15. Воздух и земля

Сидя вечером у костра, Анна молча смотрела на его игривые отблески и думала о своем путешествии в бездну.

«И все-таки я не поняла её, «воду» — сказала она Грэю.

«Чтобы полностью понять „воду“, нужно прожить всю жизнь» — улыбнулся Грэй — «это весьма интересный элемент. Скажи, ты запомнила свои чувства там внизу, когда летела в пропасть?»

«Да! Это невозможно забыть»

«Эти чувства станут твоим инструментом, когда ты снова окажешься перед лицом своей смерти или ужаса»

«А ещё?» — спросила она.

«А ещё ты вспомни то чувство, которое ощутила там в самом низу, до того, как твои ноги запутались в донных растениях. Какое это было чувство?»

«Хорошее. Нежное. Чистое… Гармония!» — поняла Анна.

«Вода» — это гармония! Запомни это чувство навсегда. Именно это чувство и управляет «водой»

Анна задумалась и огляделась вокруг себя.

— Гармония… — прошептала она вслух.

«Ты разгадала второй элемент» — услышала она голос своего учителя, — «Отныне это чувство и будет твоим инструментом в работе с ним!»

После истории, едва не стоившей ей жизни, Аня даже попросила паузу в обучении, но Грэй был непреклонен.

«Тебе осталось понять только два элемента. Два других ты уже прошла»

«Воздух» и «земля». Всё самое сложное!»

«И в тоже время самое простое. Смотря, как на это взглянуть»

— Ань, а ты куда каждый день убегаешь?

— Так, по делам!

— Прямо в лес?

— В самую чащу! Сегодня я вернусь чуть позже. Но есть хорошие новости, Матвей!

Юноша сложил нарубленные дрова в импровизированную поленницу и посмотрел на девушку.

— Что именно?

— Мне осталось изучить только два элемента, и они не такие опасные, как те, что прошла.

— «Воздух» и «земля»?

— Да! Возможно, мы скоро поедем домой. Хотя я ещё не знаю. Надо работать!

Поскольку два элемента выбыли из списка заданий, то время на два оставшихся пропорционально увеличилось. Теперь Анна исчезала днем только на два часа, а не на четыре или пять. Но возвратившись назад, падала в палатку без сил, отсыпалась и вставала уже поздно вечером. Так продолжалось три дня. На десятый день увлекательной командировки девушка вернулась, но уже не уставшая, а вдохновленная и счастливая. Её глаза светились словно светлячки, а лицо просто источало озарение и радость.

— Я поняла «воздух»! — ответила она Матвею, и потребовала: — Еда! Немедленно!

Юноша разжег костер под грибным супом, а потом грустно подумал:

«Жаль… так и не успел увидеть это»

— Не бойся! — Снова прочла его мысли Аня, — Завтра всё увидишь! Я тебе покажу!

«Осталась только «земля» — подумала девушка засыпая.

На следующий день Аня и Матвей рано утром вышли к той полянке, где проводила свои исследования юная ведьма.

— Смотри, Матвей! Вот здесь я познакомилась с волком.

— Настоящим, Ань? Не шутишь?

— Да! Настоящим! Он был где-то примерно размером со взрослую колли или немецкую овчарку. Я думала, что они крупнее. Но шкура у него была… серая-пресерая. Просто серебристая, переливающаяся.

— И как? Не сцапал тебя?

— Нет, как видишь! Мы подружились.

Наконец они пришли на большую поляну, окруженную березняком. Вся трава на ней была затоптана.

— Вот здесь это и случилось. Здесь я обрела знания.

Матвей криво усмехнулся.

— Не веришь? Сейчас увидишь!

— Да я не против. Показывай!

Девушка сделала несколько шагов, встала в самый центр поляны, а потом сняла куртку, кофту и кроссовки. Замерла, сосредоточилась и вдруг запела, поджав одну ногу к ягодицам как цапля, стала медленно опускаться и подниматься на одной ноге. Затем она внезапно запела закрытым ртом, как делают это эскимосы. Звук, вырывавшийся из её груди, тек по поляне, переливаясь. Анна развела руки и запела уже открытым ртом, одной бесконечной высокой нотой, не прерывая её дыханием. Внезапно краем глаза Матвей уловил какое-то движение, и вдруг он дернулся от такой неожиданности и увидел зайца, обыкновенного белого русака, который вяло подпрыгивая, словно вышел на пение девушки, видимо, решил послушать весь концерт до конца.

Анна остановилась, вздохнула и продолжила пение одной нотой, поджимая левую ногу, чуть приподнимаясь и опускаясь на второй. Заяц припрыгал прямо к Анне, совершенно не замечая Матвея! Усевшись поудобней, заяц сложил свои лапы и рядом с ним, примерно в метре расположилась семья ежиков в несколько особей, потом ещё подошла пара зайцев. Удивленный этим зрелищем Матвей перевел взгляд на девушку и заметил, что на ветках за ней удобно расселось несколько птиц.

«Как такое возможно?» — подумал он.

Позади Ани к тропинке подошла какая-то очень серая собака, потом другая… Матвей отшатнулся, когда понял, что это и не собаки вовсе, а…

Животные остановились, а потом улеглись на лапы, продолжая смотреть и слушать Аню.

«Боже мой, что это за чудо!?» — изумленно думал Матвей, — «Она видит это? Это происходит на самом деле?»

Но Анна не ответила на его мысли, а продолжала петь и петь, переливая одну и ту же ноту, словно её дыхание было бесконечным.

И вдруг она внезапно прервалась и, резко запрокинув голову, выбросила вверх свои тонкие руки. Затем, не дав Матвею обдумать происшедшее, так же внезапно упала всем телом вниз и присела на землю, обхватив колени руками, сжалась в один маленький комок.

— Ах-х-х! — выдохнул от неожиданности юноша, а девушка… … взлетела! Взлетела над поляной, разжавшись как пружина, и…

…застыла прямо в воздухе, неподвижно как замерзшая в одну секунду статуя…

…ещё спустя секунду она выгнулась, потом её ноги упали и снова коснулись земли…

…девушка подпрыгнула и снова застыла прямо в воздухе, потом перевернулась там…

«Как она это делает?» — изумлению Матвея не было предела, он просто не верил своим глазам. Он забыл разом и про зверей вокруг, включая даже волков, и про собственное недоверие. Перед ним была фея. Настоящая фея как из сказок.

Анна снова упала и снова подпрыгнула и снова застыла в иной позе…

И так снова и снова! Каждый раз на секунду, или на несколько секунд. Потом внезапно упала на землю и замерла, обхватив ноги и уткнувшись лицом в свои колени.

«Это невозможно!» — прокомментировал про себя всё увиденное безумие Матвей.

Девушка лежала на земле и внезапно к ней подошли с одной стороны волки, а с другой стороны приковылял заяц, а из чащи ещё вышла косуля, которая так же тихо потопала к девушке.

Затем на спину лежащей и обхватившей колени Ани села иволга. Села и сложила крылья. Воцарилось полная тишина.

Прошла минута, другая, третья…

Матвей не выдержал и кашлянул…

И тут же все животные, которые, не шевелясь, расположились вокруг и на Ане, разом встрепенулись, дернулись и бросились в разные стороны, а птицы взлетели над головой.

«Я ничего не видел такого никогда в своей жизни! Это просто невероятно!» — подумал юноша.

Аня поднялась с земли в полный рост и сказала юноше.

— «Воздух» теперь тоже мой!

«Грэй! Остался только один — «земля»

«Да, Анна! Только один. Остальные ты уже прошла. Но чтобы пройти этот…»

В семь часов вечера на дне рождения у Рашида собралось человек пятнадцать. Тут были и его родная сестра Жанна, другие родственники, пять человек с кафедры и конечно Давид. Тост шел за тостом, а поскольку Рашид тот ещё мусульманин и спиртным не брезговал, он громко шутил, веселился. Давид в сторонке клеился к молодой аспирантке Карине с филфака, которая была образованной и себе на уме девочкой с черными глазами, тонкими бровями и густыми волосами. Когда Давид с ней танцевал, то все время почему-то думал об Ане, так что в итоге Карина это заметила и сделала своему партнеру строгое замечание.

— Извини, дорогая, — ответил Давид, — просто старые воспоминания иногда тянут душу.

— Куда это они тебя тянут? — возразила девушка, — и что это за такие воспоминания? Ну-ка колись!

— Дела давно минувших дней, Предания старины глубокой…

— Что ещё за предания?

Давид в ответ только покачал головой.

Карина фыркнула и демонстративно пошла к столу, где Рашид уже разлил по бокалам и стопкам. Дода также хотел присоединиться, но тут его сотовый зазвонил и он, резко раскрыв аппарат, нервно взглянул на имя абонента. «Вот чёрт! Как не вовремя!»

— Извини, Рашид.

— Что такое?

— Звонок из лесу… — Алхазов подмигнул своему компаньону.

— Иди, говори, мы без тебя пить не будем. — Сурово ответил Рашид.

— Матвей, у меня тут праздник, днюха у бороды. Если что-то важное, то быстро!

— Давид Рафаилович, в общем, всё! Скоро едем домой. У нас почти всё.

— Что «всё»?

— С животными общается…

— Чего, что за бред?

— С настоящими: с волками, косулями, с зайцами…

— Ладно, потом расскажешь! Это чудеса конечно.

— Ещё летает!

— Как?

— Над землей, несколько секунд примерно.

— Левитация… невероятно. Ты это записываешь?

— Да, конечно, Давид Рафаилович. Но скажу честно, она знает, что я вас информирую. Прямо не говорит, но совершенно точно знает. Вижу это в её глазах. Смешно было бы, если бы она с такими возможностями меня не выкупила. В общем… если что, не поминайте лихом. Тело знаете, где искать. Маме только сообщите.

— Да ладно тебе… Что за чернуха?! Какие её дальнейшие действия?

— Попросила меня об одной вещи. Не поверите. Хочет, чтобы я её закопал живьем!

— Что? В самом деле?

— Всё по-настоящему, Давид Рафаилович. Говорит, что если не выполню её просьбу, то убьет меня.

— Но если девушка просит, то выполняй! Нельзя отказывать такой прелестнице.

На том конце раздался то ли вздох, то ли всхлип.

— Ладно, Матвей, у меня тут дела, держи в курсе каждого события!

— Ну и как? — спросил его Мазик после разговора по телефону.

— Растет девочка! Уже летает, говорят.

— Матвей с ней?

— Само собой, непрерывно присутствует.

— Пушку бы ему дать… — Рашид задумчиво провел рукой по бороде. Предложение было настолько интересным, что Давид пару секунд внимательно смотрел на друга, потом покачал головой и, усмехнувшись, ответил:

— Да ты что, Мазик! Мотя такой мальчик, который котенка не посмеет обидеть. Пушку!? Пушку дашь — а он из неё тут же застрелится, и у Ани появится оружие.

Кандидат наук внимательно посмотрел на хирурга. Давид пожал плечами, мол: «решай сам!»

— Да… — задумчиво потянул Рашид, — хреново что-то…

— А почему Катя не пришла? — решил переменить тему Алхазов.

— А хрен её поймешь! Говорит, что я «животное».

— С каких это пор?

— Как узнала, что я с Нюркой сотворил, вообще даже здороваться перестала. И на кафедру кому-то маляву на меня слила, что я незаконными делами на раскопках занимаюсь. В общем, крыса, одним словом… — в глазах Мазика отразилась среднерусская тоска.

— Ну что, поговорил с мамой? — поинтересовалась Аня.

— Да, поговорил! Спрашивала, когда приедем домой. Ждёт не дождётся.

— Мы скоро поедем домой, — ответила Аня, — осталось только одно последнее.

Матвей вздохнул и подбросил в костер ещё сухих веток.

— Интересно, почему… — вдруг спросила Аня.

— Что, почему?

— Почему Екатерина Сергеевна не пришла на день рождения к Рашиду? И кто такая эта Карина…

Матвей удивленно посмотрел на Аню, а потом бросил взгляд на череп, который уютно возлежал на своем туре, как на троне. В глазницах черепа мелькали отблески пламени, и со стороны казалось, что «Грэй» улыбается, словно говорит юноше:

«Неужели ты чему-то удивлен?»

В десять часов вечера девушка позвала парня:

— Мотя, пошли! Пора начинать.

Юноша как сидел у костра, так и продолжил сидеть. На Аню смотрели его удивительные большие голубые глаза, в которых светилась не то чтобы даже грусть, а скорее обреченность. Красивые губы подростка сложились гармошкой, а в руках мельтешила палочка, которую Матвей совершенно не хотел бросать в костер.

— Давай, пошли! Сделаем всё по-быстрому.

— Ань, сколько тебе осталось ещё?

— Чего?

— Ну, этих… Элементов пройти.

— Этот последний. И самый сложный. Так Грэй говорит.

— Грей одобряет то, что ты придумала? — спросил юноша, посмотрев на улыбающийся череп.

— Если честно… то это было с самого начала его предложение… Грэй, это…

Матвей усмехнулся и повертел палочку.

— И ты ему веришь?

— Ты сам знаешь, мёртвые не врут.

— Ань, вообще-то ты у нас тоже скоро «врать перестанешь», не забывай об этом!

— Если, что… поставишь свечку за мою душу, — решительно ответила девушка.

Матвей встал, бросил палочку в костер и подумал о деньгах, но потом выбросил из головы этот вопрос, поскольку он показался ему кощунственным в такой ситуации.

Примерно к половине одиннадцатого он закончил свою работу: яма, в которой спала Аня, была наполовину засыпана, а спальный мешок и «охранники» — убраны. Последних Аня положила обратно в банку, причем пауков было уже не четверо, а только трое. Один умер на пятый день экспедиции, и им оказался «Антон», а «Георгий», «Матвей» и «Давид» — выжили и охраняли сон девушки до самого конца.

— Какая-то странная символика, — прокомментировала это Аня, — но меня радует. Знаешь что, — обратилась она к Матвею, — представляешь? Твой тарантул был самым сильным. Это символично. Подумай об этом!

— Ань, я ничего в этом не понимаю. Это всё твои фантазии…

— Нет, ты просто подумай о том, что именно твой паук был самым сильным из всех. Это может что-то значить. Он кстати убил однажды очень большого жука, «носорога». А «Георгий» и «Давид» отразили атаку зеленых многоножек. Укус «носорога», говорят, болезненный…

— Ань, если честно, они все для меня на одно лицо. Как ты их различаешь, я даже представлять не хочу.

— Пока, «Матвей»! — Аня посадила последнего большого тарантула с зеленоватым отливом шкуры в банку и закрыла крышку. — Ну всё, ребята. Вы славно потрудились. Дома вас ждут большие тараканы и сахарные червяки.

Она положила баночку в рюкзак и повторила Матвею в последний раз свои инструкции:

— Когда я лягу, ты свяжешь мне руки морским узлом, вот так, как я тебя учила. Я буду в плавках. На лицо ты мне положишь вот эту тряпочку, и засыплешь землей. Я буду лежать там четверть часа примерно. Сначала мне будет хватать кислорода, плюс, я буду задерживать дыхание. Но потом я начну задыхаться и биться, там под землей. Если мои руки будут развязаны, я, конечно, выползу, в этом нет сомнения. Ты будешь видеть, как я бьюсь. Земля будет дрожать. Потом я успокоюсь, затихну. Как только пятнадцать минут пройдет, ты извлечешь меня и сделаешь укол вот этого.

Она протянула Матвею шприц.

— Под левую грудь. И потом сделаешь мне искусственное дыхание. Ты знаешь как. Будешь меня оживлять, пока я не оживу. А прежде всего, развяжешь мне руки. Не забудь. Повтори все шаги, когда будешь извлекать меня!

— Выкопать, развязать руки, сделать укол, сделать искусственное дыхание.

— Всё правильно! Я буду мертва примерно одну минуту, не больше. Точнее не совсем мертва, а находиться в коме. Если ты допустишь ошибку, то я останусь в коме навсегда. Стану овощем.

— Я понял…

— Отвернешься, чтобы не смотреть на мою могилу. Будешь слушать музыку в наушниках, чтобы не слышать моих воплей. Ты всё понял?

— Да…

Анна в последний раз посмотрела в лицо Матвея, уже обросшее за время поездки щетиной, и несколько секунд улыбаясь, разглядывала его глаза.

— У тебя был в роду кто-то из евреев? — внезапно спросила она.

— Что? Вообще-то бабушка. Елизавета Иосифовна. Как ты поняла?

— Разрез глаз и ещё эта… грусть в глазах. Странно. Как работают гены. Ты белобрысый, а глаза…

— Не думал об этом, — резко ответил Матвей.

Они развернулись, затем Аня сняла с себя кофту и осторожно опустилась на дно ямы, легла поудобней. Сосредоточилась. Матвей, спустившись вниз, завязал девушке руки и положил на лицо влажную тряпочку.

— Ань, ты все-таки постарайся за один раз всё узнать, потому что повторно…

— Начинай! — последовал из ямы твердый приказ.

Матвей вздохнул и начал ссыпать землю: сначала на ноги, потом на грудь и в самую последнюю очередь на лицо. Когда он начал сыпать землю на лицо, то услышал резкий вдох. Закончив, он встал, положил лопату и поставил на телефоне «будильник» на пятнадцать минут.

— Матвей, ты меня слышишь? — раздался из-под земли сдавленный еле слышный голос.

— Да! — крикнул юноша.

— Включи музыку, чтобы не слышать! Наушники, телефон.

Матвей взял телефон и стал перебирать музыку. С трудом выбрал что-то подходящее. Это оказался «Реквием» Моцарта. Он включил его на пару секунд, потом передумал и поставил рапсодию Шопена.

Когда пятнадцать минут истекло, Матвей бросился с лопатой и начал откапывать Аню… И тут же вспомнил, что он может пробить тело девушки штыком, если будет копать сверху вниз. Он опустился на колени и начал работать резкими движениями от локтей. Внезапно он услышал стон Анны и в ужасе понял, что копает в стороне от тела. Вскочил в полный рост и сломал лопату об камень, чтобы убрать черенок и работать дальше только одним штыком. Через тридцать секунд примерно он увидел обнаженный локоть девушки, после чего отбросил лопату в сторону и одними руками откопал Аню. Он вытащил её на поверхность, тут же начал искать шприц, нашел его и вколол со всей силой.

— А-ХА-ХА! — воскликнула Анна и очнулась. Её глаза мгновенно зажглись, и она задышала яростно и нервно. Затем задрожала и посмотрела на Матвея.

Матвей пытался определить по её взгляду, понимает она его или нет. Потом Анна прижала к себе колени и внезапно попросила:

— Раз… ви… ши…

— Всё в порядке? — спросил её юноша. Анна кивнула и снова прошептала:

— Развяши… мне хуки…

Матвей только сейчас вспомнил, что совсем забыл про руки. Он разрезал веревки ножом, и увидел на запястьях Ани мощные, красные потеки. Анна начала массировать запястья, а потом стала биться как в судороге и билась так минут пять или шесть. Матвей сделал ей массаж спины и шеи, а затем накинул свою куртку. Девушка прекратила биться, но укутавшись в куртку, продолжила нервно подрагивать.

— Пошли к костру! — предложил юноша.

Анна только кивнула.

— «Земля» это наша мать. Она мать всего сущего — и жизни и смерти. — Объяснила Аня уже у костра.

Они там сидели втроём: Аня слева, Матвей справа и между ними на своем главенствующем туре — череп.

— Ты разгадала её?

— Да! И мы можем ехать домой. Работа завершена.

— Ты-ы… нет. Не важно!

— Видела ли я белый свет? — улыбнулась Аня, — нет, не успела. Я только отключилась, а ты меня уже достал. Это почти сразу же произошло. Я даже успела услышать, как ты копаешь и рассердилась на тебя, что ты начал слишком рано. Потом я отключилась и увидела небольшой сон. Но белого света там не было. Просто увидела во сне свою мать и отца. А дальше очнулась у тебя на руках. Знаешь, что я поняла… Пока ты ходишь по «земле», она дает тебе право жить. Она твоя мать. А там, внутри, ты сливаешься с ней и становишься частью её. Там она уже твоя смерть. Она позволяет тебе ходить по ней. Она вбирает тебя и всё то, что ты несешь с собой, и всё терпит от тебя, как мать маленькое дитя. Она самое терпеливое из всех существ. И однажды она примет тебя, и ты станешь частью её, а потом переродишься во что-то иное.

— Мать сущего?

— Наверное, так…

Матвей взглянул на череп, чтобы узнать его мнение по данному вопросу и увидел в глазницах какую-то невероятную грусть. Огонь взлетал, и Аня грела над ним свои руки, иногда также смотрела на череп. Затем она попросила юношу:

— Мне надо обмыться, Мотя. Поможешь мне?

Они спустись к воде, и Анна стала обмываться, а потом задумалась… Юноша стоял прямо за её спиной и ждал указаний.

— Матвей. Разденься тоже!

— Как?

— Полностью. Догола. Я не смогу расслабиться и обмыться, если ты будешь стоять в одежде и смотреть на меня.

Матвей разделся, как его попросила девушка, а Аня, увидев это, улыбнулась и сняла убитые во время эксперимента плавки.

— Вот так, — сказала девушка, — так правильней.

Юноша взял её на руки и отнес к глубокой воде.

— Поплаваем чуть-чуть? — предложила Аня, — так быстрее смоется грязь.

Они плавали, сами не знали сколько. Брызгались, когда вышли на мелкую воду, смеялись и игрались, затем пробежались и окунулись в глубину, ныряли там, иногда выходили на берег, чтобы рассмотреть и поизучать наготу друг друга.

Наконец Матвей не выдержал и погладил грудь девушки, а потом поцеловал её, нежно и даже чуть-чуть испуганно. Аня, резко вздохнула, и взволнованно задышала и сказала:

— Я… я хочу тебя!

— Я тоже, Ань…

— Что «тоже»? — Анна начала колотиться в волнении.

— Ничего… — Ответил юноша. А девушка уже не могла сдерживаться и потащила его к берегу.

— Давай, здесь! Прямо на земле! — приказала она.

— Нет, лучше в палатке. Я отнесу тебя, Ань. На руках…

— Знаешь. Ты у меня первый! — сказала Аня спустя полчаса, уже лежа в палатке.

— Первый?!

— Да… изнасилование не считается…

Матвей задумался, потом спросил:

— Ты… не боишься меня?

— Что? О чем ты??

— Ну, просто…

— Нет, Мотя… Если честно, я и Рашида сейчас не боюсь. Мне больше никто не страшен из мужчин. Скорее мужчины должны меня бояться.

— Да?!

— Да! Я обрела силу!

— Ань, это он… тебя?

— Да!

— Ань, я хотел сказать… — в голосе Матвея чувствовалось какое-то особое напряжение, девушка посмотрела ему в глаза и увидела, что юноша вот-вот может заплакать.

— Не надо! — успокоила она его. — Я всё знаю. Ты докладываешь обо мне Рашиду, через Давида, каждый день.

— Знаешь?!

— Да, конечно! С самого начала. И меня это устраивает. Продолжай им рассказывать всё, что видел и что происходило. Ничего не утаивай. Кроме одного…

— Что именно?

— Если сболтнешь, хотя бы раз, про то, что мы сделали сегодня, неважно кому, родителям или друзьям или даже Рашиду…

— Нет, не сболтну.

— Никогда и нигде. Запомни!

Они полежали немного, потом Анна предложила.

— У тебя ещё есть силы? Пошли к костру!

— Да, есть. — Согласился Матвей, — а зачем?

— Я никогда не видела мужчину так близко, — соврала ведьма, — хочу тебя поизучать. А ты можешь смотреть на меня, сколько захочешь.

Она улыбнулась, и они вышли из палатки. Аня разглядывала Матвея и заметила, что у него правильное сложение, но само тело не такое как у Антона, а коренастое с большим числом рыжих волосиков на груди и развитыми грудными мышцами. Но это все она уже видела раньше, а то, что у Моти немного кривые и чуть коротковатые ноги, увидела только сейчас. Удивилась, что раньше этого не замечала. Потом переведя взгляд на пах юноши, улыбнулась. Матвей стоял перед ней полностью обнаженный, открытый в своей юношеской наготе, и по его коже скользили отблески пламени.

Анна погладила Мотю и произнесла:

— Ты мой первый мужчина. Первый! — она усмехнулась и добавила, — сбылось!

— Да. — Согласился Матвей, а потом почему-то подумал о волосах Анны, которые спрятал, чтобы увезти домой на память, о том локоне, что был у него в рюкзаке.

— Ты должно быть очень сильный? — спросила она, затем попросила его повернуться спиной и погладила спину, разглядев несколько шрамов на бедре и серьезный под лопаткой. — У тебя такое крепкое тело.

— Нет, Ань. Я не сильный… слабый… — начал Матвей.

— Врёшь! А шрам откуда?

— Тот, что на спине? Это я упал в прошлую экспедицию. Боролся с Жоркой и свалился с обрыва. Дурак был. Меня Давид потом реставрировал.

— Понятно… — улыбнулась Анна. — Шрамы украшают мужчин.

Она погладила лопатку Моте, а потом чуть отодвинула ладонь и произнесла про себя: «Огонь!». Затем продолжила стоять рядом, держа ладонь примерно в десяти сантиметрах от тела юноши. Матвей хотел было развернуться, но Аня прервала его движение:

— Стой так, не шевелись! Что ты чувствуешь?

— Да, чувствую! Спине очень тепло, даже горячо. Ты поднесла головешку?

Он обернулся, а Аня убрала руку.

— Нет, головешки не было. Это была просто моя рука. Понял?

Матвей глядел на девушку как на богиню. Она казалась ему невероятно сильной и прекрасной одновременно. Он не разглядывал её тело, а просто смотрел прямо ей в лицо. Разглядывал её губы, лоб, глаза и брови… саму улыбку. Они стояли и стояли напротив друг друга в отблесках пламени, а череп видел все это со своего королевского тура, словно подглядывал за нашими героями. В конце концов, Матвею стало нехорошо от этого взгляда и…

Не успел он попросить девушку, как та подошла и спрятала Грэя за тур.

— Ничего! Побудь здесь. — Сказала она черепу. Потом повернулась к Матвею и пояснила. — Он сам попросил меня спрятать его.

Матвей промолчал и даже не рискнул погладить девушку в ответ. Он просто смотрел ей в лицо, а потом тихо произнес:

— Ань… ты очень красивая.

Юная ведьма снисходительно улыбнулась и иронично спросила своего друга:

— Красивая? Как? Внешне? А если бы ты знал, какая в душе и что у меня там внутри… что тогда? Также восхищался? Какой смысл любоваться оболочкой, если душа горит адским пламенем? — Произнесла девушка и погладила Матвею волосы, а потом внезапно начала читать стихи:

— Сияло солнце в небесах, светило во всю мочь, — тихий голос Ани, словно убаюкивал юношу, завораживал и тянул за собой. — Была светла морская гладь, как зеркало точь-в-точь…

Она повернулась к нему спиной, и Матвей разглядел царапины на её лопатках. Потом девушка обернулась и продолжила:

— Что очень странно — ведь тогда… — сказала Аня, разглядывая своего кавалера, затем сложила внезапно свои руки ладонями друг к другу, так как делают люди, когда молятся…

— Была глухая ночь… — завершила девушка стихотворение, развела сложенные руки и… из них выпорхнула серая пестрая птица, размером с голубя. Птичка взлетела, и яростно махая крыльями, устремилась в сумеречное небо, а наши герои проводили её взглядами.

— Это кукушка, Мотя, — пояснила Анна и, посмотрев в глаза юноше, продолжила, — Перед тем, как ты меня закопал, я спросила у неё, сколько мне осталось жить. А она не прокуковала ни разу в ответ. Понимаешь?

Матвей молча кивнул, а юная ведьма улыбнулась и сказала:

— Я буду жить вечно.

На секунду Матвею подумалось, что все это сон и что в действительности Аня умерла, а сейчас он разговаривает с её призраком.