= 9 =

Глава 9

Король поднялся к себе в покои, он был убит новостями и просто отказывался верить в то, что Ричард мог погибнуть. Смотрел на безутешно рыдающую свою королеву. Он сел возле жены и обнял её. Обоим было очень сложно сейчас.

- Алекс, - произнёс Кристофер, - что будем делать? – ты же понимаешь, что шансы выжить у Ричарда в этой авиакатастрофе почти нулевые...

- Понимаю, - произнёс тихо Александр, едва сдерживая слёзы, – но мы будем продолжать поиски, будем искать то, что найдём…, обломки самолёта или тела людей.

- Алекс, а если Ричард погиб, то..., – начал Кристофер, но Александр резко перебил его:

- Брат, прошу тебя, не говори сейчас об этом, потому что я даже представить себе ещё не могу, что тогда будет!

Алекс отвёл Криса в сторону, король невольно услышал их разговор

- Крис, откуда ты знал о том, что Ричарду угрожает опасность? Ты ведь знал о том, что самолёты рухнут?

Кристофер так и застыл, он не мог сказать Александру всего.

- Скажем так, я догадывался, - протянул Кристофер, - у меня было

дурное предчувствие.

- Какое ещё, к чертям собачьим, предчувствие! – вспылил Александр, – в твои способности пророка я никогда не поверю. А ты точно знал…, знал! Ты же как ненормальный ворвался во дворец…, весь в мыле, загнанный, было видно, что ты просто на всех скоростях сюда летел. И сходу сказал о том, что тебе необходимо связаться с самолётами, что надо остановить этот полёт, что это вопрос жизни и смерти. Ты ведь знал о том, что самолёты упадут? – Александр требовательно посмотрел на друга.

В этот момент Король Генри подошёл к ребятам и пристально посмотрел на обоих, друзья поняли, что он их слышал.

- Алекс, оставь меня наедине с Кристофером.

Александр хмуро подчинился. Крис и король прошли в кабинет.

- Ты знал, Кристофер? Алекс прав? – спросил король, вперившись взглядом в мужчину, который стойко выдерживал взгляд короля.

- Да. Я знал о том, что самолёты должны упасть и все наши люди, включая Ричарда – погибнуть, - произнёс Кристофер.

Секунду король молчал, а потом его медовые глаза засверкали яростью.

- Почему же тогда в таком случае ты допустил такое? – закричал король, зло смотря на Кристофера.

- Проклятье! – выкрикнул Кристофер, впервые в жизни повысив голоc на короля, – я... моё сердце сейчас разрывается от боли, а душа просто в агонии пылает, я потерял не просто друга, Ричард был мне, как брат, я потерял своих коллег, лучших ребят. И я старался помешать этому изо всех сил. Но я поздно узнал о сговоре против Ричарда. - Крис объяснил королю, что был далеко за городом и как именно узнал от Лютого планы Джона. – Я спешил, как мог, - произнёс Кристофер, - но я опоздал. Лютый поэтому и рассказал мне, ведь знал, что если я играю против него, то уже ничего не смогу изменить. Просто не успею физически.

Король молчал, по его щекам текли слёзы. Он видел, что и Кристофер тоже не может сдержать слёз, понимал, что он сделал всё, чтобы спасти Ричарда.

- Кристофер, - прошептал король, - найди эту тварь, сделай всё, чтобы уничтожить этого Лютого. А Джоном займётся Алекс.

- Даю вам слово, что узнаю, кто скрывается за маской Лютого и кину того, кто руководит им к вашим ногам, мой король, - пообещал Кристофер. – Лжепринц, которому подчиняется Лютый будет у ваших ног, мой король, я всё сделаю для этого.

- Я верю тебе, Крис, верю…, ведь тебе верил мой сын. Теперь я никому больше не могу доверять, только тебе и Александру. У меня остались вы оба. Хотя, есть ещё и Рольф.

- И я уверяю вас, король Генри, что никогда у вас не будет повода усомнится в нашей верности вам.

- Я знаю, - кивнул король.

.

.

Ричарда и его друзей, как и остальных рабов наконец-то вывели из корабля на берег. Они плыли около недели. И за всё это время их ни разу не освобождали от сковавших их руки и ноги цепей. Такая предусмотрительность этого капитана Ореса, Ричарда очень удивила. Орес был очень умным и хитрым мужчиной и именно этим он был опасен. Он видел, что его пленники - ребята очень крепкие физически. Поэтому он всё время держал их на цепи, понимая, что их физическая сила может помочь им освободиться.

Ричарда и его агентов привели на рынок Дип, о котором было столько разговоров на корабле. Их руки были связаны и ноги скованны цепями. Ричард понимал, что он не сможет сейчас освободиться, пребывая в таком состоянии, да и ослабел за эту неделю.

Ричард кипел от бешенства, внутри мужчины бушевал ураган. Его и троих его людей продавали на рынке, как каких-то животных. В этой части света Ричард прежде не бывал никогда. Даже он побаивался сюда соваться. И вот теперь судьба закинула его в этот далёкий континент, ад ещё и в качестве раба.

Ими заинтересовался высокий плотный мужчина. Он поинтересовался у капитана сколько тот хочет за этих четверых крепких рабов.

- Две унции золота, - ответил капитан, - и не меньше.

- Это очень дорого, - ответил плотный мужчина.

- Да, - дорого, согласился капитан, - но ведь эти мужчины молоды, крепки и очень сильны. К тому же у них очень привлекательная внешность. Они не чета всем остальным старикам и слабым мужчинам с тёмной от загара кожей, которые присутствуют на этом рынке.

- Ладно, - согласился плотный мужчина.

Он расплатился с капитаном. И затем по его приказу к Ричарду и его троим людям подошли шесть вооружённых мужчин. Они увели их с собой. Посадили в небольшой микроавтобус с решётками, отделяющей рабов от остальных людей их охраны. Все ехали молча.

Микроавтобус приехал в аэропорт, где всех пленников погрузили в самолёт. Ричард встревоженно переглянулся со своими друзьями. Они все были закованы в кандалы и ничего не могли с этим поделать. Куда эти ненормальные собрались их отвести?

Полёт длился, не очень долго, Ричарду показалось, что в пределах часа.

Вскоре они прилетели и их вывели из самолёта.

Ричард и его люди снова попали на один из самых крупных рынков. На них по прежнему были кандалы и даже речи не могло быть о том, чтобы сбежать. Их новый хозяин, выкупивший их у капитана, решил их более выгодно перепродать.

Ричард ухмыльнулся. Кажется, что теперь они так и будут переходить из одних рук в другие.

Их вновь купил за большую сумму какой–то напыщенный мужчина лет шестидесяти. Судя по огромной сумме денег, которую он смог заплатить и по золотым толстым цепям на его шее, по кольцам с бриллиантами, он был очень богат и уважаем в этом царстве.

- Радуйтесь, белые собаки, - надменно сказал их новый хозяин, - вас купил главный казначей короля Ашота. Вам ещё повезло.

Ричард и трое его агентов переглянулись. Им ничего не говорила эта информация. О короле Ашоте Ричард слыхал. Жуткий тип. Вряд ли его казначей лучше.

Рабов отвели и погрузили в какой–то грязный и вонючий фургон. Ричард и его парни ехали вместе с остальными рабами около трёх часов. Эта поездка была непростой, фургон сильно трясло, подкидывало на камнях, сидеть было сложно, чтобы не отбить себе всё тело. Ричард морщил нос от жуткого запаха, который исходил от остальных рабов, которых здесь было около пятнадцати человек.

Ричард представлял, что это только начало и осознавал, что дальше будет только хуже. Местность была пустынной, редкие встречные машины попадались на их пути.

Наконец–то они подъехали к огромному особняку в четыре этажа.

- Дентон, как хорошо, что ты так быстро вернулся, обратилась к казначею какая–то молодая женщина.

Ричард думал, что это дочь этого Дентона, но из разговора понял, что жена. У престарелого казначея была весьма молодая жена лет двадцати пяти. А ещё огромные владения.

Дентон поцеловал жену и велел вывести рабов. Увидев Ричарда и его троих спецагентов, эта женщина просто остолбенела. Она не могла оторвать своих глаз от этих белых и таких красивых мужчин.

Она рассматривала с пристрастием всех, но особенно тщательно Ричарда. Этот её взгляд, словно у сучки, которая находится в стадии течки, Ричарду не понравился, но он смекнул, что если удастся соблазнить эту женщину, возможно, она поможет ему вырваться отсюда. Женщины всегда питали к нему слабость, стоило ему лишь пальцами щёлкнуть, как любая сразу же ложилась у его ног. Вряд ли эта станет исключением. Хотя… сейчас он выглядит просто отвратительно. От былого внешнего лоска и следа не осталось.

Ричарда и его друзей сразу же выгрузили на весьма странную плантацию. Как позже они поняли, здесь были просто заросли сахарного тростника. Кажется, что у этого престарелого Дентона было своё хобби, и он так развлекался.

Только вот Ричарду вовсе не приглянулась идея, чтобы обрабатывать в день огромные участки с какой-то сладкой дрянью, вместо того, чтобы делать то, что он сам пожелает. Однако, ерепениться не стал. Тех, которые не успевали сделать часть своей работы жестоко наказывали. Под раздачу попадать Ричард пока что не желал. Присматривался и шокировался с каждой секундой всё больше и больше. Куда он вообще попал?

Ричард был в полном замешательстве, он был вывезен на работы со своими друзьями. Картер, Азат и Малкольм вели себя смиренно, понимая, что иначе их ждёт неминуемая гибель, парни так же были шокированы и помалкивали.

Достаточно было посмотреть на то, как рабов, которые отказывались повиноваться, избивали до полусмерти, били плетями, пока не оставалось кожи на спине и совсем непокорным отрезали головы и выставляли для всеобщего обозрения и устрашения.

Ричард, сжав зубы, молчал, присматриваясь здесь ко всему вокруг. Он работал, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания и подмечал, сколько здесь охранников, надсмотрщиков, какой распорядок дня.

Так прошла неделя.

Ричарда и остальных рабов привезли вечером с плантации после работы и выгрузили возле лачуг, где содержались все рабы. Ричард увидел, что здесь у бараков появились мешки. В мешках лежало около пяти мертвых рабов, а взамен им хозяин привёз около десятка новых.

Азат и Малкольм бросили взгляд на Картера, который не сводил взгляда с Ричарда. Потерянный взгляд их легендарного генерала совсем вызывал у ребят падение духа.

Один из надсмотрщиков приблизился к светлой девушке, она стирала бельё. Ричард услышал, как надсмотрщик грубо отчитывал её за то, что на белье с прошлой стирки осталось какое – то крошечное жёлтое пятно. Он ткнул девушке эту вещь буквально в нос, явно придираясь. Это пятно было смехотворным, скорее всего этот гад сам же его и поставил. Ричард понял, что этот мерзавец просто цепляется к девушке. Этой девчонке было лет девятнадцать, она была такой худенькой и насмерть перепуганной.

Ричард уже знал, что этого надсмотрщика звали Хуаном и всем вокруг было известно, что он уже не в первый раз придирался к этой девушке с очевидной целью. На этот раз он грубо схватил её за руку и потащил за собой в какую – то лачугу, находящуюся здесь же на территории. Девушка запричитала, зарыдала и даже стала отбиваться за что сразу же получила не одну затрещину от этого человека.

Ричард понимал, что этот Хуан хочет сделать с этим юным созданием и просто не мог позволить такого. Все с безразличием смотрели на эту картину и никто из рабов не смел даже и слово сказать, так как понимали, что девушку этот человек всё равно получит. А умирать просто так никто не хотел.

Словно забыв о том, где он находится, кто он здесь, какое положение занимает и на каких правах пребывает, Ричард кинулся к Хуану и резко ударил его в грудь кулаком, строго процедив:

- Оставь немедленно в покое эту девочку.

Хуан просто ошеломлённо уставился на него, впервые раб посмел сделать ему замечание, ещё и поднять на него руку. Остальные все две сотни рабов замерли, поражённо уставившись на Ричарда, понимая, что дни его сочтены.

- Что ты сказал, грязная свинья? – зло взревел Хуан, – да как ты только посмел притронуться ко мне своими грязными лапами и лезть туда, что тебя не касается?

Ричард был в кандалах, цепи были на его руках и ногах, но он увернулся от удара Хуана с присущей ему кошачьей грацией и ухватил его руками, скованными цепью, за горло, сдавил его горло этой же цепью, стискивая плотно руки, пытаясь задушить этого мерзавца.

Ричард вспоминал, как этот Хуан не раз бил его плетью на поле, подгоняя работать быстрее. Вспоминал, скольких людей он пристрелил на его глазах за то, что те падали от усталости на землю, не в силах более работать под палящим солнцем. Ненависть к этому человеку горела адским огнём в его сердце. Даже удары ружейных прикладов, прибывших на подмогу Хуану охранников, не могли сделать так, чтобы Ричарда отпустил горло врага, который уже стал задыхаться и синеть.

Хуан стал отчаянно и беспомощно размахивать руками, пытаясь ослабить смертельно – крепкую хватку Ричарда. Охранники обрушили на спину Ричарда целый град ударов, которые слегка усмирили его, но не ослабили силы, ведь для этого сильного и закалённого в боях воина не существовало физической боли, сейчас его боль была другой – гневной, яростной и в данный момент она буквально разрывала ему душу.

Оттащив кое как с большим усилием Хуана от Ричарда, один из охранников прицелился в Ричарда из револьвера, чтобы пристрелить, но Хуан, кашляя, приходя в себя, глубоко дыша, крикнул:

- Нет, - Ив, оставь его, так просто это ничтожество не умрёт за то, что сделал.

Он подошёл к Ричарду, которого удерживали двое охранников и с видимой ненавистью и яростью произнёс:

- Ты очень сильный, раб, очень, убивать тебя было бы ошибкой. Ты ещё отработаешь все те деньги, которые мой отец Дентон потратил на тебя.

Услышав это, Ричард не сильно удивился. Значит, Хуан не простой надсмотрщик, а сын хозяина. Тогда понятно, почему он позволяет себе столько вольностей, издёвок, самовольно решает кому жить, а кому умереть, насилует девушек-рабынь одну за другой. В этом поселении не было ни одной симпатичной девушки, которую бы он не взял силой, об этом все знали. И эта вновь прибывшая девушка, которую купили вместе с Ричардом и которую он защитил, не избежит этой же участи, Ричард знал это, как знал и то, что не в состоянии спасти её от этой участи.

- Ты молод, силён, - произнёс Хуан, смотря неотрывно в бесстрашные глаза Ричарда, которые прожигали его гневным янтарным пламенем, - ты отличный товар, который мог бы принести большой доход этой плантации. Делая скидку на то, что ты здесь новенький и ещё не до конца понял, что от тебя требуется, я не стану карать тебя слишком жестоко, при условии, что ты, свинья, попросишь у меня прощение. Если ты хорошо будешь вымаливать прощение и при этом поцелуешь мои сапоги, я сжалюсь над тобой! -и Хуан гаденько расхохотался, не сомневаясь в том, что Ричард выполнит его условие.

Ричард же с силой сжал руки в кулаки. Его янтарные глаза горели гневным огнём, слегка почернев от ярости, он процедил:

- Я лучше поцелую кобыле зад, чем твои сапоги. Никаких извинений от меня, господин – мерзавец, ты не получишь, ведь это ты должен извиняться, а не я.

Услышав такое, Хуан буквально покраснел от злости, бешенства, такой дерзости, и такого прилюдного унижения, ведь нам ним смеялись все рабы и даже некоторые охранники. Только Азат отрицательно покрутил головой, смотря с тревогой на Малкольма и Картера.

- Во дурак, Боже! Какой он дурак, - с сожаление протянул Картер

- Мы не сможем помочь ему, - ответил Азат, - нас прикончат так же, как и его сейчас.

- Ричард Фастер знает, что делает, - протянул с сомнением Малкольм.

- Боюсь, что наш великий предводитель «Чёрных кугуаров» сейчас как раз-таки и не знает, что делает. Он готов умереть, чем смирить гордость и принять условия этого подонка, - протянул Картер, с тревогой смотря на своего командира. – Он не на землях цивилизованных царств. Кажется, позабыл об этом.

- Если бы я мог, я отдал бы жизнь за него, - протянул Азат, но сейчас...

- Сейчас они убьют нас всех, - закончил за него Малкольм, - не рыпайся, Азат.

С замиранием сердца Ричард ждал своей участи. Ведь все понимали, что безнаказанной его выходу не оставят. Что же придумал для него этот деспот: отрубить пальцы, а может руки или сразу голову.

Хуан побагровел от злости, услышав такое. На его лицо застыло злобное удивление, кажется, что он никогда не слышал ни от кого ничего подобного. Сам фак, что с ним какой–то грязный раб может так дерзко разговаривать глубоко шокировал Хуана.

- Подведите его вздёрните на вытянутых руках, – процедил Хуан, трясясь от ярости, в предвкушении зрелища и страданий того, кто оскорбил его перед всеми. – Ив, - обратился к охраннику Хуан, - я приказываю выпороть его, я хочу, чтобы ты порол его до тех пор, пока этот ничтожный раб не попросит у меня прощения. А он попросит. Я выбью из него извинения и всю дерзость.

Приказ был выполнен. С Ричарда сдёрнули порванную рубашку, напоминавшую лохмотья, оголив его тело по пояс. Ричард слегка вздрогнул, когда услышал свист кнута, который лёг на его спину. За эти ударом последовал следующий, а потом и ещё и ещё. Каждый новый удар обжигал его тело, словно укусы свирепо жалящих ос. В руках этого охранника Ива плеть словно оживала и уже не была простым трёхметровым нежным сыромятным ремешком, она превратилась в издающий свист извивающийся огненный язык сжигающего пламени, который неустанно обжигал человеческую плоть, вздрагивающую под ним.

На спине Ричарда почти сразу же показались капли крови, которые выступали из под лопнувшей кожи. Ричарду было больно, очень больно, но он был в бешенстве, бешеная ярость была сильнее боли, ведь ещё никогда с ним так ужасно не обращались, не били, как собаку, не обращались, как с животным.

Сам факт того, что с ним: принцем царства Радви, посмели так поступить, выбешивал до такой степени, что он почти перестал чувствовать боль.

Он получил уже столько ударов, от которых любой другой бы раб уже стал молить о прощении, но Ричард не издавал не звука, а всего лишь крепко зажимал зубы. Его ненависть к этим людям росла с каждой секундой, а ещё давала ему титаническую силу. Хуан, видя, что раб не молит о пощади, не кричит, подскочил к Иву и гневно крикнул:

- Отдай мне, я сам, ты слабо бьёшь мерзавца! - и, выхватив плеть из рук Ива, сам стал наносить удары Ричарду.

- Проси прощения, собака! – кричал в ярости он, гуляя с задором плетью по его и без того уже окровавленной спине. Ричард упорно молчал, только глубоко дышал, но даже его безграничное терпение имело свои пределы, он привык не ощущать боли, его учили терпеть её, несмотря ни на что, но сейчас боль становилась просто невозможной и отмахиваться от неё с каждым ударом было всё тяжелее и тяжелее, но он понимал, что лучше умрёт, чем доставит удовольствие этому извергу.

Вспотевший и побагровевший от усилий, Хуан запыхался и тяжело сопел. Задыхаясь от ярости он заметил, что за время всего наказания порки этот раб не издал ни звука. Уважение к такой стойкости нельзя было не испытывать, даже охранники прониклись уважением к этому рабу, который терпел адскую боль, не издав ни звука.

- Я заставлю тебя умолять, скотина, заставлю покориться, собью спесь! - пропыхтел настойчиво изумлённо он, - заставлю! Всем стало ясно, что Хуан не получит удовлетворения до тех пор, пока не услышит крик Ричарда, это понимали все, но крика всё не было.

Хуан недоумевал. Из какого же теста был сделан этот выродок, раз перенёс такую жёсткую порку без единого звука? Другой бы уже упал и умолял о пощаде, или давно потерял бы сознание от боли, но Ричард Фастер не был бы Ричардом Фастером, если бы сломался сейчас, он не доставит ему удовольствия прося пощады. Он открыл рот и ловил воздух, но по–прежнему молчал. Ему казалось, что сознание его начинает куда-то уплывать, он держался из последних сил, пока Хуан, измождённый, сильно дыша, не упал на землю. Хуан не чувствовал своих рук от усилий и физически очень устал махать плетью. В таком виде и увидел его его отец, казначей короля Ашота. Все вокруг молчали, поражённые необыкновенной силой воли и выдержкой этого храброго раба.

- Я с тобой ещё не закончил раб, - крикнул Хуан, переводя дыхание, покрытый потом, смотря с ненавистью на Ричарда, – на твоей спине ещё осталась кожа, но пока она не превратится в кусок мяса я не..., - не успел договорить мучитель Ричарда, увидев разгневанного отца.

- Что здесь происходит, Хуан? – строго спросил Дентон, смотря на окровавленного раба, висевшего между двух столбов на вытянутых руках. С его спины текла струйками кровь, капая на землю, окрашивая её в красный цвет. Кожа на спине была сильно повреждена, а местами и отсутствовала. Дентон обратил внимание, что мышцы спины, оставшиеся без кожи кое где рассечены и с них сильно текла кровь. Раб сильно дышал, борясь сам с собой, было видно, что он силой пытается держать открытыми глаза, которые закрывались. Понятно было, что боль его ужасна, как он её мог терпеть непонятно.

- Ты запорол его почти до смерти, - процедил недовольно Дентон, - этот белый раб был куплен мной совсем недавно. По какому праву ты, сын, отдал приказ так жестоко выпороть его?

- Он напал на меня, пытался убить! – крикнул Хуан, – я всего лишь хотел заставить его извиниться за нанесённое оскорбление и поставить на колени.

Ричард с отвращением смотрел на запыхавшегося Хуана, стоявшего на коленях. Ричард сквозь боль прошептал, услышав эти его слова:

- А в итоге передо мной на колени упал именно ты, Хуан..., вот уж ирония жизни, не правда ли…

Услышав такое, Хуан поднялся с колен, побагровел от злости и вытащил револьвер, чтобы пристрелить дерзкого раба, но Дентон помешал ему.

Дентон внезапно так сильно засмеялся, что Хуан и все вокруг удивились.

- Это просто неслыханно, раб, ты забит до полусмерти и ещё смеешь дерзить! - поражённо произнёс Дентон, - откуда же ты такой чудной и до жути тупой, м?

Ричард промолчал, у него не было сил говорить.

- Бросить его в подвал, пусть посидит там без еды и воды трое суток, - приказал Дентон, – если выживет, то точно поумнеет. Но он мне нужен живым. Сначала позаботьтесь о его ранах.

- Конечно же, отец, - ответил Хуан, злорадно улыбаясь, что у Ричарда аж всё передёрнулось внутри. Что ещё задумал этот изверг?

Хуан с ехидной улыбкой обошёл вокруг Ричарда и приказал принести водки и ведро солёной воды.

- Нет, нет, - вырвалось у Ричарда, когда он понял, что задумал Хуан. Ричард в ужасе округлил глаза.

Хуан же довольно посмотрел на Ричарда и произнёс:

- Ну а теперь, ничтожество, я сделаю так, что ты будешь кричать. Ты же знаешь, что будешь кричать, не так ли? – злорадствовал он, - знаешь, что сейчас произойдёт...

Схватив ведро солёной воды, Хуан плеснул эту жидкость Ричарду на спину. Ричард от сильной боли сильно вздохнул, дыхание спёрло, задёргался на вытянутых руках и стал сильно кусать и без того сухие, потрескавшиеся губы. На его теле выступил пот. Хуан вновь поразился и тогда брызнул на спину Ричарду полведра водки. У Ричарда от ужаснейшей боли округлились глаза, словно сотни острейших кинжалов пронзили одновременно его израненную спину, боль была настолько невыносимой, что адское пламя показался бы ему блаженным раем, он словно заживо горел, из его горла вырвался пронзительный вопль, и мужчина резко обмяк на вытянутых руках, лишившись чувств. Хуан довольно заулыбался.

Ричарда отвязали и бросили в какое-то тёмное, ужасно вонючее помещение. Ричард пришёл через некоторое время в себя и не понял где он находится. Здесь было ещё два раба. Ричард ощущал страшную боль в спине и опустился на живот, он понимал, что спиной здесь прислонятся ни к чему нельзя, иначе можно схватить заражение.

Ричард не понимал, что теперь делать, он чувствовал себя обречённым. В этой камере не было даже туалета и рабы мочились прямо здесь же, в углу. Вонь просто сводила с ума, и Ричарду показалось, что даже в аду не так адски плохо, как здесь.

Так прошло два дня. Заключённый в небольшую камеру, где Ричард не мог нормально даже стоять, не говоря о том, чтобы лечь, весь избитый, окровавленный, в грязных лохмотьях, напоминающих лишь подобие одежды, со всклоченными волосами, загнанный и униженный... как немного осталось в этом мужчине от гордого, непокорного, своенравного принца царства Радви, легендарного генерала Ричарда Фастера... Его по-прежнему морили голодом, не давали пить. Силы покидали его с устрашающей скоростью. Их почти не оставалась. Последние силы тратились на то, чтобы отгонять и убивать крыс, которые норовили сожрать его заживо. В этих четырёх стенах бездействие, тяжёлые размышления уже практически подвели его к грани безумия, а ужасная боль в спине просто сводила с ума. Но на третий день его внезапно освободили, и Хуан, строго смотря на него, еле живого, измученного, но по-прежнему с вызовом горящим в янтарных глазах, протянул:

- Ну что, раб, ты извинишься, или я брошу тебя здесь умирать, как собаку?