4

– Страшно?

Голос долетел откуда-то сверху, из сомкнутых над головой, плотных, как крыша, тёмных крон. И рассыпался по лесу многоголосым эхом. Зловещий шёпот, серебристый перезвон смеха, шорох листвы, дыхание несуществующего ветра – сразу и не поймёшь, что это было.

Прошелестело угрожающе сразу со всех сторон, вторя насмешливому вопросу.

Страшно… Страшно… Страшно… Ш-ш-ш-ш-ш

– Не стреляй! Прошу!

Наир затравленно вглядывался в переплетение могучих ветвей – тщетно, лес надёжно укрывал невидимого лучника.

– Боиш-ш-ш-шься, смертный?

– Не стреляй! Я не враг тебе! И я… не смертный, – почему-то это показалось очень важным. Лэгиарн осторожно привстал, готовый в любую секунду снова броситься под прикрытие оврага. Он медленно выпрямился, осторожно убрал за ухо золотистые пряди. – Я из Свободного Народа. Видишь?

Хрустальный колокольчик смеха снова прозвенел под лесными сводами.

– Вижу. Всё вижу. Поэтому ты ещё жив, «сын леса». Я нарочно. Разве я могла принять тебя за человека? Я хорошо вижу. Даже вижу, какого цвета твои красивые глаза, весенний мальчик! Такой светлый и солнечный! А вот ты меня не видишь. Так почему ты говоришь, что не враг мне?

– Я не знаю, кто ты. Но я желаю тебе только добра. И надеюсь, ты тоже. Ничего плохого я не сделал…

– Ты пришёл в мой лес. Этого достаточно. Я стерегу границы. Каждый, кто их переступил – умирает.

– А я? ¬– Наир против воли огляделся. – Я их уже пересёк?

Смех зазвенел в вышине. Весёлый, юный, девичий смех. С жуткими угрозами он как-то не вязался.

– А ты забавный… Что же мне делать с тобой? Эх, надо было сразу убить!

– Нет, выслушай меня! Прошу!

– Выслушать? – удивилась крона дерева. – Ты говоришь – я слушаю. Разве нет?

– Непросто говорить с пустотой. Я бы хотел видеть, к кому обращаюсь…

Лэгиарн отчаянно пытался разгадать, кому принадлежит этот насмешливый голос.

– Зачем? О, как ты смешон! Называете себя Свободным Народом. Но разве вы свободны? Вы давно уже живёте по законам смертных, а не по закону леса. Духов увидеть нельзя. Разве ты не знал, мальчик? Нам не нужны тела. Мы – лес, мы – ветер, мы – жизнь. Мы всюду. И нигде.

– Однако стрела твоя была вполне… – Наир оглянулся на огромный пень позади. – Мне повезло, что ты промахнулась.

– Промахнулась? – смех прозвенел ещё громче. – Ты очень забавный! Мои стрелы всегда бьют в цель. Я могла бы попасть тебе в глаз. Но мне жаль портить такую красоту – глаза, как первая зелень в лучах солнца, как самые юные нежные листья! Я таких никогда прежде не видела. Жаль, что я должна убить тебя, мальчик по имени Весна!

У Наира на сердце похолодело от этих слов. Похоже, невидимка не рисовалась – она действительно видела его очень хорошо, а значит, и мишенью лэгиарн был отличной. Тут его мысли зацепились за её последние слова.

– Постой! Откуда ты имя моё знаешь?

– Имя? Я не знаю.

– Но ты сама сейчас сказала… Меня зовут Наир. На языке Древних это значит…

– Весна, – нежно выдохнула листва над головой лэгиарна. – Видишь, глаза никогда не лгут! У тебя в душе весенний свет. Ах, Наир, зачем ты пришёл сюда? Мне так жаль тебя убивать. Но я не могу иначе. Я защищаю этот лес. Таков закон моего народа. Ты – чужак. А каждый чужак – это враг. Враг должен быть мёртв.

В насмешливом голосе впервые послышалась искренняя печаль.

И это действительно напугало Наира. Тянуть время за пустой болтовнёй больше не получится. Нужно срочно сказать что-то важное, что-то такое…

– Но, я – не враг! Я не желаю зла тебе, не желаю зла этому лесу, не желаю зла никому из его обитателей. Позволь мне стать твоим гостем!

– Что? Что ты сказал?!

В голос вплелось даже не шипение, а какой-то рык, вой!

Лэгиарну показалось на миг, что весь лес как будто придвинулся ближе, готовый накинуться на него и растерзать.

– Я просто заблудился, – робко пояснил он. – Случайно забрёл сюда. Укажи мне дорогу, и я уйду прочь, и никогда не вернусь, обещаю!

– Нет, что ты сказал до этого? Повтори! – взвыла в бешенстве листва.

Лэриан совершенно потерялся: он не мог понять, что так вывело из себя таинственную стражницу этих земель.

– … Я – не враг… – с трудом припомнив, повторил он. – Я не желаю зла тебе, не желаю зла этому лесу, не желаю зла никому из его обитателей. Позволь мне стать твоим гостем!

Что-то прошелестело, прошумело в вышине, всколыхнуло недвижные кроны, и вдруг в нескольких шагах от Наира шлёпнулась на землю… незнакомка. Вполне себе из плоти и крови, а никакой ни дух!

Только вот очень диковинная. И взбешённая!

Она решительно двинулась вперёд, не давая парню опомниться и разглядеть её хорошенько. А посмотреть было на что! Никогда прежде лэгиарн не видел такого странного создания.

О, Небеса! Да ведь это леснянка! Настоящая леснянка!

– Откуда ты это взял? – гневно вопросила она, напирая на «сына леса». – Кто тебя научил? Откуда ты знаешь?

– Что знаю? – Наир попятился, совсем сбитый с толку.

– Это заклинание! Приветствие мира! Кто тебе о нём поведал?

– Ничего не понимаю! Какое заклинание?

Леснянка прищурила удивительные кошачьи глаза, замерла на расстоянии, вглядываясь в лицо лэгиарна.

– Ты, в самом деле, не понимаешь, – она не спрашивала – скорее утверждала, слегка недоумевая от собственной догадки. – Не понимаешь, что сейчас сделал. Ты только что купил себе жизнь, весенний мальчик!

***

Дэини сидела у самого входа, привалившись спиной к шероховатому камню. На самом краю, на границе, под спасительным козырьком пещеры. Сделай пару шагов – и покинешь надёжное прикрытие. Но здесь, во мраке и тишине неглубокого каменного зала, можно было не опасаться губительных колдовских молний Кирдефиар. А в том, что небесные огни были порождением магии, никто уже не сомневался – слишком прицельно и беспощадно они атаковали путников. Естественной природе такая бессмысленная жестокость несвойственна.

Мужчины расположились рядом, негромко обсуждали что-то – Романова не вслушивалась. Они проводили ревизию уцелевших вещей.

А тех осталось немного. Кайл успел прихватить свой вещевой мешок. У Насти уцелел рюкзак лишь потому, что был у неё на спине, когда всё случилось. У Даларда только оружие сохранилось. А так, по-хорошему, всё, чем они владеют – это то, что на них надето.

У Кайла в сумке нашлось что-то из съестного. Неплохо.

Но Романовой сейчас – не до еды. Она отказалась от угощения, даже не вникая особенно, что там предлагают.

А Далард уже с удовольствием жевал. У него с ногой, к счастью, всё обошлось. Никаких переломов и вывихов. Похоже, просто ушиб сильно. Теперь Первый рыцарь уже передвигался, как обычно, самостоятельно. Только пригибался всё время. В низкой пещере богатырю из Орсевилона постоянно казалось, что он сейчас головой за что-нибудь зацепится.

Настя смотрела вдаль, на притихший каньон.

Вечерние тени стремительно накрывали узкую тропу. Смертоносные молнии прекратили свою атаку. Но грозные мутные тучи по-прежнему нависали над ущельем. Тёмные их недра время от времени вздрагивали, густая чернильная взвесь разрывалась мертвенно-бледными вспышками, и гром рокотал ворчливо где-то в самой глубине.

Мысли, что проносились в голове Насти, казались зеркальным отражением этого угрюмого сумрачного неба.

Сегодня им чудом удалось избежать гибели. Но с каждой минутой Настя всё отчётливее понимала, что, на самом деле, их спасительный приют – западня, ловушка. Они сами себя загнали в капкан, из которого есть только один выход – туда, под водопад огненных стрел, что подарят мгновенную гибель, вместо мучительной смерти от голода и жажды.

Да, что-то из еды, к счастью, у них осталось. Но этого хватит от силы на один день. И что потом? А без воды человек сколько протянуть может?

У Первого рыцаря с собой фляжка, наполовину пустая. Это весь их запас. На троих… Что дальше?

Из этой пещеры нет выхода. Это тупик. Дорога через каньон отрезана. Их гибель предрешена. Они просто немного отсрочили свою смерть…

На тропе ещё тлели останки лошадей. И смотреть на это без слёз не получалось вовсе.

Искорка! Милая Искорка! Славная, преданная, послушная девочка. Сколько дорог вместе пройдено! Верой и правдой она служила Насте, делила с ней все трудности, радости и беды. И больше её нет…

Небеса, за что? Чем же они так прогневили Духа-Создателя? Отчего удача вдруг покинула?

Рыжую кобылку, похожую на солнышко, когда-то привёл для Насти Эливерт… «В масть к Вашим локонам, миледи!» – так он сказал тогда.

И больше его нет! Как нет Искры. Как нет и остальных его подарков, на которые он никогда не скупился. Судьба безжалостно отняла не только атамана, но даже то, что как-то было связано с ним. Даже вещи, купленные в Филофдоре, сгорели в небесном огне.

Нет. Не всё сгорело. Осталось кое-что из одежды. И солнечно-виноградные серьги в потайном кармашке рюкзака. И этот дивный лисий жилет.

Настя провела ладонью по пушистому рыжему меху с такой трепетной нежностью, словно это была священная реликвия. Словно так она могла дотронуться до того, кого уже никогда не коснётся её рука.

Слёзы снова хлынули из глаз против воли. Сердце сдавило, душа до краёв наполнилась солёной горечью. И память мгновенно воскресила картинку.

Вот он! В тот, самый лучший день… Сидит в большом кресле в лавке эрры Лорры, закинув ногу на ногу, грызёт орехи, ухмыляется привычно и смотрит с таким искренним непритворным восхищением.

Смотрел ли кто-нибудь прежде на тебя так, Рыжая? Посмотрит ли кто-нибудь ещё так?

Нет, на это был способен только Эливерт. С таким неподдельным обожанием смотреть в глаза собственной смерти!

Когда-то, наверное, он так смотрел на свою Аллонду… Белокурая голубка. «Иуда» из Эсендара. Та, что продала его Лахти «за тридцать сребреников».

Да, с женщинами у него как-то не очень складывалось… Ничего, кроме смерти и горестей, они атаману не приносили.

И ты, Рыжая, ничем не лучше! Это ты его затянула в сети. Это ради тебя он поехал на Север. Спасти хотел, защитить, уберечь от опасностей.

Это ты – ТЫ! – должна была рухнуть с проклятого моста!

«Великая Мать, ну почему ты не меня убила, почему? Так всем было бы лучше. Эл должен был жить! А я… Не место мне в этом мире!»

Ворон пошёл за ней, зная, что ничего ему не светит. Видел, как она смотрела на Кайла, слышал, что она говорила полукровке. Знал о ней то, что никому неведомо. И всё равно пошёл…

Надеялся? Может быть. Или просто не мог иначе?

«Эл, я никогда тебя не предам! Поверь!»

«Да ведь ты уже это делаешь!»

Так и есть. Что это, как не предательство? Когда у тебя есть власть над человеком, ты никогда не используешь её во вред, если ты его любишь. Это и есть доверие – знать, что тот, кому ты веришь, никогда намеренно не сделает тебе больно, не совершит ничего, что может тебе навредить, не подвергнет тебя опасности, даже ради того, чтобы оградить от беды себя.

Всё в этой жизни закономерно.

Не ценила ты, что имела, Рыжая! Нет, не ценила. Только теперь, всё потеряв, поняла, чем владела. Когда за один день всё вдруг с ног на голову перевернулось. Эливерт мёртв, Наир сгинул без вести, лошади сгорели, и сами они – без вещей, без пропитания, сидят здесь и не знают, откуда ещё новую беду ждать, когда смерть нагрянет.

Странный сон в Филофдоре был неспроста. И теперь легко понять, отчего пытались предостеречь духи мироздания.

Золотая коса, которую сама обрезала…

«Понимаю, что всё – ничего уже не исправишь, обратно не пришьёшь! Как будто эти волосы – самое бесценное, что у меня в жизни было, а я их вот раз, и под корень!»

Так и есть. Даже винить некого. Всё сама.

Любовь – бесценный дар Небес! Преданность – бесценный дар Небес! Друзья – бесценный дар Небес!

И тот, кто преподнесёнными сокровищами не дорожит, в итоге лишается всего.

«Прости меня, Великая Мать! Прости за всё! Если бы всё исправить можно было! Почему же мы понимаем всё слишком поздно? Когда уже ничего не изменишь, когда уже всё погублено бесповоротно. Если бы я сейчас могла вернуться назад, я никогда, никогда бы… Я бы всё по-другому сделала, клянусь! Клянусь, Всеблагая! О, Небеса, ну почему уже ничего не исправить? Мать Мира, соверши чудо! Ты же это умеешь! Сделай так, чтобы всё это было сном! Страшным сном. Как я хочу проснуться и понять, что весь этот бред мне только привиделся… Милосердная, одно маленькое чудо! Клянусь, больше никогда и ни о чём я тебе просить не стану! Одно единственное желание! Пусть я сейчас открою глаза, а мы ещё в Жемчужных Садах!»

В лицо дохнуло вечерней прохладой. Ветерок принёс с собой запах гари и дыма.

Настя открыла глаза.

Серая пустошь.

Никаких дивных цветов, розовых букетов и прекрасных дворцов.

Вечерний сумрак стремительно накрывает отвесные скалы. Кирдефиар – Земля Горящих Небес, их последнее пристанище. Ветер гоняет по тропе позёмку из золы и пыли. Невесомое тусклое облачко сгоревших надежд.

Вот и всё, что тебе осталось, Рыжая! Вот твоё прошлое, настоящее и будущее. Пепел…

Не бывает чудес! Жизнь рассыпалась в прах. Всё сгорело. Сгорело дотла. И только пепел остался…

***

– Когда-то мы считали лэгиарнов своими собратьями. Много листьев сменилось с тех пор. Были времена, когда Свободный Народ приходил сюда, к Первому Древу. Приходил с поклоном, дабы испить его великой мудрости. Но и в прежние дни находились те, кто желал зла этому лесу и его обитателям…

Наир слушал леснянку, не сводя с неё глаз. Никогда прежде видеть лесных дев ему не доводилось. Странное это чувство – говорить с легендой, со сказкой.

В детстве Миланейя, укладывая его спать, рассказывала занятные истории о Долине Ветров и её обитателях. Наир очень любил сказки о Первых Землях: о драконах, что живут у озера Те, о созданиях с островов Аишмаяр, что полжизни проводят в глубинах Спящего моря и имеют рыбьи хвосты, но, выходя на берег, обретают ноги, как у лэгиарнов и людей. А больше всего он любил слушать сказки о девах, что живут в ветвях деревьев на берегу Лидоны. Они называют себя «Дочерями Первого Древа».

Слушая сестру, Наир всегда думал, что леснянки похожи на бессмертных Лэрианора: духи леса, что любят деревья и травы больше всего на свете. Он и представлял их похожими на Миланейю, только ещё прекраснее.

– …И мой народ оберегал эти края от врагов. Вот тогда и появилось это заклинание – Приветствие мира. Дарующая Жизнь научила ему лесных дев. Каждый, кто приходил с добром, мог сказать заветные слова на границе леса, и магия надёжно оберегала его жизнь. Никто из обитателей этих земель не смел поднять руку на такого гостя…

И вот перед ним стоит леснянка… Даже в снах Наир не мог вообразить, что она будет такой! Нет, не сказать, что она безобразна. Просто она – другая. Совсем другая.

Это точно не человек и не лэгиарн. Эта странная кожа, почти зелёная и тонкая-тонкая. Сквозь неё видны тёмные ниточки вен, как прожилки листьев.

Волосы словно пучки травы, высохшей на жарком летнем солнце. Сколько оттенков в них намешано: золото колосьев, серебро полыни, изумрудные нити мха.

Глаза зверя. Жёлто-зелёные щёлочки без ресниц. Узкие вертикальные зрачки. Когда она говорит, видно тонкие клыки хищника. Острые ушки на макушке – словно у лисы или собаки.

И самое главное. Она была нагишом! Ну, то есть, нет...

То есть да! Одежды на леснянке не было. То, что Наир сначала принял за наряд, неприлично короткий и почти ничего не скрывающий, на самом деле, оказалось чем-то вроде… нароста.

Тело леснянки, груди, спина и всё то, что пониже, как будто покрыли слоем глины, что высохла и потрескалась. Казалось, что она облачилась в какое-то странное одеяние. Но стоило ей приблизиться, Наир понял, что все эти странности – часть её тела. И если уж осмелиться рассмотреть то, что рассматривать как бы неприлично, то наросты эти скорее схожи с замшелой древесной корой.

А ещё ноги и руки девушки! Показалось, что на ней высокие сапоги и длинные перчатки-наручи. Но и тут глаза лэгиарна обманули – конечности леснянки покрывала то ли чешуя, то ли плотная змеиная кожа с пёстрым рисунком – пятнышки, как мелкий горох.

Однако лесной деве и этого показалось мало. Всё её точёное тело было изукрашено всевозможными рисунками, узорами. Вот это уже сделано специально, а не дано от природы. На груди красовалась замкнутая в кольцо змея, на лбу – трилистник клевера.

А сколько на ней украшений! Тут уже сомнений нет – настоящая женщина, хоть и дух лесной. На шее – переплетение шнурков с камнями, перьями, ракушками, браслетов на обоих запястьях штук по двадцать, и в волосы что-то там ещё вплетено.

Колчан за спиной с полупрозрачными стрелами и лук отливают холодным лунным блеском. Словно лёд, застывший в столь причудливой форме.

И всё-таки, несмотря на диковинность, что-то было в ней. Сила и красота. Нечеловеческая. Так можно любоваться ярким цветком или деревом с могучими корнями и пышной кроной, причудливой скалой или статной фигурой молодого оленя с ветвистыми рогами.

Крохотная, едва ли достанет до плеча Наиру. Тонкая, как юное деревце, руки и ноги – гибкие веточки. Но это тоже иллюзия.

Мускулы проступали под зелёной кожей, как натянутые канаты. Вся такая тягучая, гибкая и сильная, как змея.

И опасная. Очень опасная. В этом сомнений не было.

– Приветствие мира обретало силу, лишь дарованное чужаку добровольно кем-то из лесных дев или другим приглашённым гостем. Вырванное же силой, по принуждению или под пыткой, оно теряло своё волшебство, превращалось в пустые слова. Так мы оберегали себя от происков врагов. Особенно, когда в Долине Ветров появились смертные.

Но однажды один из твоих собратьев предал нас. Обманул доверие и открыл тайну Приветствия мира тому, кто желал уничтожить мой народ. Под личиной гостей в наш лес явились недруги. Скованные заклятием мы не могли дать им отпор. И многие сестры пали в тот день. Прежде, чем Первое Древо изменило чары Приветствия мира.

С тех пор и поныне мы не можем убить того, кто произнёс заклинание, но лишь пока он сам держит слово. Если ты попытаешься напасть на меня или моих сестёр, волшебство исчезнет, и я смогу ответить тебе злом на зло. А ещё говорят, что магия заклятия убьёт тебя прежде, чем моя стрела. Так что лучше не думай про меня плохо!

– Не надо меня пугать! – усмехнулся Наир. – Я уже сказал: я не замышляю ничего дурного. Мне нечего опасаться.

– Я предупредила. А, кроме того, с той поры силу имеет лишь Приветствие мира, что даровано чужаку из уст леснянки. Или заклинание, которое гость помнит сам.

Первое Древо в мудрости своей решило оградить нас от возможного нового предательства. Ты можешь всему миру рассказать о заветных словах, но любой, кто от тебя услышит их, будет убит, едва только вступит на тропы этого леса. И вся магия мира ему не поможет!

Мы с тех давних пор стали мудрее… Никому не открываем своих тайн. И убиваем каждого, кто приходит в наш лес. Чтобы случайно враг не проскользнул.

– Но это жестоко! – Наир покачал головой. – За что убивать тех, кто не сделал вам зла? Если они заблудились, как я, с дороги сбились… Разве это справедливо?

– Когда они зло сотворят – будет уже поздно. Нас осталось не так много, чтобы рисковать понапрасну. Люди и лэфиарны в Первых Землях знают наши традиции, они нас боятся. Незваные гости нынче появляются здесь реже, чем драконы. Поэтому ты меня так удивил! Много сотен лет мы никому не дарили права на Приветствие мира. И я не верила, что кто-то их Свободного Народа ещё помнит заветные слова. Но ты сумел пробудить память предков! Вспомнить то, что давно утеряно. Создать истинное заклинание, что связало мне руки. Это чудо, которое я не могу постичь! Ты необыкновенный. Юный мальчик по имени Весна, я вижу в тебе нечто редкостное. И не могу разгадать. Ты очень странный…

Леснянка шагнула ближе. Дрогнули узкие лепестки зрачков. Она пристально вглядывалась в глаза лэгиарна.

– Солнечная кровь! Ну конечно! Оттого столько света в твоих глазах. Твои предки были из лэдэинов. Вот как ты смог это сделать! Сотворить заклинание. Кровь «детей солнца» дала тебе эту силу создавать волшебство.

– Да, ты права, в моём роду была женщина из рыжего племени. Но к магии я не имею никакого отношения. Способностей у меня никогда не было, и нет. А слова эти я произнёс совершенно случайно. Сам не знаю, как это вышло. Но я искренне рад этому. Ведь теперь ты меня не убьёшь, так?

¬ – Да. Пока ты сам не причинишь вред мне или моим сёстрам. А ведь ты этого делать не станешь?

– Никогда!

– Тогда я скажу тебе… Я тоже рада, что ты нашёл заветные слова, весенний мальчик! Впервые в жизни мне хотелось нарушить вековую традицию и отпустить тебя, а не пронзить стрелой, как я всегда поступала с чужаками.