Глава 3

Утреннее солнце стало по-настоящему весенним. За неделю грязный снег превратился в талую воду. Рядом с канализационными люками появились тоненькие ростки первой травки. Набухшие почки ещё боялись ночного морозца, но старались набраться за день силы от солнечных лучей.

Молодой человек в темно-синих джинсах и голубом свитере шёл по уже подсохшему асфальту, с легкостью закинув на плечо объемную сумку. Шагал он твердо, чуть пружиня, и была во всей его фигуре какая-то кошачья грация и гибкость.

Поезд пришёл без опоздания, в половине седьмого утра, и молодой человек с удовольствием выбрал пеший путь до дома. Жил он по московским меркам недалеко: пара кварталов от Киевского вокзала по прямой, а затем дворами.

Если бы люди знали, как хорошо идти вот так, пешком по городу, не боясь, что в тебя начнут стрелять из казавшегося пустым, зачищенным, дома! Какое удовольствие ощущать под ногами асфальт. Наблюдать, как просыпаются ленивые городские птицы, как они, переговариваясь о своём, садятся на прогретые коньки крыш и ржавые края мусорных баков.

Парень широко улыбнулся собственным мыслям и пригладил выгоревшую челку. Он был по южному смугл, и утренние прохожие, кто с любопытством, кто с завистью, а кто и с подозрением провожали его заинтересованным взглядом.

Показалась до боли знакомая аллея с двумя рядами еще нестриженых тополей. Молодой человек убавил шаг и подошёл к скамейке. Сел, водрузив сумку рядом на деревянное сидение. Целая гамма чувств охватила его. Он достал сигарету, долго крутил её, а затем нервно смял и раскрошил себе под ноги. Затем резко встал, закинул баул и тем же быстрым шагом пересек аллею по диагонали. Перемахнув через чугунную решетку ограды, он перешёл дорогу и нырнул в пахнущую сыростью и кошками арку. Деревянная дверь подъезда приветственно скрипнула.

Дима Комаров на секунду задержал на её шершавой поверхности ладонь и вошёл внутрь.

Он долго не мог открыть свою квартиру: руки дрожали. Ключи, словно живые, норовили выскочить. Дом встретил хозяина запустением, пылью и тишиной. Парень запер дверь, скинул обувь и с удовольствием ощутил под ногами прохладный пол.

Всё осталось таким же, как и два года назад, когда Дима, получив контракт, забежал домой на полчаса перед отправкой. Как и тогда, он снял со стены старые, купленные ещё матерью часы, и завёл скрипучий механизм. Знакомое тиканье успокоило и наполнило дом чем-то до боли родным. Дима раздвинул выцветшие шторы. Слой сероватой пыли покрывал щербатый подоконник. Дима еще помнил цветы, которые стояли здесь. И помнил, как, несмотря на все его старания, они завяли, так и не смирившись со смертью своей хозяйки.

Он набрал воду в чайник и, раскрутив вентиль, зажёг газ. Пламя вспыхнуло сначала еле заметным огоньком и лишь через пару минут набрало полную силу. Дима обошёл обе комнаты, открыл везде шторы и форточки. Сквозняк разбудил квартиру: заколыхалась цветная портьера, зашуршали старые газеты на комоде, из-под стола выкатилось легкое облачко пыли. Дима намочил висевшее на гвоздике полотенце и, продолжая думать о своем, стал вытирать мебель, автоматически подключая телефон, радио и телевизор. Затем он вывалил на диван содержимое сумки и начал аккуратно сортировать вещи. Через некоторое время снял трубку телефона и набрал номер:

- Алло, тетя Люся, здравствуйте. Так точно, прибыл! Все нормально. Буду дома, тёть Люся!

Заварив чай, Дима принял душ и переоделся в спортивный костюм. Растянувшись на постели, он моментально заснул, привычно обхватив подушку и прижав её к себе. Родные звуки и запахи обволакивали его со всех сторон, заставляя расслабиться и ощутить полный покой.

Громко тикали часы, громко чирикали воробьи, громко просыпался и начинал жить огромный город…

Когда раздался звонок, Дима дёрнулся и, с трудом разлепив глаза, подтянул телефонный аппарат к себе.

- Да? Серый, ты?! Бабуля сказала? - он вскинул запястье и взглянул на часы. - Молодец тетя Люся, дала выспаться. Ладно, Серый, не гони, конечно, приду. Сам заедешь? Уже тачкой обзавелся? Молодец! Договорились. Жду.

Дима положил трубку и, подойдя к шкафу, в сомнениях оглядел его содержимое. Вся его прежняя одежда почти подростковая, а нынешняя несла на себе отпечаток долгой дороги. Но выбирать не приходилось. Дима побрился, расчесал высохшие волосы и привычно убрал за собой. Выключив воду, он услышал автомобильные гудки под окном, с маниакальной настойчивостью повторявшиеся каждые три секунды. Комаров открыл окно и по пояс высунулся наружу.

Его друг, Серёга Позгалёв, сидел в вишневой «девятке», выкатив на асфальт крепкие ноги в адидасовских кроссовках, и жал на клаксон. Жильцы первого этажа уже активно орали в форточки, высказывая свое возмущение и называя Серёгу «козлом» и «придурком», на что Позгалёв - человек, к слову, неконфликтный, вяло отмахивался и сплёвывал.

Дима закрыл окно и, взяв ветровку и ключи, выскочил за дверь. Миновав в три прыжка два пролета, парень оказался на улице, а зайдя за угол дома, и у машины Позгалёва.

- Ну, здорово, Серый! - Дима изобразил боевую стойку и, когда Позгалёв, широко улыбаясь, вылез из салона, крепко обнял.

- Димон, ну ты, блин, в натуре, - Сергей, чуть отклонившись и сощурив левый глаз, оглядел товарища, - здоровый стал, чёрт! И это… - Серега заржал, - дружок у меня к знакомой телке в солярий пришел. Туда - сюда, зажгли, потом заснул, короче. А чего, зима, а там сухо, тепло. Полчасика покемарил под искусственным солнцем. Так ты, туда - сюда, - чернее, блин!

- Да и ты, Серый, смотрю, форму набрал. Со спины не узнал бы.

Позгалев приглашающим жестом указал на машину и водрузился за руль:

- Я, Димон, как вспомню то время, ужас за жабры берет! С пьянки и с колес чуть богу душу не отдал. Мать уже умом тронулась со мной. Сам понимаешь - одно за другим. Так вот, похмелялся я как-то в баре и с ребятами познакомился. У меня же фактура! От бати ещё...

Дима кивнул.

Отец Позгалева был мастером спорта по боксу, вел подростковую секцию во Дворце спорта. Когда Сереге исполнилось семнадцать, они с отцом решили перестраивать дачу. Посвящали этому всё свободное время. В жаркий июльский день, поднимая бревно, отец вдруг побагровел и тяжело осел на землю. Спасти сорокалетнего мужика не удалось. Многочисленные, полученные ещё в молодости спортивные травмы, привели в итоге к мозговому кровоизлиянию. Сергей не был готов взять на себя ответственность за мать и младшую сестру, ударился в гулянку и совсем отбился от рук.

- Пригласили они меня, туда-сюда, к себе в спортзал. Тренер у них классным мужиком оказался. Сказал, что с Позгалёвым можно иметь дело. Батю моего знал, все дела… - Сергей грустно улыбнулся и, крутанув руль, въехал на проспект Мира. - Я как тренироваться опять начал, сразу почувствовал, как в голове что-то поменялось, - Позгалев отпустил рулевое колесо и проделал пассы над головой. - Потом мне работу предложили в одной фирме, - он обогнал синий «Вольво», по пути показав водителю средний палец, - охранником. Но бабки очень приличные платят. Хату снимаю. Пока вот «девяточку» взял, права получил, все по уму. Я её сеструхе потом подарю. Она у меня знаешь какая? Во! - он перегнулся через локоть Димы и, открыв бардачок, достал мини-фотоальбом.

Дмитрий согласно кивнул. Младшая Позгалева с хорошим русским именем Наташа была точной, только женской копией своего брата: с румяным лицом, копной пшеничных длинных волос и крепкой округлой фигурой.

- А тут, смотри: мы с братанами на пароходике прошлым летом. А это мы к финнам ездили. Видишь - позади домик стоит? Сауна ихняя, баня, по-нашему.

Дима разглядывал фотографию, где на стандартном картоне 10 \ 15 уместилось человек двенадцать ладно скроенных и крепко сбитых, похожих как родные братья, ребят с голыми торсами по пояс в сугробе и с разнообразными ликероводочными изделиями наперевес. Горячие финские парни!

- Я как у бабули узнал, что ты вернулся, сразу всем позвонил…

- Всем? - удивился Дима.

- Ну… - Сергей пожал плечами. - Со мной же и Славка Меринов работает, и Артём Цигель, и Тузов. Помнишь Туза? Он же из ментовки ушел. Недолго музыка играла! Ритка ему двух родила, а дети, как оказалось, тоже жрать хотят. С ним тут недавно такие корки приключились, туда-сюда! Потом расскажу. Приехали, - Сергей ловко поставил «девятку» в ряд, где уже в тени красовались две «Ауди» и «Опель». - Ребята уже здесь, - Позгалев покрутил на пальце связку ключей и попинал заднее колесо. - Я спросить хотел тебя, Димон, не подумай, чего, но ты как вернулся, на совсем, или…

- Я в запасе, Серега. Контракт кончился. Пока совсем от гражданки не отвык, попробую устроиться. А то, как заяц - по полям, по горам, - он подмигнул Сергею. - Короче, хочу к матери на могилку съездить и работу подходящую найти.

- Це добре, Димон, - Позгалев похлопал друга по плечу. - На могилку вместе съездим и работу достойную найдем. Ты, главное, не дрейфь, у тебя теперь я нарисовался!

Встреча со старыми друзьями и новыми знакомыми прошла на удивление гармонично. Смутные подозрения Димы оказались верными. И Серёга Позгалев, и Слава Меринов, и несколько ребят с окрестных дворов, которых Дима знал с детства, являлись теперь членами Семёновской группировки, возглавляемой Сеней Марченко - Семёном, бывшим биатлонистом, чемпионом России, отошедшим от спортивной карьеры в сферу полулегального бизнеса и криминальных структур.

Осознание этого не испугало Диму, ему уже приходилось сталкиваться и с шахидами, и с криминалом, и с идиотами в погонах. Он мог бы развернуться и уйти, и два года назад поступил бы именно так. Но случилось то, чего он не мог себе представить. Его стране не нужны были ни живые, ни мёртвые защитники. Всё разваливалось и трещало по швам. Те, кого они освобождали, называли их захватчиками и шакалами, плевали им вслед и ненавидели как лютых врагов. И у них были на то веские основания и причины, это Дима тоже понимал.

Дом из красного кирпича, куда Диму привел Позгалев, вмещал в себя тренажёрку, двадцатиметровый бассейн, примыкавшие к нему душевую и комнату отдыха и зал, напоминавший филиал ресторана гостиницы «Россия» с неизменным роялем в углу. Присутствующих было человек пятнадцать, включая официанта - распорядителя. Когда Дима и Сергей появились в дверях, молодые люди активизировались и, не скупясь на улыбки и приветствия, обхлопали друзей со всех сторон весьма ощутимыми тычками.

Самого Марченко на встрече не было. Ознакомившись вкратце с характеристиками Дмитрия Комарова, данными его друзьями и работниками военкомата, он дал добро на предварительную встречу и поручил основную проверку своему помощнику Паше Мизинцу, личности легендарной и широко известной.

Паша получил свое прозвище давно, лет в двадцать, когда в неравной схватке с гопстопниками, охраняя вверенную ему территорию рынка, он попытался в одиночку отбить у них фуру с апельсинами, которую те решили украсть. Паша изуродовал кисть правой руки, голым кулаком отбивая направленный на него нож. Избитого, без сознания, его обнаружил отлучившийся за пивом напарник. Вызвал смену и основную группу разбора. Пашу отвезли в травмпунт, где в него за общим столом влили стакан спирта и провели операцию, ампутировав практически оторванный мизинец. О целесообразности данной процедуры никто в тот момент не задумывался, так как медпункт в полном объеме находился в праздничном подпитии. Дело шло к середине января и решения принимались быстро.

Очнувшись наутро, Паша крепко похмелился, понял очевидность произошедшего, потряс за грудки не совсем адекватного дежурного врача, дернул с ним же еще по сто пятьдесят и вернулся на работу, где проспал следующие сутки, ускоряя процесс заживления.

Очнувшись наутро, Паша крепко похмелился, понял очевидность произошедшего, потряс за грудки не совсем адекватного дежурного врача, дернул с ним же еще по сто пятьдесят и вернулся на работу, где проспал следующие сутки, ускоряя процесс заживления.

История обросла множеством противоречивых слухов: апельсины, в конце концов, превратились в дорогую и редкую по тем временам японскую видеотехнику, а три таджика-наркомана - в банду отморозков. К Паше прочно прикрепилось прозвище Мизинец и всё, что произошло с ним за последние десять лет, не могло изменить данного факта.

Сергей Позгалев подвел Диму к Мизинцу. Дима крепко пожал протянутую руку, не обращая внимания на уродливую кисть. Война научила его быть сдержанным в эмоциях, и сердце так же спокойно толкало кровь при виде смерти и увечий, не позволяя дрогнуть ни единой мышце. Паша коротко кивнул и указал на место рядом с собой. Братки чинно расселись и принялись за обильную еду. Паша взял запотевшую бутылку «Смирновки» и отвинтил крышку, но Дима сделал отрицательный жест. Мизинец согласно кивнул и поставил бутылку на место.

- И то, правда, не дело посреди дня градусы нагонять, - Паша смерил Диму тяжелым взглядом из-под низкого лба. Нынешнее его положение питало чувство собственного достоинства и здорового тщеславия, но не позволяло расслабляться и терять ощущение реальности. Он надолго замолчал. Сочные куски мяса отправлялись в рот Паши и перемалывались крепкими зубами. Официант налил «Боржоми» в стакан Мизинца и тут же бесшумно удалился, не мешая разговору.

- Говорун сказал, - Паша вилкой указал на Позгалева, и Дима отметил про себя, насколько точно прозвище может отразить сущность человека: Сергей и сейчас оживленно демонстрировал театр одного актера, отчаянно жестикулируя столовыми предметами, - что ты военное училище закончил, в Чечне порядок наводил. Не снайпер, часом?

Дима напрягся и отодвинул от себя тарелку.

- Ну-ну… - Паша откинулся на спинку стула и расстегнул пуговицу пиджака на объемном торсе. - Знаю, о чем подумал. Я тебе этого не предлагал, мне это за ненадобностью. Сами предлагают. Хочешь, отвечай, хочешь, нет. Только я во всем точность люблю и недомолвок не перевариваю. Ботвой пусть питаются лохи. Пацан ты тертый, это я понял. Предложить могу много, но и взамен спрошу. Все, братан, только от тебя зависеть будет. А мы беспредельщиками никогда не были, по понятиям живем.

- Я только приехал, толком не видел еще ничего. Надо оглядеться, подумать.

- А это мы поправим, - понял его по-своему Мизинец. - К вечеру сауну организуем. Отдохнешь, с ребятами пообщаешься.

В течение двух часов собравшиеся чинно трапезничали. За разговорами Дима не заметил, когда Паша ушел. В сауну поехали на трех машинах. В «девятку» Позгалева, кроме него и Димы, с трудом уместились трое сотоварищей. После плотного обеда Диму нещадно клонило в сон, но его попутчики были активны, курили мало и всю дорогу травили анекдоты, оглашая нутро салона заразительным смехом.

В сауне их вновь встретил накрытый стол, что вызвало одобрение прибывших. Пятерка молодых разномастных девчонок, завернутых в банные простыни, с визгом и смехом окружили крепких парней. Дима усмехнулся и, стараясь не привлекать к себе внимания, скинув одежду, нырнул в бассейн. Позгалев и здесь чувствовал себя в своей стихии. Выйдя из сауны, он собрал разнополый тандем и устроил игрища морских котиков в зеленоватой воде.

- Димон, давай к нам! - крикнул, отфыркиваясь и отплевываясь, Позгалёв. - Смотри, какие девчонки! - он схватил проплывавшую мимо рыжеволосую девушку за голую грудь и, получив мокрый шлепок по спине, заржал.

Дима отрицательно покачал головой и улыбнулся в ответ.

Одна из девушек - худенькая и похожая на подростка, подошла к столу, за которым сидел Комаров. Налив полный бокал пива, с жадностью осушила. Тут же открыв новую бутылку, приложилась к горлышку.

- Плохо не будет? - Дима смотрел с искренним интересом.

По виду ребенок, эта девушка тем не менее производила впечатление опытной женщины. Что-то в ее взгляде просто кричало об этом. Она, словно только что заметив Диму, медленно опустила бокал и, облизнув губы, провела ладонями от плеч вдоль тела, как будто смахивая капельки воды. Девушка обогнула стол и села напротив, откинувшись на спинку пластикового стула. Дима почувствовал себя неловко: из одежды на ней были только намокшие крошечные трусики - танга и атласная бархотка, обвивавшая тоненькую шею.

- Я - Соня, а ты кто? Мы нигде с тобой раньше не встречались?

- Вряд ли, я только что приехал.

- А-а... Тогда, за знакомство? - она протянула бутылку навстречу. - Так как, говоришь, тебя зовут?

- Дима.

Рука Сони чуть дрогнула.

- Вот, черт, не обращай внимания. Погуляли вчера с друзьями.

- Бывает, - Дима помолчал. - Ты давно работаешь здесь?

- Ну, - Соня криво усмехнулась и обвела припухшими глазами пространство вокруг себя, - иногда, время от времени. Живу я одна, надо как-то содержать себя. Ты против?

- Я? Это твоя личная жизнь. Тебя учить - только портить.

- Точно! - Соня подняла вверх пальчик. - А я смотрю на тебя и думаю: такой крутой сильный перец, и такой положительный, аж зубы сводит. С друзьями не веселится, девчонок не тискает. Может, больной? - она с вызовом уставилась на Диму и потянулась к его бедру, но парень перехватил её за кисть и мягко отвел в сторону. В этот момент к ним подошел Славка Меринов, замотанный в белую простыню, словно древний римлянин в тогу. В руке он держал мобильный телефон, который молча протянул Диме.

- Да? - удивленно ответил Комаров.

- Это Паша. Если тебя заинтересовало мое предложение, то завтра подъезжай ко мне в офис к трём часам. Ребята скажут, куда. Всё, отбой.

Дима отдал трубку обратно Славе. Тот ободряюще подмигнул и, уже отойдя на некоторое расстояние, привлек его внимание, пальцем указывая на сидящую Соню и делая неприличные жесты. Дима отмахнулся и только тут заметил, что продолжает держать руку девушки в своей.

- Пожалуй, мне пора, - Дима встал. - Если хочешь, то я могу проводить тебя домой.

Лицо Сони вытянулось. Она стрельнула глазами в сторону Позгалева и накинула полотенце.

- Знаешь, ты иди, одевайся. А я сейчас, я быстро. Мне ведь девочек предупредить надо, и вообще…

Дима кивнул. Не хотелось возвращаться в пустой дом и предаваться болезненным воспоминаниям. Они и так его найдут. А сейчас пусть глупенькая девочка Соня расскажет ему о чем-то по-настоящему важном, о чем он не имеет ни малейшего представления. И, наверное, не хочет иметь. Всё это никому не нужно. Даже самой Соне, просто она этого ещё не знает. Сейчас пусть она просто идёт рядом. Самое главное - не оставаться одному...

Ведь только тогда она его настигает. Она его постоянная спутница - тишина.

Тишина - это самое страшное, что может быть в жизни. Тишина означает бездействие. Тишина - это смерть. Смерти он не боялся, он смеялся над ней. Что значит физическая смерть по сравнению с гибелью души? Это, скорее, спасение.