Глава 2

Шейн вернулся в свой кабинет, хлопнул дверьми и свалился в кресло. Тори совсем не изменился, всё тот же умопомрачительный запах, нежная бархатная кожа и мягкая податливость. Просто, прикасаясь к нему, Шейн чувствовал непередаваемую смесь желания и нежности. Но сейчас раздражало и нервировало совсем другое. Он знал, что его любовь к Тори всё ещё жива, что встреча вернёт былую боль и заставит переживать предательство снова и снова. Но он и предположить не мог, что измываться над этим омегой, мучить, доставит столько морального удовольствия.

Четыре года назад, будучи влюблённым мальчишкой, он наивно предполагал, что Тори Гаулер вон Стейн станет его мужем и согласится на жизнь в нищете. Шейн верил в любовь этого красивого, богатого и невероятно страстного юноши. Верил и потом, обжегшись, разрывался от боли и гнева. Ещё тогда, забираясь в космолёт один, а не со своим так и не состоявшимся мужем, Шейн поклялся отомстить.

Но четыре года упорного труда и борьбы за своё состояние изменили его желания и его самого. Жизнь среди высшей аристократии, когда за твоими плечами нет ничего, сделала его жёстким и беспринципным. Возвращаясь на родную планету, он хотел причинить Тори боль. Раздавить его, видеть слёзы на его лице, впиваться зубами в тонкую шею, заставлять кричать и корчиться в конвульсиях. Он хотел, чтобы Тори, измученный, истерзанный, молил о прощении, а потом, склонив голову, подчинился и отдал своё сердце. Тори стал бы его игрушкой, которую можно ненавидеть и любить каждый день. Шейн не стеснялся своего желания его любить. Детские чувства прошли, но остались страсть и похоть. И именно это он называл любовью.

Шейн вернулся только ради него и пришлось потратить немало денег, чтобы отыскать Тори. Получить же его было слишком просто. Омега и без его помощи опустился на самое дно, попав в руки кредиторов. Тех самых, от которых пять лет назад спас самого Шейна. Теперь уже альфа выкупал его долги. Заплатил по счетам и получил Тори в полное владение. Как Тори попал к работорговцам он даже не задумался - был слишком сильно сосредоточен на своей ненависти. Выкупив омегу, он собирался делать с ним всё, что пожелает, исполнить все свои мечты и завершить план мести.

И теперь его трясло. Полученное удовольствие и измученное тело Тори не выходило из головы. Шейн налил себе виски в бокал и залпом выпил, стараясь успокоить бушующие эмоции и остановить наваждение. Хотелось вернуться в ту комнату, снять с Тори кандалы и заняться с ним нежным сексом, чтобы на следующий день взять плеть и вновь исполосовать его спину красным.

— Чёрт, Шейн, ты безумен, — прошептал он сам себе.

Крутясь среди акул бизнеса и зарабатывая своё состояние, он не раз посещал тематические клубы. В подобных кругах было модным проявлять себя доминантным самцом. Шейн многому там научился и увидел много такого, чего никогда бы больше не желал видеть. Подчинять себе жизнь и тело другого приносило удовольствие, и чем крупнее становился его капитал, тем изысканнее и жёстче становились его игры. Тори он тоже желал измучить, но не ожидал, что всё выйдет из-под контроля, что сексуальные желания превысят его жажду мести, а Тори из предмета удовольствия превратится в объект влечения.

Шейн достал сигариллу, прикурил и выпустил колечко дыма в разрисованный фресками потолок. Дорогой дом, построенный в виде старинного замка. Среди высшего дворянства подобные дома считались шиком, и их строили массово. Но Шейн выбрал Ноутхауз, старинный особняк принадлежавший семье Стейнов, как один из способов задеть Тори и доказать ему, что некогда нищий мальчишка, на которого все смотрели свысока, тоже на что-то способен.

Только встретив юного и безумно красивого омегу, он так сильно хотел соответствовать его статусу, но это казалось невозможным. Тори Гаулер вон Стейн был рождён в семье великих герцогов и вращался в кругах высшей аристократии. В свои восемнадцать он выглядел неприступным и недосягаемым. За ним тянулись все, и Шейн, попав в эти сети, был готов отдать свою душу. Мчался вперёд, не разбирая дороги, ломал преграды на своём пути и, получив Тори, самого прекрасного и непередаваемо нужного, окончательно потерял голову.

— Тори, — Шейн задумчиво произнёс его имя, провёл пальцами по губам, которые совсем недавно терзали омегу, оставляя тёмные засосы. Хотелось вновь почувствовать его вкус, ощутить его запах. Тори, пусть даже лишившийся всего, так и остался звездой. — Ты будешь моим…

Отбросив курево, Шейн поднялся, суетливо поправил волосы, словно хотел выглядеть лучше, покрутился рядом с креслом, прикуривая сигариллу и вновь бросая, и направился в подвал.

Тори ждал его в той же позе, в какой он его и оставил. Потемневшими разводами на коже рисовались следы от плети, кожа вокруг сковывающих его ремней немного покраснела, наверное, стоило ослабить крепления. Затянутый на шее шнурок врезался так глубоко, что, казалось, отделял голову от туловища. Шейн первым делом сорвал его. Потом, стараясь быть осторожным, извлёк из ануса большую пробку. Мышцы судорожно сжимались, но оставались открытыми, и он не мог оторвать взгляда от манящего входа с вывернутыми краями. Тори тихо и рвано постанывал, и его голос вызывал дрожь и поднимал в душе воспоминания. Весь прежний запал желания причинить ему невыносимую боль мешался с чем-то более спокойным, и Шейну приходилось удерживать себя, чтобы не приласкать его, извиниться за грубые слова и болезненные отметины.

Он осторожно погладил вздувшиеся следы от ударов, медленно спустился пальцами ко всё ещё растянутому анусу и, не удержавшись, неспешно погрузил в него пальцы. Тори вздрогнул всем телом, стеночки сомкнулись, обволакивая Шейна теплом.

Всё дальнейшее происходило на автомате. Он стащил с себя одежду и забрался между насильно разведённых ног. Дыхание было глубоким, пульс частил, и, вдыхая аромат омеги, Шейн сходил с ума всё сильнее.

Так же, как и в их первый раз, наваждение. Безумное желание, после которого приходишь в себя и не веришь, что всё было на самом деле. Тогда всё тоже было ненормальным. На ягодицах Тори остались следы, плечи были искусаны, а спина исцарапана, но омега и словом не упрекнул, смотрел таким взглядом, что сердце падало в пятки, и Шейн был готов опуститься перед ним на колени и целовать маленькие пальчики на ногах, целовать узкие икры и тонкие лодыжки. Тори всегда приводил в щенячий восторг и вызывал дикие желания.

Сейчас он тоже не церемонился. Оказавшись сверху, он резко вошёл, глубоко втолкнулся, с трудом гася вырывающийся крик удовольствия, и тут же перешёл на быстрый темп, отпуская своих демонов, не контролируя силу и с неистовством вбиваясь в связанное тело. То, что некогда было дороже всего, теперь сковывало рассудок тёмными мыслями, пробуждая в Шейне агрессию. Именно она захватила его пару часов назад, и он обрушил всю свою ненависть и раздражение на беззащитное тело мальчишки.

Это было настоящим насилием, когда омега не в состоянии пошевелиться, и его берут без всякой жалости. Шейн смотрел, как его член выходит из покрасневшего ануса и снова погружается внутрь. Растягивал пальцами ягодицы, чтобы видеть, как сжимается кожа, а в небольших трещинках появляются капельки крови. Кровь возбуждала особенно сильно, и то, что Тори не мог даже двинуться, заводило до болезненных спазмов. Омега не кричал, лишь сдавленно всхлипывал, заглушая свой голос в поверхности неудобной лежанки.

Но этого было мало. Шейн перехватил пальцами ослабленный на шее ремешок и дёрнул на себя, затягивая и выгибая омеге шею.

— Кричи, — рыкнул он ему в ухо, — кричи, сука, я хочу, чтобы ты страдал!

Тори хрипло прошипел что-то, но Шейн сдавил его сильнее, и омега сипло застонал, с трудом выдавливая звуки через перетянутое горло. Шейн стал двигаться быстрее, заводясь от вида задыхающегося омеги и его судорожных дёрганий. Перед оргазмом он вытащил член, спустил на покрасневшую натёртую дырочку и остекленевшим взглядом наблюдал, как его сперма белесыми каплями стекает Тори в промежность.

Член у омеги стоял. Это открытие потрясло сильнее, чем своё собственное нетерпение, которое толкало наброситься на Тори и вновь причинить ему боль. Сам не понимая, зачем он это делает, Шейн обхватил его член, и хватило всего несколько фрикций, чтобы тот спустил с тихим стоном, слишком болезненно напоминающим его собственное имя.

Тори тяжело дышал. После секса он всегда дышал громко и с надрывом. Словно заядлый курильщик. Распростёртый, обессиленный, с покрасневшими следами от плётки на светлой коже, он казался безумно желанным. Хотелось его поцеловать. Но Шейн заставил себя отступить. Оставил Тори всё так же связанным, с развороченным оттраханым задом и исполосованной плёткой спиной. Сейчас было страшно к нему подходить, потому что Шейн отчётливо понимал, что не остановится. И тогда продолжит либо истязать, либо ласкать, но и то, и другое сейчас было неуместным.

Всё ведь могло быть иначе. Совершенно другой сценарий и другой исход, если бы Тори не бросил его ради своей состоятельной жизни и уехал бы с ним.

Конечно, они отправлялись в новую жизнь не с пустыми руками. Тори перекинул Шейну достаточно средств для их безумного счастья. Эти средства альфа потом использовал как свой начальный капитал. Уже наученный прошлым горьким опытом, он сам выбрал, как и куда их вложить, и не прогадал. За пару лет торгов на бирже он увеличил первоначальную сумму почти в сотни раз, а потом открыл свою компанию и выкупил Малый Пояс.

Можно было бы вернуть Тори долги. Дать ему вольную, ведь покупка омеги обошлась Шейну значительно меньше тех средств, что Тори некогда ему перекинул. Но Шейн не желал его отпускать. И теперь, вдыхая сигаретный дым и оставшийся на одежде запах омеги, он понимал, что Тори нужен ему не только для мести.