4

ГЛАВА 4

— Какая прелесть, — Илана окинула номер насмешливым взглядом, швырнула на тумбочку сумочку. — Очередной вонючий отель. И как я раньше жила без этой шалашной романтики.

Стиснув челюсти, выругался про себя, но виду, что в бешенстве ей не подал. В конце концов, она права. Он, как мужчина, должен был всё предусмотреть и подготовить. Спланировать всё до мельчайшего шага. Он, собственно, и подготовился.

Только одного не учёл. Противник будет не один. И даже если Банкира совсем не учитывать, то от клана не скрыться. Омаев знал это, как никто другой. Потому что сам находил беглецов и казнил их. Своими руками вершил правосудие от имени клана.

Но пути назад не было. Он бы и не сдал. Потому что не был бы тогда Зауром Омаевым. Потерял бы к себе уважение.

— У меня есть жильё за границей. Но туда нужно добраться. Сейчас мы не можем покинуть страну. Придётся потерпеть, — швырнул сумки с вещами на пол.

Номер, кстати, был люксовым. Илана слегка преувеличила, назвав отель вонючим. Да, не президентские апартаменты, но вполне сносно.

— Что дальше? — села на кровать, закинув ногу на ногу. — Будем трахаться, опять ехать в другой район, снова снимать номер и трахаться? Может, закончим всё здесь?

Вздохнул, проводя рукой по уставшему лицу, присел рядом.

— Я же сказал, нужно потерпеть.

Она зарылась пальцами в свои волосы, закрыла глаза. Длинные ресницы чуть вздрогнули, а Заур невольно подался вперёд.

Красивая... И теперь его. Так что плевать на всё. И на всех.

— Эти люди... Которые нас ищут. Они кто? Почему они опасны? И почему ищут нас, а не тебя? — задала ему вопрос, распахнула глаза, ожидая ответа. А он, как идиот, на губы её манящие уставился.

— Они – клан. Клан, в котором я состоял. И теперь они не согласны с моим решением уйти, — момент о том, что с выбором женщины они тоже не согласны, решил пока опустить.

— И что будет, если они нас найдут? — голос Иланы дрогнул, а глаза заблестели. — Что они сделают?

— Убьют, — глаза в глаза. В её – осознание и страх, в его – готовность до конца идти. И ни капли сожаления. И она, похоже, уловила этот настрой.

— Если ты одумаешься и вернёшься к ним, это нас спасёт?

— А тебе нужно такое спасение? — невольно сжал кулаки, подумав о Банкире. О том, как этот мудак трогать её будет своими руками. Как трахать её будет по ночам. И зубы до скрипа стиснул. — Всю жизнь с папиком прожить хочешь? Быть его подстилкой? Этого желаешь, Жемчужина?

— Я желаю, чтобы моя дочь росла в мире. Чтобы она была со мной. И чтобы нам не приходилось бояться каких-то кланов. Я хочу жить в своём доме, а не скрываться по каким-то гостиницам. Я не хочу убегать и бояться. Понимаешь, Заур? Да, нам хорошо вместе. Но этого слишком мало. Слишком. Мы из разных миров, и нам никогда не позволят быть вместе. Ты и сам это понимаешь сейчас, ведь так? Так давай прекратим этот бред? Закончим всё, пока не стало хуже, и вернёмся в свои миры, пока нас не заставили.

***

Он покачал головой, и где-то на дне чёрных зрачков я увидела что-то, отдалённо напоминающее боль. Придвинулся ближе, взял моё лицо в свои ладони.

— Мы будем вместе или вместе погибнем. Я всё равно не смогу жить, зная, что ты просыпаешься по утрам с другим и с другим засыпаешь по вечерам. Больше не предлагай мне такое спасение. Не нужно, Илана, — пальцы на моих щеках стали настойчивее, и я поморщилась от пока ещё слабой боли. А мне она нравится. Мне бы чувствовать её подольше. Не хочу, чтобы отпускал. Сердцем не хочу. А разум давно уже утерян. Меня разрывают на части мысль о дочери и навязчивая, глупая мечта о любящей семье. С любимым мужчиной и отцом. Совершенно дурацкая мечта о том, что у нас всё могло бы сложиться иначе. У нас троих... И тут же словно дубиной по темени осознание, что это блажь. Глупость. Детские грёзы, не более.

— Ты совсем меня не слышишь, да? Я не ты, Заур. Я не могу себе позволить «загулять». Не могу пуститься во все тяжкие и забыть, что я мать. Я не могу рисковать собой, потому что моей дочери, кроме меня, никто не поможет. А если сейчас Альберт не найдёт меня и окончательно взбесится, если решит отомстить мне через дочь, ударив по самому больному? Что тогда? Никто не защитит её, если меня однажды убьют из-за того, что связалась не с тем мужиком. Я не могу идти на поводу у... этих чувств, — говорю, а сама себе не верю. Нет, не верю. Потому что оно, глупое, в груди то колотится, как сумасшедшее, то замирает. Когда трогает меня, пальцами большими по губам проводит, надавливает, сминает. Когда запах его чувствую и в глаза эти сумасшедшие смотрю. Не верю себе и слышать себя не хочу.

— Твою дочь я спрятал. Она в полной безопасности. Я клянусь, Илана. Поверь. Просто поверь мне, — губами в мои губы тычется, волосы на кулак наматывает и поцелуем рваным и нетерпеливым заставляет замолчать.

— А если... — уворачиваюсь, задыхаясь от его напора. — Если найдут?

— Тогда нам конец.

Врезаемся в стенку душевой кабины, по пути сбрасываем одежду на пол. Пока Заур включает воду, я немного прихожу в себя, но выпутаться из оков желания Омаев мне не даёт. Дёргает на себя, затаскивая под струи воды, и тут же приподнимает, вжимая спиной в стенку. Насаживает меня на твёрдый, ровный член, увитый толстыми венами, которые чувствую даже влагалищем, и плавно, с выдохом мне в губы заполняет собой до отказа.

Ловит мой вздох, медленно двигаясь внутри. Почти покидает моё тело и снова входит до основания, так, что его крупные яйца бьются о влажную промежность. Стискиваю ногами его талию, скрестив ноги на мощной спине, и сжимаю мышцами внутри упругий, мокрый ствол.

Омаев шипит, запрокинув голову и зажав меня в углу кабины всем своим телом, а когда я начинаю сокращаться и биться в судорогах, ловит за подбородок и бешено всматривается в лицо, впитывая мои эмоции.

— Как же мне нравится видеть тебя в этот момент, — шепчет, ныряя пальцем в мой рот, заставляя открыть его шире, и влажным, сильным толчком вбивается в моё тело, чтобы кончить туда...

— Ненавижу... Как же я тебя ненавижу, — шепчу, схватив его за плечи и собирая губами капли воды, стекающие по смуглому лицу и отросшей густой бороде. Целую в последний раз, прощаюсь... И Омаев, будто почувствовав это, хватает меня за горло.

— Даже не думай об этом, Илана.