Пролог 4

Не знаю, сколько времени прошло, когда Петя вдруг опустился ко мне и тихо прошептал:

— Ань…

Я всегда боялась измен. Страшилась стать второй у своего мужчины, но сама стала второй. Или третьей… Быть может, четвертой?

— Сколько? — не смогла взглянуть на него, не хотела видеть Петю. Было слишком больно, слишком тяжело.

— Послушай, — надрывно шептал он, пытаясь положить руку мне на колено. Не вышло, я скинула, — ты ведь знаешь, что…

— Сколько, Петр Степанович?! — прорычала я, чеканя каждое слово.

Мужчина не ответил, тогда я взглянула на него пристально. Одна щека ректора была алая, почти синяя от пощечины, на другой остались следы от женских ноготков и кровоподтёки.

Пожав губу, он сощурился, будто съел лимон:

— Ты не хочешь этого знать, малыш.

— Боже, — я содрогнулась от нового удара, засмеявшись от бессилия и шока, — нас ведь даже не трое!

«Ты такая глупая, Аня! Натуральная блондинка», — прозвучал внутренний голос, и я неосознанно кивнула. Петр Степанович был высокопоставленной личностью, симпатичным мужчиной слегка за сорок. Как он мог оставаться свободен? С чего ты решила, что подобная личность сможет обратить только на тебя внимание?

— Что ты хотел сказать мне завтра такого важного? — зачем-то прошептала я, когда молчание затянулось. — Что за сюрприз готовил?

Сев рядом со мной на пол, мужчина не сводил с меня глаз. Его руки снова и снова пытались меня коснуться, погладить, развернуть к себе. Я не давала, не выносила его внимания.

— Квартиру тебе купил. Чтобы ты по съёмным больше не моталась и уволилась с трех ужасных работ, — выпалил мужчина, а я рассмеялась. Но когда взглянула в его опечаленные глаза, вдруг поняла: ректор не шутит.

Деньги я у мужчины не брала никогда. Не хотела, чтобы он думал, мол я с ним ради финансов. Дорогие подарки тоже, ведь их надо как-то объяснять окружающим тебя людям. А сегодня меня вдруг перемкнуло… Холодно улыбнувшись, я протянула ладонь:

— Давай, я ее принимаю.

Петя удивился, улыбнулся краешками губ.

— Теперь она тебе ни к чему, — его хриплый голос вызывал диссонанс внутри. Именно так он шептал мне всякие интимные пошлости, а теперь все изменилось. — Завтра перевезу тебя к себе?

— А жена? — прошептала я, опустив взгляд.

— Она… Уезжает сегодня, — пожал плечами ректор, словно для него это не имело никакого значения. И его собственный ребенок не вызывал никаких чувств. «Что за чудовище передо мной?», — поражалась я все больше с каждой секундой. Вдруг Петя снял со своей руки перстень с огромным красным камнем. Силой перехватил мою ладонь, грязную от слез и размазанной косметики, и надел поверх огромное, спадающее украшение. — Выйдешь за меня, Ань?

Я опешила, затаила дыхание. Те самые слова, о которых так долго мечтала, вдруг стали гадкими и мерзкими. Мужчина, который еще час назад казался самым родным и любимым, упал в моих глазах на самое дно.

— Нет, Петь, — на удивление спокойно пожала плечами я, пытаясь выдернуть руку. Он держал крепко, хмурился и злился.

Не знай я, какой ректор лгун и обманщик, решила бы, мол он боится меня потерять. Мол с ума сходит от горя… Но не сейчас, когда карты вскрылись. Я была натуральной блондинкой, но не настолько.

— Я не предлагаю тебе быть любовницей, — рыча, уточнил он, не позволяя снять кольцо.

— Понимаю, — покачала головой, соглашаясь, — это предложение поступит кому-то другому.

Устав от бессмысленной борьбы, я с силой потянула запястье на себя. Кольцо выпало на ковер, оставив царапину на пальце. Петя краснел от ярости, крылья носа его раздувались, а волосы на голове словно встали дыбом.

— Аня! — словно обвиняя меня в чем-то, прокричал он, злобно и раздраженно, — я же люблю тебя, идиотка!

«Это я тебя люблю, Петенька, — прошептал мой надломленный внутренний голос, — а ты не знаешь, что это такое».

— Так не любят, Петр Степанович. Не придумывай, — покачала головой я, наконец окрепнув настолько, чтобы встать на ноги и уйти прочь.

Возможно, я была первой, кто сказал ректору нашего университета «нет», потому что он прямо выпал из реальности, таращась в одну точку потерянным взглядом. Это позволило, не теряя достоинства, ровно дойти до двери, прихватив с собой ручную кладь.

— Анна, — голос позади заставил вздрогнуть. Обернувшись в пол оборота, я увидела Петю, стоящего посреди комнаты со сложенными в карманы руками, — сейчас уйдешь, больше не приму!

Я улыбнулась и пожала плечами:

— А тебе какая разница? Одной больше, одной меньше…

И я ушла тогда действительно навсегда. Думала, что буду унижаться, приходить к Пете снова. Потому что спустя неделю мучений поняла, что любовь никуда не делась. Она выжигала меня изнутри, уничтожала, растворяла в серной кислоте. Я перестала есть, а после и пить. К моменту получения диплома похудела на пять килограмм, хотя и так весила не более пятидесяти. Но не вернулась, не смогла пасть так низко.

А Петя хотел. Он преследовал меня везде, как призрак. Ходил повсюду, угрожал и что-то требовал. В день получения диплома я видела ректора нашего университета в последний раз. Не говоря никому, оборвала все мосты. Уволилась с работы, не пошла на магистратуру, поменяла номера телефонов…

Жаль, что забыла одну простую истину: «Куда бы ты не поехал, ты берешь с собой себя».