Часть I

«Да провались оно всё пропадом!» — кинув напоследок раздражённый взгляд на грязно-жёлтое небо, Лиам резко задёрнул жалюзи.

За пять месяцев контрактной службы ему успела осточертеть эта чужая нищая страна, населённая полудикими варварами. Наверное, к тому времени, когда всевышний приступил к её созданию, у него уже закончились подручные материалы — и вода, и семена растений, и фигурки животных, и почти все краски. А самое главное — иссякло Его вдохновение. Здесь не было ни зелёных лугов, ни тенистых лесов, ни голубых рек, ни зеркальных озёр, кругом только песок, камни, скалы, горы, потом снова бесконечный песок, и сколько бы ты не гнал багги по разбитой бронемашинами колее, пейзаж оставался таким же однообразным, безнадёжным и обречённым. То, что местные называли реками, на самом деле было всего лишь мутными серыми ручьями с непригодной не то чтобы для питья — для купания водой. Из всего многообразия животного мира Лиам видел здесь по большей части облезлых собак и тощих коз, иногда встречались плешивые верблюды, навьюченные каким-то барахлом, вонючие бараны, жмущиеся в жалкие кучки, ещё реже — маленькие пёстрые лошадки с печально опущенными головами.

Над всем этим унынием властвовало вездесущее неумолимое солнце. Казалось, своей беспощадной и бессмысленной яростью оно выжгло на небе не только облака, но и птиц — за многие месяцы Митчелл практически не видел их в безжизненном раскалённом мареве, которое даже при всём желании никак невозможно было назвать воздухом.

Выросший в мягком климате южной Алабамы Лиам всей душой ненавидел это проклятое место, но не только за его обжигающую полуденную жару и полночные заморозки — он ненавидел и человекообразные существа, населяющие его. Эти молчаливые фигуры с замотанными платками лицами, словно безликие призраки, эти их бесформенные балахоны, из-за которых невозможно понять, мужчина перед тобой или женщина, а в складках которых вполне можно спрятать оружие. Эти их поселения, больше похожие на беспорядочно наваленные спичечные коробки, с узкими кривыми улочками, где из-за любого угла может появиться как грязная сгорбленная старуха, тянущая за собой чёрную костлявую козу, так и неприветливый ствол автомата в руках ополченца.

Но больше всего Митчелл ненавидел песчаные бури. Грозные и непредсказуемые, они всегда приходили внезапно, обволакивая могучее солнце мутной пеленой, превращая день в ночь, поглощая своим гулким воем все звуки, обездвиживая всё живое, что не успело спрятаться, и могли бушевать от десятка минут до нескольких суток. Беспомощным перед разгулом всесильной стихии, им оставалось только сидеть в укрытии и ждать, когда утихнет колкий, безжалостно секущий всё на своём пути горячий ветер. И, как бы старательно ты не укутывался, долго ещё всей кожей будешь чувствовать эти невидимые частицы вечной пустыни, миллионами вонзившиеся в твоё тело, в само твоё существо…

Он готов был терпеть всё. И эту дурацкую страну с её убийственным, совершенно не пригодным для выживания климатом, и этих полулюдей-полупризраков, бросающих на них неприязненные взгляды, да всё что угодно — ради неё. Ради Линдси, девушки его мечты. Митчелл добивался её несколько лет, длинноногую красотку, чирлидершу, самую популярную девочку школы. Ну, а она была без ума от военных, то и дело заглядывалась на парней в форме — поэтому, чтобы стать достойным её, он отправился на край света, мечтая вернуться домой овеянным славой и покорить её блеском боевых наград. Но совсем скоро иллюзии Митчелла стали рушиться одна за другой.

Сначала он понял, что героем ему не стать — к тому времени, как он прибыл к месту предписания, активных военных действий уже не велось, и их подразделение томилось бездействием посреди каменистой пустыни, постепенно тихо сходя с ума. А потом — Линдси. Целуя его на прощание, любимая плакала и клялась, что будет ждать, но не прошло и четырёх месяцев, как она выскочила замуж за какого-то сёрфингиста. Получив известие о свадьбе, Митчелл почувствовал, что внутри словно всё оборвалось. Погибла его мечта о Линдси, и всё, что он сделал, оказалось напрасным.

Теперь Лиам осознавал, что решение поступить на военную службу оказалось самым глупым и безрассудным поступком в его жизни. Ведь можно было стать героем, оставаясь рядом с ней — пойти в спасатели, например… Но сделанного не вернуть, и Митчеллу ничего не оставалось, как торчать здесь, среди пустыни, дожидаясь окончания контракта.

***

— И сколько ты ещё собираешься тут киснуть, Митч?

Лиам хмуро взглянул на товарища. Этот вопрос он слышит от Рэндалла Кларка каждый день уже три недели. Да, ровно три недели назад пришло письмо от Линдси, бесповоротно изменившее его жизнь…

— Это не круто, Митч. — Рэндалл сочувственно поморщился при виде унылого лица друга, — так убиваться из-за какой-то девчонки.

По-прежнему молча Лиам устало вздохнул: «Ну конечно, ты-то у нас спец по части мальчиков», — но Кларк не отступался:

— Ладно, понял. Знаешь, ребята планируют поехать к Амиру. Давай, собирайся, развеешься, а то на тебя уже смотреть страшно.

Митчелл знал о заведении Амира. Примерно в восьми милях от их базы, на краю маленького спичечно-коробкового селения этот предприимчивый местный держал лавку и что-то вроде придорожного бара, где можно было выпить, перекинуться в карты и вообще окунуться в некое подобие обычной жизни. Хотя начальство сквозь пальцы смотрело на эти полулегальные вылазки, и сержант разрешал наведываться туда своим ребятам, чтобы они совершенно не свихнулись от бесконечного безделья, Лиам побывал там всего однажды, предпочитая выпивке занятия на тренажёрах.

На этот раз он тоже отрицательно покачал головой, но Кларк был настроен решительно — он обхватил друга за плечи, принялся уговаривать и тормошил до тех пор, пока Митчелл не сдался.

***

— Пойло у Амира — что надо! — объявил Рэндалл, усаживаясь у стойки. — Пиво, виски, или попробуешь его фирменной местной бурды? Заходит отменно!

Кларк не обманул — после нескольких стопок прилично захмелевший Митчелл уже убеждал его, что все девчонки одинаковы, и что он больше никогда и ни одной не поверит. Но Рэндалл, которому эта песня успела порядочно надоесть за последние три недели, не дослушав очередного куплета, внезапно подхватил друга под локоть и увлёк в какую-то полутёмную каморку, там загадочно подмигнул, исчез, а вскоре возник снова, многообещающе улыбаясь:

— Кончай ныть, Митч, у меня кое-что есть для тебя. Вот, знакомься — это Шанти. Твой шанс незабываемо провести время. — Негромко произнёс он и подтолкнул к Митчеллу невысокую фигурку в свободной рубахе по колено и светлых штанах.

Лиам медленно сфокусировал взгляд, чтобы рассмотреть предложенный ему «шанс» — из-под платка цвета киновари, окутывавшего голову и закрывавшего большую часть лица, на него смотрели блестящие тёмно-оливковые глаза, обрамлённые длинными пушистыми ресницами. Митчелл не мог не признать, что они необыкновенно красивы, но, несмотря на это, бросил с неприязнью:

— Какого чёрта? Рэнди, я же серьёзно тебе сказал — никаких больше баб! Меня тошнит от одного их вида.

Кларк только насмешливо пшикнул в ответ:

— Глаза разуй, дружище, — и обратился к фигурке, указав на платок, — крошка моя, сними это, пожалуйста.

Из складок одежды показалась смуглая рука, тонкие пальчики коснулись края яркой ткани, открывая лицо — нежная кожа, мягкий контур приподнятых скул, изящно изогнутые брови. Но это же…

— Всего десять долларов, сэр. — Неяркие, чуть обветренные губы разомкнулись в полуулыбке, обнажая ровный рядок белоснежных зубов.

Митчелл даже икнул от неожиданности. Он знал о сексуальных предпочтениях друга, только вот разделять их не собирался.

— Да ты совсем рехнулся, Кларк… — ошеломлённо побормотал он, отодвигаясь назад, — я не педик.

— То тебе «никаких баб», то «не педик», — язвительно передразнил его товарищ. — Тебе не угодишь, дорогуша. Ну, и кто же ты у нас? Монах-отшельник? Полгода без секса прожил, осталось каких-то пятьдесят лет, а там, глядишь, проблема сама собой ликвидируется?

— Может и так, — мрачно буркнул Лиам.

Ну уж нет, неунывающий Рэндалл не собирался так просто отступать. Пожав плечом, он подмигнул мальчику: «Повернись-ка, малыш», — и обтянул на хрупком теле мешковатую рубашку.

— Ну, а на это что скажешь, «не педик»? Как тебе фигурка? Со спины его от девчонки не отличить. А личико? Просто ангелок! Это ж вроде как два в одном — идеальный вариант для тех, кто сам не определился, что ему нужно.

Пока Митчелл недоверчивым взглядом изучал тонкую талию и крутой изгиб бедра под рукой Рэндалла, Кларк повернулся к товарищу и тихо замурлыкал:

— Кожа гладкая, нежная, попка бархатная, а что эта крошка своим языком творит, просто … м-м-м, — тут он закатил глаза, изображая экстаз, — это лучший мальчик, которого только можно раздобыть у Амира. Хорошенький, чистоплотный, умелый, поверь — я знаю, о чём говорю. Ещё спасибо мне скажешь…

Но Лиам не отвечал. Выждав с полминуты и поняв, что его рекомендация не произвела на друга особого впечатления, Рэндалл обиделся.

— Да ну тебя, Митч! С тобой с тоски помереть можно. Я ему можно сказать от сердца отрываю, а он… Ладно, как хочешь. Пойдём, малыш, — он легонько шлёпнул мальчика по попке и повлёк его к лестнице, ведущей наверх.

Своего следующего поступка Митчелл ещё долгое время не мог объяснить. Возможно, причиной тому было термоядерное пойло Амира, а может быть, так на него подействовал странный, непонятный взгляд, брошенный через плечо неожиданно оглянувшимся парнишкой — так или иначе, повинуясь внезапному внутреннему порыву, Лиам в три шага догнал удаляющуюся парочку.

— Постой, Кларк! Не обижайся, я… это… — тут Митчелл густо покраснел, — извини, я просто затупил. Я хочу пойти с ним… как его… если он не против.

Шумно выдохнув, Рэндалл принял извинения с понимающей ухмылкой и наклонился к своему маленькому спутнику:

— Шанти, крошка, сейчас с тобой пойдёт мой друг, хорошо? Ну, а я… — свою фразу Кларк закончил неопределённым жестом.

Необыкновенные глаза, не меняя выражения, скользнули с одного лица на другое, длинные ресницы дрогнули:

— Конечно, сэр. — Потом мальчик кивнул Митчеллу и повторил. — Десять долларов, сэр.

Рэндалл быстро сунул в карман товарищу хрустящую упаковку.

— Резинки, Митч. Надеюсь, этого хватит? Да, и деньги обязательно ему вперёд заплати. Такое правило, — и хлопнул его по плечу, — ну давай, не пожалеешь, точно тебе говорю.

Шанти терпеливо дождался, пока они закончат:

— Идите за мной, сэр.

***

Митчелл оглядел комнату — крохотная, чистая, кровать аккуратно заправлена, на спинке свежие полотенца, в одном углу тумбочка, другой зачем-то завешен.

— Тут можно помыться. — Мальчик, заметивший, куда смотрит его гость, отодвинул покрывало, за которым стояли кувшин с водой и жестяный таз, потом, по-прежнему мягко улыбаясь, напомнил, — десять долларов.

— Да, конечно.

Покопавшись в бумажнике, Митчелл извлёк десятку, положил её на тумбочку — ведь так, вроде бы, следует расплачиваться с проститутками? — но в следующее мгновение нечаянно встретился с оливковым взглядом, и чувства его пришли в смятение. Вот чёрт. Кажется, всё это зашло слишком далеко. «Господи, Митч, что ты делаешь? Зачем? — закопошились в голове неповоротливые мысли. — Собрался трахнуть мальчишку? Серьёзно? Да ты спятил!»

Ему стало нестерпимо стыдно. Чувствуя себя последним идиотом, Митчелл уже готов был повернуться и уйти, но зачем-то снова посмотрел на мальчика и остановился, так и ни сделав ни шага — неясное чувство охватило его при виде раздевающегося мальчишки. Шанти размотал свой платок, встряхнул головой, рассыпав по узким плечам блестящие вьющиеся волосы цвета горького шоколада, быстро стянул рубашку, аккуратно развесил её на спинке кровати и начал снимать штаны.

Как загипнотизированный Митчелл наблюдал за движениями гибкого тела: «Вот вообще не удивлюсь, если этот мальчишка всё-таки окажется девчонкой», — и вдруг улыбнулся. Странно, но ему в общем уже не важно, какого пола Шанти — что-то было в нём такое, необъяснимое, зовущее прикоснуться, погладить эту тонкую кожу, ощутить её запах, скомкать в ладонях шоколадные завитки длинных волос, но он не двигался, не зная как подступиться к парнишке и что с ним делать. А мальчик, увидев улыбку на лице Лиама, улыбнулся в ответ, бесшумно шагнул к нему, опустился на колени, ловкие пальчики за пару секунд управились с пряжкой армейского ремня, пуговицами на ширинке, стянули бельё и: «Уфф…» — под непривычными смелыми прикосновениями Митчелл сдался окончательно.

С Линдси ему нечасто перепадало такое удовольствие. Её каждый раз приходилось подолгу уговаривать, а если она и соглашалась, то делала это, капризно наморщив носик, и касалась только головки. Мальчик же по-честному отрабатывал свою десятку — провёл языком по всей длине полувозбуждённого члена, плотно обхватил губами, втягивая в рот, отчего у Лиама перехватило дыхание, но это было только начало. Когда прошла неловкость первых секунд, он не вытерпел, запустил пальцы в мягкие локоны, качнул голову парнишки к себе и зажмурился, откровенно наслаждаясь движениями настойчивого горячего языка.

Как и уверял Кларк, Шанти действительно оказался хорош. Сразу взял нужный темп, сжимал крепко, но в меру, зубки старательно прятал — и всё это без малейшей тени брезгливости. Митчелл понятия не имел, как и чем мальчишка успевает дышать, да честно говоря, разве думаешь об этом, когда упираешься членом в чужое горло и ощущаешь, какое оно мягкое и влажное, и как ритмично сжимается вокруг головки. Он просто двигался, подчиняясь заданному темпу.

Наверное, почувствовав, что Лиам уже на грани, мальчишка со смачным звуком оторвал губы от его члена и перехватил его ладонью:

— Хочешь кончить? — он посмотрел снизу вверх, не прекращая движений рукой.

Митчелл мысленно усмехнулся: «Ишь ты, бесстыжие твои глаза», — потом мотнул головой.

— Нет ещё.

Конечно, он не прочь посмотреть, как мальчишка будет собирать языком его сперму со своих губ, но нет — ещё сильнее было желание втиснуться в это маленькое тело, как можно глубже, чтобы почувствовать, как горячо и тесно внутри, чтобы выбить из этой худой груди стоны удовольствия, такие же, какие только что вырывались у него самого.

— Хорошо, — коротко ответил Шанти.

Подойдя к кровати, он извлёк откуда-то флакон, капнул себе в руку и молча протянул Лиаму. Пока Митчелл непослушными пальцами раскатывал по стоящему члену резинку, забрался на постель, расставил пошире коленки, опустился на локти, потом обернулся, посмотрел вопросительно:

— Так?

Чёрт. Задержавшись на мгновение, Лиам признался себе, что никогда в жизни не видел ничего более возбуждающего, пошлого и откровенно-соблазнительного, чем этот худенький голый мальчишка, раздвинувший перед ним ноги.

— Да. — Вожделение сделало его голос хриплым и чужим. — Так хорошо.

Отдавшись во власть необъяснимого волнения, Митчелл провёл ладонью по узкой спине, слегка надавил на поясницу. Спешить не хотелось — хотелось смаковать, наслаждаться каждой секундой, наполненной безумным, необъяснимым, животным желанием, поэтому он медленно гладил тёплую кожу и заворожённо смотрел, пока хватало сил сдерживаться. Под его рукой парнишка прогнулся, вильнул попкой, маленькие ягодицы бесстыдно разомкнулись, открывая взгляду сжатый, блестящий от смазки вход.

От такого приглашения отказаться было совершенно невозможно — тяжело дыша, Митчелл прижался к нему головкой и слегка толкнулся вперёд. Он ещё успел подумать: «Господи, как же тесно!» — дождался, пока чужое тело примет его, так же осторожно протолкнулся поглубже, потом почувствовал, как вокруг члена сжимаются мягкими волнами тугие мышцы, простонал сдавленно и больше не думал уже ни о чём.