но, не на тебя. И тем более не сейчас, когда у меня в руках письмо от графа Дортанса!

– Оно не от него, – признаюсь.

Если это нечто настолько расстроило графа, то у меня совсем нет желания узнавать, что же там внутри. Понимаю – придётся. Не зря же он упомянул о том, что это предложение, от которого не отказываются. Прочту, но не сейчас… Не тогда, когда так свежи воспоминания о нашей встрече.

– Ну так открывай же! Иначе, я сделаю это – сама! – не унимается Милания.

– Мы кажется собирались поесть? – произношу, в надежде оттянуть неизбежное. – Столовая может закрыться, а письмо никуда не денется, – говорю.

– Ну ладно, – на удивление покладисто соглашается подруга. – Но как только вернёмся, ты дашь мне его прочитать! Ладно?

– Как хочешь, – пожала плечами я.

В столовую, вопреки обыкновению, шли молча. Милания нет-нет да порывалась, что-то сказать, но каждый раз так и не решалась. А я вспоминала все мельчайшие подробности столь недолгого визита графа. Охватившее меня странное чувство во время его разговора с Миланией. И резкая смена настроения, когда он вошёл в комнату. В памяти отложилось каждое его движение: поворот головы, шаг, жест, выражение лица… Его странный взгляд, от которого у меня ноги едва не подогнулись. То, как сверкнули его глаза, когда он пояснял необходимость принять приглашение… Мне кажется… Нет… Но… А всё же… Вдруг я ему не безразлична?

Народу в столовой в столь поздний час было немного, однако спокойно поесть нам не удалось. Невесть откуда появились девицы из общества «Лемборнских дев». Совершенно не интересуясь нашим мнением, они подсели за наш столик и начали расписывать немалочисленные плюсы вступления в их ряды. Собственно, я уже решила, что соглашусь, но смотря на этих нахалок, из принципа решила поломаться.

– Графиня, вы не представляете насколько это престижно! – воскликнула одна из девиц.

– Возможно, – сдержанно улыбаюсь, вместо того, чтобы прыгать от вполне ожидаемого, в данной ситуации, восторга.

И моя холодность небезосновательна. Раздражает их высокомерие, они без умолку расхваливают всевозможные положительные стороны вступления, и порой начинают такую чушь нести, что впору рассмеяться. Но я сдерживаюсь, однако стоит с чем-либо не согласиться, отмахиваются с таким видом, будто, говорят: «Что с этой дурочкой разговаривать?» А сами-то что из себя представляют? Да, они вначале представились, но то ли близняшками являются, то ли… В общем, все четверо по непонятным причинам очень похожи друг на друга: схожий фасон и оттенок платьев, тёмные, почти чёрные, прямые как пакля, волосы, собраны в однотипные причёски, скрывающие от глаз такие характерные особенности, как форма краевой линии роста волос, одинаковый макияж… Вернее, не так. Макияж схож в оттенках, но чем дольше рассматриваешь собеседниц, тем очевиднее становится, что косметика использована не столько для выделения индивидуальных достоинств, сколько для подгона под некий шаблон. У них что тут мода такая? Так я вообще краситься не люблю, и становиться как все – точно не собираюсь.

И ещё это название «Лемборнские девы». Если бы в него входили исключительно уроженки столицы, тогда и вопросов бы не возникло, но глядя на этих девиц, сразу становится понятно, что, прибыли они откуда-то совсем уж издалека. Впору бы «Элансийскими девами» называться, было бы честнее.

– Зато каждый, сразу видит, что мы члены общества! – бодро вставила одна из девиц.

– В смысле видит? – переспросила Милания, чем немало меня удивила, неужели она ничего так и не заметила?

– Ну-у-у… – протянула одна из собеседниц. – У нас имеется своеобразный стиль одежды, цветовая гамма нарядов расписана по дням недели. Это же касается и…

– А ещё цвета волос, причёсок и макияжа, – закончила я за неё.

– Хотите сказать, что нежелание изменить цвет волос, может оказаться препятствием? – воззрилась на меня одна из девиц, а я так и не поняла, что она имела ввиду, поэтому уточнила:

– То есть, если я не перекрашусь в тёмный, то не смогу стать одной из вас?

Милания, при этих словах, непроизвольно коснулась своих шикарных огненных локонов и покосилась на мои белоснежные.

– Но, это же как эмблема, как… – начала распинаться одна из девиц.

– Это? – я не выдержала весьма красноречиво окинула взглядом их внешний вид. – Простите, но мне бы не понравилось, если бы рядом появился кто-то один похожий на меня. И уж тем более, я ни за что бы не стала становиться как все. Поэтому… – я бросила извиняющийся взгляд на подругу, – поэтому, если моя внешность, такая какая есть – помеха, значит, не судьба. И прошу нас извинить, у нас дела ещё есть, – уже вставая, произнесла я, и с облегчением заметила, что Милания поднимается следом за мной.

Из столовой выходили под не то чтобы недобрыми, скорее, шокированными взглядами не только девиц из общества «Лемборнских дев», но и ставших случайными свидетелями студентов. Нет, конечно же, то, о чём мы говорили никто услышать не мог, но даже и без этого, со стороны не сложно было догадаться, что мы с Миланией посмели бросить вызов девицам из элитного женского общества.

– Наверное, теперь нас не примут, – уже выйдя на улицу, вздохнула подруга. – Но ты не подумай, я тебя не виню. Если у них пунктик относительно внешности, то я тоже с этим совершенно не согласна, – выпалила она, и тут же словно вспомнив о чём-то, схватила меня за руку и потащила к входу в здание нашего общежития.

Всю недолгую дорогу, я прокручивала в памяти состоявшийся в столовой разговор. Полбеды, если нас просто не примут, хуже если зачислят в стан врагов. Думаю, если они имеют здесь статус неприкосновенности, то в их арсенале найдётся немало способов отплатить за несговорчивость.