Глава 2. Знакомство

В каждой школе существуют свои неизменные традиции, так в нашей каждое первое сентября ученики выпускных классов встречали первоклашек и под всеобщие аплодисменты заводили в школу. Конечно, чтобы все прошло как надо, одиннадцатиклассников собирали тридцать первого августа и проводили инструктаж. Я ждала этот день не меньше моих одноклассников, правда, для них это был повод встретиться после долгих каникул, рассказать как и где провел лето, а для меня это возможность ненадолго вырваться из-под надзора родителей.

— Мам, если после репетиции ребята решат погулять, можно…

— Алиса, ну какой гулять? Завтра школа! — мама поставила передо мной тарелку с завтраком и села напротив. — Если твои одноклассники не готовятся к школе, то это не значит, что тебе следует брать с них пример.

— Но у нас будет только линейка и классный час. Мне же не делать уроки? — я не оставляла своих попыток достучаться до мамы, хотя знала, что ничего не добьюсь. Каждый раз, когда я пыталась куда-то отпроситься у родителей, они находили сто и одну причину меня не отпускать. Иногда я ловила себя на дурной мысли, что они делали это специально, но гнала ее прочь, не позволяя плохо думать о родителях.

— Дочка, а цветы купить? Вчера ты так и не дошла до магазина. А погладить одежду? Ты уже достаточно взрослая, чтобы делать это сама.

— Я куплю цветы по дороге домой, а одежду приготовлю вечером.

— Нет, Алиса, не выдумывай. Доедай, помой посуду и позанимайся скрипкой. За каникулы совсем разленилась, — мама залпом допила кофе и посмотрела на часы. — Так, мне пора бежать. До вечера, милая.

Она поцеловала меня в макушку, и через минуту хлопок входной двери сообщил, что мама ушла. Закончились последние выходные лета, а с ними и отпуск родителей. Жизнь возвращалась в привычную колею, и только маячащие в конце учебного года экзамены вносили в нее коррективы, заставляя родителей нанимать дополнительных репетиторов для подготовки к ЕГЭ. Весь вчерашний день я бессовестно проленилась и теперь была вынуждена пожинать плоды этого. Вместо занятий музыкой, я разбирала вещи, убиралась в комнате и читала, как думает мама, «Войну и мир». На самом деле, закрывшись в комнате, я уселась на балконе и часы напролет наблюдала за прохожими. Окна моей комнаты выходили на Яузский бульвар, и я любила наблюдать за гуляющими москвичами. Сидя на балконе и глядя на улицу, я словно сама прохаживалась вдоль кленовой аллеи или отдыхала на лавочке. Родители весь день меня не тревожили, сначала обсуждая нового соседа, а потом занимаясь наведением порядка в дачных вещах. Что до соседа, его я больше не видела.

Помыв посуду и прибравшись на кухне, я пошла в свою комнату и достала скрипку. Конечно, я могла ослушаться маму и не заниматься, но тогда хуже сделала бы себе, потому что мучилась угрызениями совести. Такое случалось редко, но, если я не выполняла родительских поручений, сама же переживала, чувствуя невыносимый груз вины.

Скрипку я не любила. Возможно, все дело в том, что для меня музыка всегда была обязанностью, а, может быть, это действительно не мое. Но родители и слышать ничего не хотели. Они видели меня в будущем успешным адвокатом, мама уже давно объявила, что сразу после института пойду работать в их бюро. Игра на скрипке — это как дополнительный бонус моему образованию. К тому же, все дети родительских коллег занимались музыкой, но мало кто мог похвастать умением играть на скрипке. Поставив перед собой ноты Вивальди, я начала играть «Зиму».

Прилежно отыграв положенный час, я убрала инструмент в футляр, сложила ноты и стала собираться в школу. Мне не терпелось увидеть одноклассников, хотя я понимала, что не смогу поддержать разговор, чтобы ребята не заскучали, но зато послушаю их истории и смогу представить себя на их месте.

Изменив себе, вместо традиционной косы я сделала высокий хвост. Мои вьющиеся рыжие волосы красиво ниспадали на плечи, и я бы назвала себя милой, если бы не темно-серое мешковатое платье. Уже на выходе из дома я заметила в коридоре мамины духи и, не раздумывая, прыснула на себя. Такое небольшое, но очень приятное преступление… Мне безумно хотелось удивить одноклассников, ведь они обязательно придут после каникул другими — загорелыми, повзрослевшими, счастливыми, а я буду все та же Алиса. Легкий аромат «Диора» и щекочущие плечи локоны придали мне уверенности, и я практически летела в школу.

Все одиннадцатые классы, а в нашей параллели их четыре, собирались в актовом зале. Моя природная пунктуальность привела меня на пятнадцать минут раньше, и зал был еще почти пуст. Я взглядом отыскала группку своих однокашников и поспешила к ним.

— Алиса! — воскликнула Катюша Иванова, извечная хорошистка, но очень приятная девушка. Мы с ней сидели за одной партой почти на всех предметах, правда, только потому, что я давала списывать, но какая разница, если другого общения у меня не было.

— Привет, Катюш, — улыбнулась я и встала рядом с соседкой по парте. — Привет, ребята.

— Здорово, Рыжая! Как лето? Ты что-то не загорела, — усмехнулся Кирилл Родионов. С ним мы почти не общались, он был капитаном школьной баскетбольной команды и неплохо учился сам. Как ни обидно это признавать, но одноклассники чаще всего подходили ко мне только из-за учебы.

— Мы с родителями ездили на дачу по выходным. Последние две недели они были в отпуске, и мы там жили. А бледная я всегда. Кожа такая, — не знаю, для чего я это говорила, потому что ребятам было совершенно не интересно.

— Ясно, — кивнул Кирилл и продолжил рассказывать остальным про отдых с отцом в Испании.

Конечно, мне бы тоже хотелось рассказывать ребятам что-нибудь увлекательное, чтобы они слушали меня так же внимательно, как и Кирилла, но мне и говорить было не о чем. За всю жизнь я ездила за границу дважды: первый раз на неделю в Турцию, тогда мне было восемь, а второй раз в Испанию в тринадцать. Но каждый раз на море я умудрялась обгореть в первый день, к тому же с моей кожей яркое солнце противопоказано, поэтому родители вывозили меня летом на дачу. У нас был небольшой дом, но с просторным участком, где мама выращивает огурцы. Огород был для нее отдушиной, способом отвлечься от постоянных юридических вопросов. А папа просто любил сидеть вечером на крыльце, читая очередную методическую книгу и продумывая план лекций. Но разве такими каникулами можно хвастать?

Постепенно зал наполнялся учениками. Все радостно приветствовали друг друга, отмечая, как изменились, загорели, похорошели… Только я сидела молча. Никто не заметил мою новую прическу, никто не обратил внимания на легкий аромат духов. Чем больше было людей, тем незаметнее становилась я, пока окончательно не растворилась в толпе учеников.

Инструктаж к первому сентября прошел довольно быстро. Нам объяснили по какому принципу нужно выбрать первоклассника, куда отвести и что сказать. На этом классные руководители пожелали нам хорошо догулять последний день каникул и отпустили.

— А пойдемте в новую пиццерию? У нас в торговом центре открылась на втором этаже, — предложила Зина Морозова, наша староста, и ребята дружно поддержали идею.

Все начали шумно собираться, а я продолжала сидеть в актовом зале. Внутри боролись такие разные чувства — обида, разочарование и дикое желание плюнуть на все и крикнуть: «я с вами». Но я так и не решилась. Подождав пока зал опустеет, я поплелась к выходу, но тут налетела на Зинку.

— Ну, Елисеева, что копаешься? Ты с нами? — бодро спросила староста.

Собираясь отказать Морозовой, я не заметила, как согласилась. Девушка подхватила меня под руку и гордо повела к толпившимся в рекреации одноклассникам.

По пути к пиццерии я отправила маме сообщение, что наше собрание в школе затянулось, но пообещала долго не задерживаться и к ужину быть дома. Нехорошо, но было важно другое — меня позвали в кафе со всеми!

Мы заняли три столика и дружно стали выбирать пиццу. Это было так здорово, что я все время улыбалась, как дурочка. Но, к сожалению, как только заказ был сделан и официантка ушла, я снова превратилась в невидимку. После летних каникул контраст между мной и другими девушками класса только увеличился. Они еще похорошели, были в обновках с красивым макияжем, а я даже в новом платье выглядела так, как год, два, три назад. Когда нам принесли пиццу, аппетит пропал окончательно. Извинившись перед ребятами, я встала из-за столика, но они даже не обратили внимания, лишь кивнув мне вслед.

Глотая слезы, я шла по длинному коридору торгового центра, слушая, как звонко стучат мои сандалии о каменный пол. Куда бы я ни посмотрела, везде были радостные люди и были вместе: друзья, подруги, компании, парочки — только я извечно шагала одна. Неужели мне снова придется ждать контрольную, чтобы почувствовать себя нужной? А если я не дам списывать? А если не помогу, что тогда? Хотя, глупый вопрос… Если откажу в помощи с учебой, то потеряю последнюю ценность для одноклассников.

Я не заметила, как дошла до цветочного магазина, где мама с маленьким мальчиком выбирали готовый букет. Молодая женщина причитала, какие дорогие цветы перед первым сентября, что это несправедливый грабеж, когда ты и так протратился на форму и канцелярию для ребенка. Малыш стоял, разинув рот, и слушал мамины вздохи, в то время как недовольная цветочница демонстрировала экономичные варианты букетов.

— Хорошо, возьму этот за тысячу восемьсот, — сдалась мамочка и полезла в кошелек за деньгами.

— Сейчас дам сдачу, — забирая деньги и протягивая цветы, ответила продавщица и скрылась в небольшой подсобке.

Я подошла к вазонам с розами и стала выбирать лучшие цветы, но тут ко мне подошел тот самый маленький мальчик и протянул оторванную головку хризантемы.

— Это мне? — удивилась я.

— Да, потому что ты плачешь, — ответил он, и я неожиданно для себя погладила мальчонку по щеке, растроганная, что для него я не была невидимкой.

— Илья, иди сюда! Живо, — шикнула на него мама, и парнишка бросился к ней.

Цветочница рассчиталась с мамочкой и подошла ко мне, а я провожала взглядом мальчишку, который вовсю мне махал. Как ни странно, но такой маленький жест сумел поднять мне настроение. Человек, как растение, которое нужно поливать. Простое внимание может оживить твою увядающую душу, и тогда снова хочется жить.

— Девочка, что будем брать? — уперев руки в бока, вопросила продавщица.

— Простите. Мне нужны тринадцать белых роз в прозрачной упаковке.

— На какую сумму…

— Самые лучшие.

Стоило цветочнице понять, что деньги для меня не проблема, она подорвалась выбирать самые дорогие цветки, попутно расхваливая их сорт. Мне же было безразлично, откуда привезли розы и как за ними ухаживать, все равно родителям не понравятся цветы.

— Четыре тысячи двести рублей, — сосчитав все на калькуляторе, объявила цветочница, и я протянула ей пятитысячную купюру.

Букет получился действительно красивым. Пышные только-только распустившиеся розы источали дурманящий аромат, такой букет не может не понравиться Нелли Федоровне. Забрав сдачу, я не спеша пошла к дому. Идти было недалеко, но дорогу я старалась растянуть. Говорят, когда девушка идет по улице с цветами, даже ее походка меняется. Пусть букет не подаренный, а купленный, прохожие же этого не знают, и можно делать вид, что это презент от поклонника.

К сожалению, путь домой оказался слишком коротким, и я не заметила, как оказалась у своего подъезда. Я уже собиралась, как обычно, пойти по лестнице, но поднявшись на площадку с лифтами, увидела нового соседа. Парень, видимо, проверял почтовый ящик, а сейчас ждал лифт. Не знаю, что вдруг на меня нашло, но я встала позади него. Сосед меня не заметил и шагнул в лифт, он уже хотел нажать на кнопку этажа, но я юркнула за ним.

— Привет, — с легким смешком поздоровался он и нажал кнопку «четыре». — Тебе какой?

— Тот же, — выдавила из себя я, уставившись на железные двери.

— Соседка, значит? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он и шагнул ко мне. — Красивые цветы. Поклонник подарил?

— Нет, купила учительнице на первое сентября, — пробубнила я.

— Да ладно тебе, я так и понял, — рассмеялся парень, отчего я почувствовала острую обиду. Неужели так невозможно подумать, что цветы могут мне подарить. — Какой класс? Хотя нет, не говори. Девятый? Восьмой?

Если пару секунд назад я думала, что меня достаточно обидели, то это оказалось совсем не так. Я не просто не была похожа на девушку, которой дарят цветы, но и выглядела ребенком. Вот так моя глупая попытка стать хоть чуть-чуть привлекательнее была окончательно растоптана. Другая прическа, духи — какая разница? Все одно. Двери лифта открылись, и я пулей вылетела на площадку.

— Одиннадцатый, — ответила я и стала искать ключи от квартиры, мысленно ругая себя, что бросила их в сумку, когда вошла в подъезд.

— Так ты выпускница? — удивился мой сосед и вместо того, чтобы идти к себе, подошел к моей квартире и облокотился о стену.

— Да.

— А по тебе не скажешь. Обычно с десятого класса всех девчонок рвет: юбки короче, косметики больше, каблуки выше, а ты…

— Знаю, ничего такого у меня нет, — проговорила я дрожащим голосом, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Эй, я не хотел тебя обидеть. Я просто сказал, что ты не похожа на одиннадцатиклассницу, но в этом нет ничего дурного. Меня, кстати, Денис зовут. Я живу напротив, — он указал пальцем на свою квартиру и улыбнулся.

— Алиса.

— Алиса? И как там в твоей стране? — нахмурился он.

— В моей стране? — переспросила я.

— Да, в той, где чудеса?

Я невольно улыбнулась и заметила, что слезы высохли, а ключ давным-давно в замочной скважине. Только сейчас я рассмотрела Дениса. Его вполне можно было назвать симпатичным: шатен, карие глаза и удивительно длинные ресницы. Одна его рука была покрыта татуировкой с изображением какой-то техники и пластинок, а на другой красовалась надпись, кажется, на испанском; левая бровь проколота, и в ушах сережки. При всем его неформальном виде Денис не казался мне опасным, хотя рядом с ним я чувствовала нечто сродни страху.

— В моей стране чудес нет, к сожалению, — улыбнулась я и шагнула в свою квартиру.

— Ты извини, что обидел. Я не хотел, — он удержал рукой закрывающуюся дверь, и я невольно дернулась.

— Не обидел, — проговорила я.

— Врешь, но это твое дело. Пока, — он развернулся и пошел к своей квартире, а я закрыла за собой дверь и повернула замок на два оборота.