Часть III

Мчащийся на базу багги словно в густое горячее желе врезался в дрожащий над дорогой жёлтый воздух, оставляя за собой клубящиеся облака раскалённой пыли. С переднего сиденья к ним то и дело поворачивался капрал Стюарт, здоровенный краснощёкий парень, и надсаженным голосом что-то выкрикивал, но Лиам не слушал его — не отрываясь, он смотрел назад, в сторону исчезнувших спичечных коробков, туда, где за красным туманом осталась лавка Амира. Где остался Шанти.

Видя, что его друг, как и после прошлой встречи с мальчишкой, находится в каком-то стороннем измерении, Кларк отбрёхивался за него сам:

— Да пойми ты — у парня всего второй раз за полгода! Тебе бы башню не сорвало, а? Посмотрел бы я на тебя на его месте! Тоже, небось, не захотелось бы «по-быстренькому»!

Наконец песок, давно скрипевший на зубах, окончательно забил всё горло, Рэндалл закашлялся, плюнул и, махнув на Стюарта рукой, придвинулся поближе к Митчеллу.

— Митч, послушай — ребята недовольны, и я их понимаю. Ты не один хочешь расслабиться. Я уже говорил тебе — у нас на все дела — доехать, посидеть, выпить, в лавку зайти, вернуться назад — два часа. Нас пятеро, и только один Уилл по девочкам. Считать умеешь? Крошке Шанти тоже отдыхать нужно, значит, каждому из нас остаётся минут по двадцать. — Чтобы привлечь к себе внимание, он толкнул друга плечом. — Слышишь? Двадцать. А ты кувыркался с ним больше получаса. Совесть надо иметь… вообще-то.

Митчелл молча кивал, соглашаясь на всё, лишь бы Рэндалл наконец умолк. Машину жёстко подбрасывало на неровной каменистой дороге, и сейчас Лиам больше всего боялся расплескать переполняющие его воспоминания о тех самых тридцати минутах, которыми попрекал его Кларк. Жарких, сладких, удивительных тридцати минутах наедине с Шанти.

***

Мальчишка не шевелился, только впалый живот вздрагивал от каждого прикосновения. «Спокойно, малыш. Расслабься», — Митчелл короткими поцелуями поднялся по обтягивающей рёбра коже вверх, задержался на ямочке между ключицами, провёл кончиком языка вдоль тонкой шеи, заметил, как быстро бьётся узкая тёмная жилка, прижался к ней губами, потом обхватил голову Шанти ладонями и заглянул в лицо.

— Нравится?

Шанти неуверенно кивнул, но оливковые глаза смотрели по-прежнему озадаченно.

— Ладно, попробуем ещё, — улыбнулся Лиам, чуть отстранившись, перевёл дыхание, осмотрел сжатые узкие плечи, руки, послушно опущенные вниз, развёл их немного в стороны. — Лежи спокойно.

Вот чёрт, как же трудно сдерживаться, когда всей кожей ощущаешь тепло распростёртого под собой маленького тела, когда уже чувствовал его раньше и знаешь, что совсем скоро оно снова будет принадлежать тебе. Хотелось прямо сейчас — сжать, скомкать, втиснуться и… «Так. Держи себя в руках», — напомнил себе Митчелл. Он бережно, едва касаясь, провёл ладонями по груди Шанти, медленно погладил подушечками пальцев бледные соски, поймал один губами и медленно втянул в рот. От необыкновенного вкуса нежной бархатистой кожи на языке горло сжалось, горячая волна прокатилась по телу, болезненным спазмом отозвавшись внизу живота. Митчелл разжал губы, едва сдерживая стон, и вдруг мальчишка с прерывистым вздохом беспокойно пошевелился и потянулся к нему. «Да, малыш», — слушая, как учащается биение сердца в худой груди и не переставая ласкать пальцами, Лиам покрывал чувствительные комочки новыми поцелуями, пока они не стали острыми и твёрдыми. Теперь Шанти уже не лежал послушной куколкой — запрокинув голову, он мелкими глотками хватал воздух и, приподнимая бёдра, нетерпеливо тёрся ими о живот Митчелла.

— Не спеши, крошка.

Лиам осторожно обрисовал кончиками пальцев плавный контур мальчишеского рта, наслаждаясь свежим дыханием с мягким ароматом фруктовой зубной пасты, и, перед тем как прижаться к обветренным губам, несколько мгновений полюбовался. Не важно, сколько раз этот маленький ротик умело ласкал чужие члены — сейчас он принадлежал только ему. Весь Шанти сейчас был только для него одного.

Мальчишка на несколько мгновений замер, а потом начал отвечать, сначала неуверенно, затем смелее, и скоро уже откровенно застонал в поцелуй, обхватил шею Лиама, с силой притягивая к себе. Почувствовав, как под ним раздвинулись острые коленки, Митчелл неохотно отпустил мягкий язычок:

— Ещё чуть-чуть потерпи, — шепнул он то ли мальчику, то ли самому себе.

Митчелл не знал, как долго ещё сумеет сдерживать своё бешеное, сумасшедшее желание. Он боялся раньше времени потерять контроль, а успеть хотелось ещё так много, поэтому он заторопился, подоткнул под ягодицы мальчишки подушку, закинул его ноги себе на плечи и начал покрывать быстрыми поцелуями всё, до чего мог дотянуться — чисто выбритый лобок, мягкие бёдра, поджатые яички, время от времени посматривая на Шанти. Да, мальчишке его ласки определённо нравились. Разомкнутые губы раскраснелись, щеки запылали ярким румянцем, оливковые глаза смотрели изумлённо, он тихонько ахал, вздрагивал и подавался навстречу, а когда Лиам провёл языком по подрагивающему члену, попытался толкнуться ему в рот.

«Ты ж мой хороший», — Митчелл обхватил губами напряжённую головку, подразнил немного, дождался изнемогающего стона и потом уже не останавливался. Мальчишка заметался в его руках, цеплялся за плечи, раздвигал ноги и снова сжимал вокруг его шеи, вскрикивал, шептал что-то непонятное, кажется, на своём языке. Голова у Лиама пошла кругом. Он готов был кончить прямо сейчас, даже не прикасаясь к своему члену, только чувствуя трепет чужого тела, но не сумел отказать себе в удовольствии — не давая мальчишке опомниться, он облизал палец, осторожно ввёл в судорожно сжимающееся колечко мышц, медленно погладил нежные гладкие стеночки. Шанти приглушённо всхлипнул и беспокойно забился, стараясь насадиться глубже, тогда Митчелл добавил второй палец и начал бережно растягивать тесный вход.

Несколько минут спустя Лиам почувствовал на языке вяжущие капли, а среди непрерывных стонов услышал умоляющее «пожалуйста»:

— Хочешь кончить?

— Да, — обессилено выдохнул Шанти.

— Хорошо, малыш, — хрипло отозвался Митчелл. — Я тоже.

Митчеллу хватило нескольких десятков движений в узком горячем теле. Он хотел продержаться дольше, но помешал Шанти — глядя, как беспомощно раскидав руки в стороны, мальчишка с длинным отчаянным стоном забрызгивает себе живот, Лиам не вытерпел и отпустил себя.

***

— Вылезай, Митч, приехали! — Кларк выпрыгнул из багги. — А теперь поговорим серьёзно. Ну, согласись, это же несправедливо. Получается, ты развлекаешься с малышом сколько душе угодно, а нам на каждого остаётся по пятнадцать минут. Нельзя быть таким эгоистом. Нужно делиться. Будешь и дальше так делать — с тобой просто никто ездить больше не захочет, а одного за пределы базы не выпускают. Ладно, понимаю, на нас тебе наплевать, но ведь и для мальчишки время — деньги. За два часа он может заработать сорок долларов, понимаешь? Так что подумай.

— Хорошо, Рэнди, — кротко согласился Лиам. — Я буду следить за временем.

Он действительно долго размышлял о том, что сказал ему Кларк, но в результате пришёл к совершенно неожиданным выводам, и в следующую же встречу решился поговорить об этом с мальчиком.

— Шанти, малыш, послушай, — начал он, бережно поглаживая рассыпанные по подушке шоколадные локоны. — Мне очень хорошо с тобой. Но того времени, что у нас есть, мне недостаточно, и чтобы его хватало, я не пожалею никаких денег. Скажи, если я заплачу тебе пятьдесят долларов, ты будешь со мной столько, сколько я захочу? Тебе не нужно будет принимать ещё гостей.

Мальчишка приподнялся, посмотрел непонимающе, потом отрицательно тряхнул головой.

— Цена — десять долларов, сэр.

— Ну почему, Шанти? — возразил Митчелл. — Ты же ничего не потеряешь. Я ведь готов каждый раз платить тебе полсотни.

— Не понимаю. — И мальчишка вывернулся из его объятий.

Митчелл тоже ничего не понимал. Всё ведь можно было решить так просто — он мог бы ездить сюда с теми ребятами, кто «по девочкам», и проводить с Шанти целых два часа, так почему же он отказывается? Но сколько он не пытался, ему так ничего и не удалось добиться от мальчишки, кроме очередного «не понимаю».

Долгих десять дней до очередной поездки Митчелл терялся в догадках и предположениях. Только вот разобраться у него не получилось ни в следующий раз, ни потом — Шанти улыбался ему, охотно отвечал на поцелуи, позволял нежить и ласкать себя, но как только Лиам пытался поговорить с ним или задавал очередной «неудобный» вопрос, мальчишка сейчас же включал свою «непонимайку» и уходил в глухую оборону.

Митчелл так же упорно не отступался от своей идеи. И дело было не только в том, что он безумно ревновал и отчаянно не хотел делить Шанти с другими. Было и многое другое. Лиам не мог не заметить, что теперь, встречаясь с ним, мальчишка уже не играет глазами, а опускает взгляд, словно пряча что-то, чувствовал, что его ласки и прикосновения по-настоящему ему приятны. И Митчеллу очень хотелось стать для Шанти не просто очередным «гостем», а кем-то особенным. Может быть, даже единственным.

Спустя несколько недель безуспешных попыток Лиам, наконец, решил подойти к проблеме с другой стороны и обратился к Амиру.

— На каком языке говорит ваш мальчик, Шанти? На арабском? Мне нужен разговорник.

Он положил на стойку две сотенных бумажки, но хозяин бара покачал головой.

— Боюсь, это будет слишком сложно, сэр. — И, с сомнением пожав плечами, прибавил, — есть какие-то проблемы? Мне казалось, Шанти знает достаточно английских слов, чтобы понять, что именно вы от него хотите. Или у вас есть особенные желания? Не стесняйтесь, скажите мне, я разъясню мальчишке, и он всё сделает, как нужно.

— Не в этом дело, Амир. Мне очень нужен разговорник, — подчеркнул Митчелл, добавляя ещё сотню. — Срочно.

— Хорошо. Будет через три дня. — Амир сгрёб купюры в ящик стола.

***

Но ни через три дня, ни через неделю Лиам не получил обещанный разговорник. Обстановка резко ухудшилась — от разведчиков одно за другим стали поступать донесения о появлении вооружённых отрядов, несколько патрулей попали под обстрелы, один нарвался на засаду ополченцев и понёс потери, нападениям начали подвергаться не только военные объекты, но и торговые караваны местных и колонны с гуманитарной помощью. Гарнизон Митчелла был приведён в полную боевую готовность, поэтому о вылазках, конечно, пришлось забыть.

У их бригады появилось много работы. Теперь, кроме обычного патрулирования, каждый день «Страйкеры» отправлялись на сопровождение гражданских по отведённому им сектору, и Лиам проглядел все глаза, бесконечно вглядываясь вдаль в надежде увидеть знакомый силуэт. Желание встретиться с Шанти переплелось с мучительным беспокойством за его жизнь. Митчелл не находил себе места, потеряв покой и сходя с ума от неизвестности, тревога не покидала его ни на минуту, узнать же что-либо было совершенно невозможно — хотя у Амира была рация, выходить на гражданскую частоту было строжайше запрещено. Рэндалл только сочувственно поглядывал на товарища.

— Нельзя так, Митч. Не накручивай себя. Наверняка мальчишка знает, как избегать неприятностей.

Но для Митчелла его слова были слабым утешением. Каждый день перестрелки, взрывы, внезапные атаки ополченцев… как выжить здесь, если не знаешь, с какой стороны ждать нападения?

***

Оглядев порученный им караван, Лиам и Кларк уныло переглянулись — он состоял не только из машин, но и вьючных лошадей, а это означало, что им предстоит тащиться через пустыню со скоростью не больше десяти миль в час. Сержант коротко пояснил:

— В ущелье завал, несколько деревень отрезаны от внешнего мира. К ним могут пройти только лошади. А мы останемся и с помощью техники расчистим дорогу. — И отдал приказ начать движение.

Невыносимо медленно прошёл час, за ним потянулся второй, но горная гряда, казалось, словно нисколько не приблизилась к путникам. Рэндалл ворчал и тихо матерился, постоянно поливая лицо уже горячей водой из пластиковой бутылки, а Лиама, как всегда, одолевали тревожные мысли о Шанти: «А что, если он как раз в одном из тех селений? Может быть, ему нужна помощь? Господи, только бы он не попал под тот завал…»

За несколько недель Лиам настолько отчаялся, что сначала принял фигурку, бредущую вдоль дороги, за мираж — в горячем воздухе силуэт расплывался, и время от времени казалось, что он парит, не касаясь земли. «Ну вот, поздравляю, — Митчелл печально усмехнулся, — уже галлюцинации начались». Он понял свою ошибку, только когда в голове колонны раздался какой-то шум.

— Что там, Кларк? — спросил он товарища, беспомощно протирая покрасневшие глаза.

— Погоди-ка. — Рэндалл, вытянув шею, несколько секунд всматривался, потом неожиданно издал что-то вроде радостного кудахтанья и торжествующе хлопнул друга по плечу. — С тебя причитается, Митч! Ну, угадаешь, кто идёт нам навстречу? Только смотри, от счастья с борта не рухни.

— Не смешно, Рэнди, — обиженно буркнул Митчелл.

— Да не шучу я! Это Шанти, клянусь! Вот чтоб мне задницы твоей не видать!

Предупреждение оказалось не напрасным — Лиам и вправду чуть не свалился с брони, когда галлюцинация приобрела очертания худенького мальчика в киноварном платке, с холщовым мешком через плечо. Несомненно, это был Шанти. Он сошёл с дороги и стоял, пропуская медленно идущую колонну, а с бортов «Страйкеров» к нему неслись шумные приветствия и тянулись руки. Что-то больно дёрнулось в груди Митчелла — ведь кричали и махали мальчишке те самые парни, которые поднимались к нему на второй этаж… но внезапно раздался резкий свист, а в руки Шанти полетел какой-то свёрток, который он ловко поймал. «Точно!» — Лиам выхватил из рюкзака бутылку воды и первое, что попалось под руку — это оказалось яблоко — и на ходу соскочил со «Страйкера».

— Хей, притормози! — Кларк изо всех заколотил по броне БТРа. — Митчелл за бортом!

Да, это серьёзное нарушение, и Лиам отлично знал, что ему влетит за это, но сейчас ему было плевать на всё. Он подбежал к мальчишке, сунул ему воду и яблоко:

— Господи, Шанти, я так рад что… ты жив! — и, не удержавшись, крепко обнял узкие плечики. — Я скучаю, малыш. Ты это… живи… пожалуйста…

А колонна двигалась дальше, и через секунду до Митчелла донеслись оглушительный свист и голос Кларка:

— Быстрее, Митч! Отстанешь!

— Увидимся, Шанти, — шепнул Лиам, глядя в оливковые глаза, — я…

Он не договорил, махнул рукой и помчался догонять свой «Страйкер», с борта которого протягивал ему руку Рэндалл.

— Твою же ж мать! — с чувством произнёс Кларк, повалившись на броню рядом с товарищем. — Так трогательно, Митч. Я чуть не разрыдался, когда ты обнял его, ей-богу!

Но Митчелл снова не слушал — он смотрел на оставшегося среди бесконечной пустыни мальчика, пока тонкий силуэт, опять превратившийся в зыбкий мираж, не утонул бесследно в клубах красной пыли.