Глава 3

Шейн был жесток. После того как альфа ушёл во второй раз, Тори с трудом смог оторвать голову от влажной от его слёз тахты. Он не плакал, просто от острой боли слёзы текли бесконтрольно, и теперь обивка с мерзкой расцветкой казалась противно мокрой. Спина ныла, растерзанная задница болела, но тело казалось каким-то удовлетворённым и расслабленным. Тори не мог объяснить свои ощущения, но когда Шейн, внезапно ставший таким взрослым и безумно привлекательным, прикасался к нему, Тори плыл даже сильнее, чем в юности.

Только познакомившись с ним, он восхищался этим альфой без особых причин. Теперь же повзрослевший и возмужавший Шейн вызывал дрожь в коленках. Было что-то в его взгляде такое острое, что пронизывало до костей. А от холодных глаз альфы Тори начинал задыхаться и без стянувшего горло ремешка. Наверное, это было неправильным и безумным, но Тори наслаждался каждым ударом и грубым касанием. Тори нравилось, что Шейн его наказывал.

Он действительно считал, что заслужил расплату. Потому что обещал, клялся всем сердцем и не сдержал обещания. Они собирались пожениться, сбежать на свой собственный островок во вселенной, и для Тори предстоящие перемены казались романтическим приключением, замечательным разнообразием в его скучной и строгой жизни под присмотром не слишком любимого дядюшки Айсмана. Тори был молод, слишком молод, чтобы предполагать, как жестока может быть жизнь.

Айсман Гаулер вон Стейн был его опекуном и всё время его контролировал, потому что родители Тори десять лет назад отправились в экспедицию в дальнюю галактику и пропали без вести. Мальчиком Тори хотел верить, что когда-нибудь пропавший космолёт отыщется, но, повзрослев, он понял, что верить в сказки глупо.

И всё же он поверил в истории Шейна, в его безумные рассказы о красивой жизни на станции астероидов. Тори верил, и он был готов следовать за Шейном куда угодно. Когда альфа был рядом, казалось, что море по колено, а звёзды можно достать рукой.

Сказке не суждено было сбыться. Шейн улетел один, потому что Тори не явился на собственную свадьбу. Дядя, узнав о пропавших деньгах, устроил настоящую истерику, запер племянника и попытался вытащить из него правду. В первое время Айсман пробовал сделать это мирными способами. Потом же… Тори не любил вспоминать, что было потом.

Шейну о том, что случилось, он так и не сказал.

Тори мог позвонить любимому в тот же день, ещё когда Айсман не знал, что деньги уплыли на другую планету. Но омега ненавидел признаваться в собственных слабостях. И не смог сказать любимому, перед которым он всегда представал как сильный и самоуверенный юноша из высшего общества, что ему требуются помощь, спасение из собственного поместья и защита от родного дядьки.

Через пару дней Айсман осознал, что Тори так просто не расколется, и забрал у него все средства связи. Больше полугода дядя держал его взаперти как непослушного раба, избивал, калечил, отдавал пользоваться друзьям и выпытывал информацию. Айсман не столько нуждался в деньгах, сколько желал наказать наглеца, что влез в его семью и обрюхатил Тори, на которого у Айсмана были другие планы.

Через шесть месяцев он оказался на улице без средств к существованию и документов. Жизнь полетела под откос. Тори потерял детей, разбил сердце любимому и лишился своего титула. Он чувствовал себя предателем, пусть даже не по собственной вине, но прекрасно понимал, как выглядит в глазах Шейна. К тому времени альфа уже многого добился и просто не верилось, что он его ждёт и захочет видеть. А ещё Тори очень боялся, что Айсман вычислит Шейна по звонку и достанет дорогого человека. Так он пытался его защитить...

Тори вытащили из пут только через несколько часов. Слуга бета принёс еду, влажные полотенца и свежую одежду. Когда дверь за ним закрылась, Тори с разочарованием понял, что так и остался пленником и рассчитывать на расположение Шейна глупо. Может, не спасуй он четыре года назад и попроси помощи, Шейн бы вернулся домой, вытащил его из лап Айсмана, и все эти годы они жили бы вместе. И сейчас бы Тори не жался в холодной подвальной комнате, а лежал в семейном ложе, прижимая к себе горячее тело любимого мужчины. И Шейн занимался бы с ним любовью, а не жестоко насиловал.

Хотя стыдно признать, но в этом унизительном положении тоже было что-то особенное.