Глава шестая. Раз-два-три-четыре-пять, где теперь вас всех искать?

К приезду покупателя я была во всеоружии. Ну, как минимум в очередных чистых джинсах и в черной водолазке с длинными рукавами. Может, и странноватый наряд для лета, зато синяки прикрывает. И даже уже хромала не очень заметно. А двери в немногочисленные комнаты, в которых я была уверена, остались распахнутыми. Как и в несколько пустых помещений – покажу их и объясню, что большинство комнат в доме так и выглядят, нет никакого смысла туда заглядывать, все равно все за раз не осмотришь...

Но машина, притормозившая на Тригорской напротив моего дома, так изумила меня, что я замерла и даже не сразу сообразила открыть подъездные ворота: водителю пришлось несколько раз посигналить.

В машинах я сроду не разбиралась, так что как определить это чудо доисторического отечественного автопрома, затруднилась – микроавтобус не микроавтобус, грузовичок не грузовичок, но однозначно – внедорожник. Несуразное лупоглазое нечто цвета хаки. Слышала как-то, дурацкое такое название у них еще – “таблетки”, что ли? А потом машина остановилась, и из нее, как горох из стручка, посыпались пассажиры. Один, два, три…

Павел Петрович оказался высоким крупным мужчиной лет пятидесяти на вид, моложавым, с седыми висками, очень прямой спиной и резкими движениями. Кроме него, в машине оказались: женщина примерно того же возраста, которой он галантно подал руку; мальчик-подросток; маленькая девочка и хмурый темноволосый парень лет 20-25. Кстати, на водительском месте сидел именно он. Последней из дверцы высунулась скрюченная старушка, которую мужчина и парень, подхватив под руки с двух сторон, извлекли совместными усилиями.

Чтоб их всех! И как я буду водить за ручку всю эту толпу? А если они начнут разбегаться в разные стороны?!

– Решили смотреть сразу всей семьей, – пояснил уже очевидное Павел Петрович.

Наверное, самым благоразумным сейчас было бы сказать, что я передумала продавать дом, вот прямо только что и передумала, так что смотреть там нечего, извините за беспокойство.

Но… я понимала, что следующий покупатель может появиться очень и очень нескоро. А что если это мой единственный шанс избавиться от проклятого дома, да еще и прямо сейчас? Кроме того – кто сказал, что следующий покупатель, если он однажды и случится, приедет один?

– Ну ничего так на вид, – одобрила женщина, оглядывая дом, – мрачновато, конечно. Фасад бы перекрасить…

В душе у меня всколыхнулся протест: что значит – перекрасить! Он не мрачный, он атмосферный!

Ой, что за ерунду я думаю… да пусть хоть по камешку переберут, лишь бы купили.

Вслух я ни того, ни другого говорить, разумеется, не стала.

– Хибара ведьмина, – неприятным голосом проскрежетала старуха. Вот карга! На себя бы посмотрела. Натурально старая ведьма.

Я натянуто улыбнулась.

– Внутри там все современное и добротное, вы не переживайте. Даже мебель и техника есть, хоть и не во всех комнатах. Все, что есть в доме, там остается.

– Сейчас посмотрим, – кивнул Павел Петрович. – А вы знакомьтесь: это Лариса, хозяйка дома. Моя супруга Ирина Васильевна…

Говорил он громко, отрывистыми четкими фразами.

– Можно просто Ирина, – улыбнулась женщина, и я кивнула. Ирина оказалась невысокой и чуть полноватой, но это ничуть ее не портило. Ухоженная, интересная, со светлыми волосами до плеч и аккуратной укладкой, она была какой-то мягкой и уютной, а говорила, в противоположность своему громогласному мужу, тихо, будто вполголоса.

– Моя… дорогая теща, Елизавета Игоревна, – продолжил Павел Петрович. – И детишки – Матвей, Степан и Аглая.

Очевидно, старшим из “детишек” был мрачный парень, который при этих словах только закатил глаза, а я весело хмыкнула. Даа, это мне с мамой повезло, она давно с моей самостоятельностью смирилась. Но если ты в таком возрасте продолжаешь жить с родителями, они будут всегда считать тебя ребенком. На самом деле я давно заметила, даже по своей группе в универе: наши, общежитские, и те из студентов, кто снимает квартиры и живет самостоятельно, уже ко второму-третьему курсу становятся заметно взрослее своих ровесников, остающихся до сих пор под родительским крылышком. Так что может этот парень и старше меня на пару-тройку лет, зато я – взрослая самостоятельная женщина! И еще целая домовладелица, вот! Ну… пока, по крайней мере.

А еще он показался мне смазливым, как девчонка. Терпеть не могу такой типаж. А вот моя Катька бы уже пускала слюни пузырями, она на таких красавчиков западает.

– Давайте пройдем в дом, я вам все…

Все пошло не по плану с самого начала. Потому что Павел Петрович, кивнув мне, тут же решительно зашагал по ступенькам. Но вперед него прошмыгнула девочка – на вид ей было лет семь-восемь. И именно она первой схватилась за ручку двери и распахнула ее еще до того, как я успела что-то предпринять.

В ужасе вскрикнув, я рванула следом, едва не оттолкнув плечом Павла Петровича.

Обошлось. За дверью была всего лишь прихожая. Правда, выглядела она иначе, чем десять минут назад – но все-таки была самой обыкновенной прихожей. Двери и лестница тоже были на месте – изменились только мебель, светильники и обои на стенах, став, кстати, куда более современными.

Я с облегчением прислонилась к дверному косяку и только тут поняла, что все члены семейства, стоя перед входом, озадаченно смотрят на меня. Черт, надо бы как-то объяснить свое поведение…

– Извините. Вы проходите, я… просто испугалась, вдруг на девочку упадет что-нибудь. У меня тут, знаете… – я осмотрелась и не нашла решительно ничего, что могло бы упасть. – Тут… дверца шкафа сломана, вчера на меня чуть не упала, вот я и боюсь теперь…

Боже, что я несу? Как у шкафа-купе вообще может упасть дверца?

Члены семейства Самохваловых тем временем поочередно заходили в дом, озираясь.

– А-а, – Павел Петрович добродушно усмехнулся. – Ну, шкаф – это ерунда, починим. Ну-ка, что тут…

И снова – я не успела его остановить. Собственно, даже если бы я схватила его за руку – вряд ли бы смогла удержать. Мужчина, как раз остановившийся возле шкафа, просто дернул в сторону его дверцу и открыл. Мне казалось, что это происходит в замедленной съемке, и я уже обреченно понимала, что он там увидит – потому что, как всегда, не к месту об этом подумала.

В шкафу ровными рядами висели пальто, шубы, легкие куртки и плащи. А в самом дальнем углу сиротливо переминался с ноги на ногу, поблескивая зелеными глазами, скелет Генри.

– Замри! – одними губами шепнула я ему из-за плеча Павла Петровича, и тот изумленно обернулся. Но скелет, слава богу, послушно замер.

– Это, это… светильник! – нашлась я. – Не обращайте внимания. В прошлом году на Хэллоуин дом оформляли, вот и остался такой… ночник.

– Бесовские праздники! – проскрежетала мерзкая старуха.

– А почему в шкафу? – озадаченно спросил Павел Петрович.

– Ну… в каждом шкафу должен быть свой скелет, правда? – я постаралась непринужденно улыбнуться. Ну да, у меня ночник в шкафу. В виде скелета со светящимися глазами. А вдруг я ночью захочу проинспектировать шубы в романтичном освещении? С кем не бывает, в самом деле!

И потом, может, я забочусь о моли. Может, ей страшно там в темноте сидеть. А с Генри – не страшно совсем. Он вежливый!

Павел Петрович подвигал бровями и покачал головой, а ребенок Аглая бесцеремонно обошла его и тоже заглянула в шкаф.

– А ничего. Мне нравится. Вы же его оставите? Я бы в своей комнате поставила.

От ответа меня избавила Ирина.

– Еще чего не хватало! – она решительно взяла дочь за руку и потянула ее от шкафа. – Паш, починкой потом займешься. Давай дом смотреть. Тут три этажа, полдня ходить можно!

А она оптимистка.

– И мансарда! – я радостно закивала, ненавязчиво закрывая дверцу шкафа. Ой, а в мансарду-то я и не заглядывала… и на третий этаж тоже. Ну… будем решать проблемы по мере их поступления. Главное – подниматься по лестнице первой и никаким девочкам не давать прошмыгнуть вперед себя. И мальчикам тоже! И про подвал, пожалуй, лучше вообще пока не говорить, а то что-то мне в подвале ничего хорошего не воображается совсем.

Так, для начала – самое безопасное: кухня! Тем более, что кухней я честно горжусь. Современная, красивая…

– Ну… – по лицу Ирины было видно, что она пытается быть тактичной. – М-м-м, мило.

– Чисто столовка! – скрежещуще припечатала бабка.

Это где она такие столовки вообще видела, карга?!

– Ну, мам, – Ирина увещевающе положила руку на плечо старухи. – Сейчас так модно. Ну, я бы предпочла поуютнее… ничего, со временем мебель поменяем, будет и вполне ничего. Зато смотри, какая площадь! И холодильник большой.

– А чего вы, – Павел Петрович пожал плечами. – Кухня как кухня. Плита вон есть. И холодильник. Чего еще?

Ясно… понимания я здесь не дождусь. Да что они знают вообще об идеальных кухнях! Как-то даже не хочется показывать им свою идеальную спальню. Наверняка и там им все будет не так!

Тем временем ребенок Аглая дернула мать за подол, а когда та наклонилась, что-то шепнула ей на ухо. Ирина тут же подошла ко мне с обеспокоенным лицом.

– Ларис, а покажите нам, пожалуйста, туалет.

Я несколько раз открыла и закрыла рот, пытаясь понять, как теперь поступить. Это была катастрофа. Вся толпа организованным коллективом туда вряд ли пойдет. И почему такая простая мысль не пришла мне в голову сразу? Что, что теперь делать?!

– Лариса? – Ирина смотрела на меня уже с недоумением.

Даже если я прямо сейчас скажу, что передумала продавать дом, любой нормальный человек спросит – но пустить ребенка в туалет-то ты можешь? И что я могу сделать? С визгом встать в дверном проеме? Хорошо, если они хотя бы не вызовут психиатричку, а просто отодвинут меня и пойдут искать туалет.