Глава 6

Илиан Иннар ещё долго стоял без движения, опасаясь и собственного тела, и чужих, звериных желаний. Впрочем, звериных – не совсем то слово, как он понял уже давно. Сила, живущая в крови, была живой и разумной.

Его слишком рано посвятили в Сильнейшие. Слишком резко открыли шлюзы седьмого круга, позволив проскочить шестой. Тело не вмещало, тяжесть давила, распирала изнутри, переполняла внутренности, стучала отбойными молотками в воспалённой голове. Он не позволял – пока ещё не позволял – тёмной энергии поглотить себя. Слишком хорошо помнил уроки мачехи, наставления мастеров и десятки примеров, когда маги сдавались потоку энергии – и неизбежно ломались. Не в человеческих силах выдержать такой напор. Порой – вот как сейчас... удержать это внутри он не мог при всём желании.

Малейшее искушение рушило внутренние барьеры. Покойный мастер Рооргх оказался прав: вожделение убивало и его, и женщину, которую он любил. Значит, старик не ошибся и в том, что он растеряет всю силу, которую обрёл столь нечеловеческим трудом. Этого Илиан допустить никак не мог.

Ярость и раздражительность убивали тоже, опустошая, иссушая, разрушая изнутри. После вспышек гнева Илиан восстанавливался долго и тяжело, подолгу не вставая с постели, - и лишь Дагборн оставался рядом. Бывший легионер в ходе безумных вспышек поступал просто: дождавшись, пока Илиан не перегорит, Дагборн зачастую почти на руках относил обессиленного подопечного в постель и ухаживал до тех пор, пока Сильнейший не проявлял признаков жизни и обретённого рассудка. К счастью, эти приступы удавалось довольно успешно скрывать даже от мастеров гильдии, а в молчании Дагборна Илиан был уверен.

Ради тёмной силы и упоения, какое та дарила носителю, Илиан ограничивал себя не только в чувственных страстях: Сильнейший порой отказывался даже от пищи.

- Я не понимаю, - признавался Илиан мачехе ещё в юности, - почему я слабею, когда сыт? Это почти незаметно, но чувствуется...

- Когда ты сыт, ты в согласии со всем миром, - усмехнулась Деметра Иннара. – Тёмная сила питается неудовлетворённостью, гневом, яростью, голодом и болью. Ты никогда её не насытишь. А насыщая тело, ты гасишь в себе и раздражение и, вместе с ним, колдовскую энергию. Держи хрупкое равновесие, не насыщай, но и не держи в узде...

Получалось с переменным успехом. Илиан слепил себя заново: отсёк слабости, нарастил броню и силу, сотворил человека, в котором даже отец не угадывал собственного сына. Исчез, умер странный деревенский мальчишка, тяготевший к запретному, но не имевший и малой возможности вырваться из ненавистного быта.

За шанс взлететь ввысь юный Илиан ухватился зубами.

- Ты слишком самоуверен, мой мальчик, - как-то обронила Деметра. – Остановись. Я дам тебе все знания Мира – в своё время. Не спеши. Ты же помнишь, чем заканчивали подобные искатели тёмных глубин...

- Помню, - нетерпеливо соглашался Илиан. – Люсьену не повезло с окружением – я избежал этой участи. Велену почти сгубила бесчувственность, гордыня и запретная страсть. Ничтожества из Братства Ночи – просто тупоголовый скот. А я другой. Ты увидишь. И не только ты!

Деметра Иннара не увидела, но поверила на слово – пришлось, когда бывшая Сильнейшая в одночасье лишилась колдовской мощи. Кропотливый план пошёл под откос: Илиану Иннару открыли шлюзы седьмого круга, чтобы не оставлять гильдию без защиты. И, как и в прошлый раз, невзирая на метку Великого Духа, Илиан не поплатился за обретённую силу ни здоровьем, ни красотой, ни благополучием близких.

Сильнейший присел у прогоревшего камина, задумчиво глядя на правое запястье. Знак Творца Мира ставили всем магам круга выше пятого, чтобы сдержать тёмную силу и не позволить ей поглотить носителя. Те, кто эту метку получал, терял нечто важное в жизни – но Илиан не потерял ничего. И по словам кристарского духовника, это означало одно из двух: либо знак Великого Духа его не спасёт, либо молодой Илиан Иннар расплатится за колдовскую мощь с лихвой в день, которого не ожидает.

В этом же кабинете его и нашёл верный телохранитель наутро. За окном давно рассвело; в коридорах гильдии раздавались голоса спешащих на занятия адептов, но никто из мастеров ещё не заглянул в кабинет главы гильдии. Это радовало и удручало – радовало, потому что сейчас Илиан не вынес бы никакого общества, и удручало, потому что в гильдии постепенно учились обходиться и без него.

Дагборн выехал из Унтерхолда сразу же, как открылись городские ворота, и выглядел не в пример лучше подопечного: с подстриженной бородой, чистый, бодрый и умытый, в свежей одежде и с начищенными до блеска сапогами. Мельком глянув на Илиана, бывший легионер молча вышел и вернулся вновь, на этот раз – с завтраком.

- Какие распоряжения на день, господин Иннар? – поинтересовался телохранитель вскользь, разглядывая больное, раскрашенное тенями лицо Сильнейшего.

Илиан жадно выпил всю принесенную воду – и на бывшего легионера взглянул совершенно другой человек. Уверенный, сильный и хладнокровный – такой, каким его и знали окружающие. Дагборн наносным не обманулся, но и напоминать о стынущем завтраке не стал.

- Сегодня разгребаем дела в гильдии, - отозвался стонгардский самородок, – а завтра отбываем в столицу. Император ждёт бруттскую делегацию, мне велено явиться.

Дагборн молча кивнул, переваривая услышанное. Очень уж не понравилось бывалому телохранителю это вот «отбываем». Если господин Иннар не сказал «полетим», вариант оставался только один.

Проклятый портал.