Глава 3. Принять нельзя отказаться

Мое отношение к Хлое Клиффхангер можно выразить одним словом: недоверие. Недоверие внутреннее, пещерное, почти на уровне инстинктов, когда ни одно слово не кажется искренним и ни одно предложение не вызывает желания согласиться. И дело не только в том, что она одна из директоров «Сноусторма», но и в том, что весь ее облик словно кричал: «Я лживая и лицемерная — поверишь мне, сам будешь виноват!»

В общем, какую бы тему она ни хотела поднять, мое отношение к ее словам заранее было скептическим — и это мягко говоря. А если честно, даже не слушая, хотелось сразу ответить: «Нет, никогда и ни за что!»

— Снизить освещение до пятнадцати процентов, — промурлыкала женщина.

Каморка погрузилась в интимную полутьму, в которой сверкали голубые глаза Хлои и серебристые пуговицы на платье. В нос ударил волнующий аромат, взбудоражил кровь, намекая на нечто большее. И мне, и без того настроенному враждебно, стало не по себе. Складывалось впечатление, что передо мной разыгрывают заранее продуманный спектакль, рассчитанный на наивного малолетнего дурачка, впервые видящего, если так можно выразиться, высококлассную женщину. Или они решили, что, раз я не устоял перед Дестини (подробностей нашей встречи в моем номере никто не знал), можно повторить прием, безотказно сработавший на юнца с бурлящими гормонами?

— Здравствуйте, мисс Клиффхангер, — сказал я и демонстративно зевнул. Вышло не слишком натурально, да я и не прикладывал особых стараний, мне лишь хотелось показать, что ее визит сейчас очень некстати. — Чем могу помочь?

Полагаю, мой настороженный взгляд на дружелюбный тон не настраивал. Но Хлоя, очевидно, имела большой опыт в подобных играх, и ее так просто не смутить. Она и глазом не моргнула, сделав вид, что так и надо.

— Помочь мне? — удивилась она. — О нет, Алекс, ты мне помочь не можешь. Речь идет о том, что это я хочу предложить тебе свою помощь. — И посмотрела на меня чистым, незамутненным взглядом. Таким честным и доброжелательным, что захотелось сплюнуть. Тетка была профессионалом, и от этого делалось тошно. Наверное, подобные ей врут даже дома, разговаривая с собственными детьми, просто потому что уже не могут по-другому, не знают как. Впрочем, вряд ли у Хлои были дети, но ведь когда-нибудь будут — мне заранее стало их жалко.

— Мне? — спросил я с неприкрытым сарказмом.

— Именно.

— Помощь?

— Конечно! — С каждым ответом улыбка Хлои становилась все более ненатуральной. Она всплеснула руками и воскликнула с фальшивым возмущением: — Я хочу тебе помочь, Алекс!

Уверен, этот визит действовал ей на нервы больше, чем мне. Дело, конечно, было не во вранье и лицемерии, не в том, что в столь поздний час лучше спать, чем ходить по пропахшим упсом коридорам Сковородки… Нет, она просто боялась за свою отутюженную репутацию. Время уже за полночь, Хлоя — красивая женщина с высоким положением в обществе. Прийти ночью в номер парня, который едва стал совершеннолетним… Если об этом пронюхают журналисты, медиа разродятся тысячами сочных заголовков! Скандал будет такой, что небеса взорвутся, все начнут перемывать ее кости, и «Сноусторм» просто обязан будет отреагировать.

Она явно нервничала, хотя и пыталась это всеми силами скрыть. Места в комнате было немного, у Хлои имелся выбор: оставаться стоять или присесть рядом со мной на кровать — и тогда гипотетические журналисты разорвались бы от еще большего восторга… Но мы тут застряли одни, с одинаковым отвращением друг к другу, и мисс Клиффхангер выбрала второе: села рядом, закинув ногу на ногу так, что я просто не мог не заметить ободков ее чулок.

— У меня есть девушка, — на всякий случай сообщил я. — И вы… не в моем вкусе, мисс Клиффхангер.

Сказал — и сам почувствовал, что получилось как-то глупо. На это она и рассчитывала. Впервые за время разговора глаза ее засветились искренним весельем, Хлоя даже рассмеялась. Причем смех ее, в отличие от голоса, звучал приятно — звонко и заливисто. Наверное, такие люди, как Хлоя, репетируют его как важный навык для карьеры.

Словно поддразнивая меня, она чуть придвинулась, подол короткого платья съехал, обнажая упругое загорелое бедро. Ее глаза искрились теплом, дружеским подначиванием, но поверить в ее искренность было бы верхом наивности. Хватит уже, разок повеселилась — и довольно. Так что не стоит играть в ее игры — ни отодвигаться, ни пожирать ее взглядом я не стал. Лучше просто игнорировать, держать дистанцию если не телом, то разумом.

— Чем и как вы хотите помочь, мисс Клиффхангер?

— Зови меня просто Хлоя, Алекс. Я ненамного старше тебя.

Странно, но это действительно было так — десять лет в наш век не разница, особенно если смотреть только на внешность. Хотя все, начиная с выдержки и непринужденности, кончая отточенностью лицемерия, говорило об обратном. Казалось, нас разделяет не только социальная пропасть, но и огромный жизненный опыт. Который я, по правде говоря, и не хотел бы иметь. Ее опыт — это опыт выживания в банке с пауками.

— Дело не в возрасте.

— О, я понимаю тебя, дело не в возрасте, а в положении… — Она окинула взглядом каморку, хмыкнула. — В Сковородке не церемонятся с претендентами на гражданство, понимаю.

— Уверен, что в богатых дистриктах Центры оценки выглядят иначе.

— Естественно, — она тряхнула волосами, заправила локон за ухо. — Как и в дистриктах категорией ниже, чем твой. В этом и есть идея всего нашего общества, Алекс. Лишь те, кто достоин, получают все блага цивилизации, и чем ты достойнее, тем больше привилегий. У лучших граждан привилегии распространяются и на их семьи — логично, что дети достойнейших проходят гражданские тесты в лучших условиях. Однако, поверь мне, в отношении них действуют абсолютно те же правила!

— Их тоже кормят упсами? — поднял я бровь.

— Не до такой степени, — качнула головой Хлоя. — Здоровье лучших представителей общества — достояние человечества. Общество не может себе позволить так бездарно подвергать риску их благополучие!

В ее голосе было столько веры, столько безграничного фанатизма, что я не стал ничего отвечать, лишь повторил вопрос:

— Так чем вы хотите помочь? И что от меня нужно мистеру Джексону? Ведь это он вас отправил ко мне?

Хлоя ответила не сразу. Она словно прокручивала в голове все, что хотела предложить, заодно раздумывая над тем, как бы не переплатить за то, что ей нужно. А нужно ей одно — чтобы я отказался от Спящих, именно этого всегда хотел Киран Джексон, который не только разговаривал со мной с позиции силы, но и обманывал. Похоже, он наконец осознал, что наше с ним общение непродуктивно, и я не поверю больше ни одному его слову, а потому прислал Клиффхангер.

— Мистер Джексон покидает пост управляющего директора «Сноусторма», причем… — Хлоя посмотрела на часы, — уже сегодня. Совет директоров очень недоволен его работой. Мистер Джексон допустил много ошибок, действуя вне всяких моральных рамок, и, что хуже всего, попрал основы «Сноусторма», нарушив заветы отцов-основателей. Вот так, Алекс. Если ты думаешь, что меня прислал мистер Джексон, то ошибаешься.

— Простите, но я вам не верю. Вам что-то от меня нужно — может, чтобы я отказался от заданий Спящих, или вы хотите вернуть в Дис Чумной мор и ради этого готовы наобещать золотые горы. На все ваши предложения, какими бы они ни были, мой ответ: «нет». И давайте на этом распрощаемся, потому что я не высыпаюсь в последнее время, а завтра… уже сегодня у меня очень важные экзамены.

По ее лицу скользнула улыбка, и Хлоя легким веерным движением взмахнула ладонью перед лицом, будто ей было жарко в этой маленькой каморке. Получилось красиво — а заодно расстегнулась пара верхних пуговок на платье. Видимо, это движение она тоже долго оттачивала и репетировала — настоящий цирковой номер.

— Душновато в Сковородке, не правда ли? — подыграл я.

— Очень, — поморщилась Хлоя. — Платье так и липнет!

На что я тут же иронически заметил:

— Чем быстрее вы скажете, что вам нужно, тем меньше вспотеете, мисс.

Она слегка скривилась, но так мило, будто вовсе не оскорбилась, а оценила искрометный юмор. Нервы у этой женщины были стальные.

— Хорошо. Веришь ты или нет, но утром состоится пресс-конференция, на которой кто-то из совета директоров, возможно, даже сам мистер Хаген, объявит о том, что Киран Джексон освобожден от занимаемой должности. Не будем загадывать, но интуиция мне подсказывает, что Джексон уйдет с позором. Понимаешь, Алекс? Все плохое, что ты видел в «Сноусторме», уйдет вместе с ним!

— Вы хотите сказать, что это и есть ваша помощь? Повесить всех собак на Джексона и заявить, что, когда он уйдет, корпорация больше не будет вставлять палки в колеса моего клана? Все будут жить долго и счастливо?

— Нет, Алекс. — Поняв, что соблазнение, или что там у нее было на уме, не работает, она сменила расслабленно-игривый тон на серьезный, выпрямила спину, сложила руки на груди. — Я хочу сказать, что ты еще совсем молодой! Тебе бы жить и наслаждаться лучшим временем твоей жизни, поступить в университет, учиться, общаться и гулять с друзьями, ходить на свидания… — Ее глаза мечтательно прикрылись, на губах заиграла полуулыбка. У нее были очень длинные ресницы, не искусственные, настоящие. Я заметил это только сейчас, как и то, что она без очков. — Доверься мне, Алекс, я знаю, о чем говорю. Студенчество — лучшая пора в жизни. Ты уже взрослый, но не настолько, чтобы нести настоящую ответственность. Учись хорошо, да и только… Не нужно строить карьеру, работать сутками напролет, отчитываться перед родителями… Живи да радуйся! Неужели ты променяешь это на бессонные ночи в капсуле? И дай бог, если это премиальная капсула в престижных апартаментах хорошего дистрикта! Но ведь это может быть и капсула ониц… — запнувшись, она поправилась: — Негражданина, смекаешь?

— Вы хотите завалить меня на финальном экзамене, — констатировал я.

— Ни в коем случае! — возмутилась Хлоя. — Я лишь предполагаю любое развитие событий, а судя по тому, что ты не смог пройти простейший тест у раздатчика еды, у тебя реально ненулевые шансы завалить тесты безо всякой сторонней «помощи». — Она изобразила кавычки. — И все же ты прав и неправ одновременно. Прав в том, что я, как член гражданской комиссии, могу повлиять на результаты твоей оценки. Неправ в том, что я буду умышленно ее занижать.

— А вы не будете?

— Занижать не буду при любом исходе нашего разговора, Алекс. Клянусь всем, что у меня есть! — Она положила руку на сердце. И глаза при этом были честными, пылая искренностью и верой в сказанные слова!

— Допустим, я вам поверил. Но никак не пойму, зачем вам нужно было будить меня. К чему эта таинственность? Ради того, чтобы сказать само собой разумеющееся? Что гражданская комиссия непредвзята? Что мистер Джексон уходит из «Сноусторма»? Мы могли поговорить днем или ранее по комму, разве нет? Или вы просто страдаете бессонницей и от скуки решили меня навестить и поболтать?

Она снова засмеялась тем журчащим, как весенний ручеек, смехом, потянулась ко мне рукой, и мне стоило большого труда не отпрянуть, как от броска змеи. Нежные пальцы коснулись моей щеки, погладили, тронули подбородок.

— У тебя очень красивые глаза, Алекс, — сказала она почти шепотом, голос при этом прозвучал хрипло. — Мне нравится твое чувство юмора.

Видимо, соблазнение пошло по второму кругу, и мне это, откровенно говоря, уже начало надоедать.

— Я знаю, что вы делаете. Пожалуйста, перестаньте. Просто скажите, чего хотите от меня и что предлагаете взамен, помимо того, что не станете валить меня на экзамене.

— Ничего особенного от тебя нам не нужно. — Она пожала плечами. — Но сначала послушай, что я уполномочена тебе предложить. Говорю не от лица Джексона, а от лица всей компании, поэтому отнесись к моим словам со всей серьезностью.

— Слушаю со всей серьезностью, мисс Клиффхангер. — Я подавил зевок. — Серьезнее некуда, потому что я уже понял, что по доброй воле вы не уйдете и поспать мне не дадите.

Она подтянула ноги на кровать, уселась поудобнее, лишив меня последних остатков личного пространства, и, загибая пальцы, интимно зашептала:

— Гражданство категории A тебе лично, B — для твоих родителей, C — для твоих друзей. Просто назовешь имена, список до двадцати человек одобрят без проволочек, день в день. Полная стипендия в любом университете планеты на твой выбор. Снятие с тебя статуса «угрозы» и публичное объявление об этом, чтобы от тебя отстали превентивы. Сохранение всех полученных умений и достижений за твоим персонажем, включая все накопленное золото, как личное, так и клановое. Десять миллиардов фениксов в любой форме, в том числе, при желании, привилегированными акциями «Сноусторма» с правом голоса. Скажу честно, Алекс, я считаю, что ты все это заслужил. Ты сделал невозможное, хотя весь мир был против тебя. — Она подмигнула, улыбнулась. — Дашь автограф?