3 В сказке

Вернулся домой Эливерт уже за полночь. Разговоры затянулись. Сначала болтали о ерунде, потом о делах.

Как дошло до серьёзного разговора, так и стало жарко. Он сегодня был ядовитым и колючим, и едва с Наиром не рассорился. Слишком по-разному смотрели они на красавицу Лиэлид. Ушастик – с поклонением, атаман – с презрением, вот и сцепились из-за этой стервы не на шутку.

Хорошо, что Миланейя появилась вовремя. Рядом с ней Эливерт обычно становился кротким, как дитя.

Она мигом его на место поставила, а потом и вовсе увела от брата, под предлогом до дома проводить и подробности встречи с Лиэлид заодно рассказать.

Эл понял прекрасно, что это лишь повод, что ей просто не хотелось допустить ссору между друзьями.

А может, и не в Лиэлид дело было…

Под внимательным взглядом рыжей Дэини, изучающим его как занятную зверушку, из атамана вдруг полезло всё самое… Как бы это помягче? Скверно пахнущее.

Эл постоял в темноте, не зажигая лампаду, плеснув себе вина, вышел на крыльцо.

Сыро в лесу, свежо. Вот-вот снова пойдет дождь. Глядя, как мрачные тучи прячут в свою паутину ледяные осколки звёзд, он прокручивал в памяти мгновения этого вечера.

***

Да-а-а-а уж! Впечатление на гостью из иного мира произвести он смог точно! Сколько гадостей умудрился наговорить про баб вообще, и про Лиэлид особенно. Да и самой рыжей красотке пару раз какие-то мерзости брякнул. Теперь она абсолютно уверена, что он сволочь, каких еще поискать.

Да ладно тебе, атаман! А разве это не так? Хочешь казаться лучше, чем ты есть?

Итак, что было…

Сначала Наир понятно поинтересовался, как атаман в Садах оказался. Потом удивился, что Лиэлид на праздник пригласила. А уж когда речь зашла о Дэини… Тут Ушастика совсем понесло: чуть ли не молитвы во славу Светозарной Лиэлид стал возносить, про пророчество вещал, что время пришло…

Для чего время? Для самоубийства? Ведь ясно-понятно, что Лиэлид их всех угробить хочет.

А Рыжая подружка Наира поумнее оказалась своего лопоухого приятеля. Смекнув, что из неё хотят героя-смертника сделать, сразу залепетала, что на подвиги не готова... Что она не волшебница, и даже не воин! На это Эл только хмыкнул: «Ага, и меч, стало быть, первый раз в руки взяла? И вообще…»

Словом, идея спасать мир девчонку не впечатлила. Он даже подумал в очередной раз, что для женщины она какая-то неправильно толковая и проницательная.

Пока ещё Атарей не ушёл спать, и Эл нёс привычную околесицу, оттягивая разговор о делах, атаман несколько раз чувствовал на себе её пристальный взгляд, сам поглядывал украдкой. Она изучала его с таким интересом, словно диковинку какую-то. Это даже задевало слегка, потому что бабы обычно смотрели иначе. Игриво, кокетливо, призывно, страстно…

А она просто разглядывала его. Сначала руки – надолго остановилась на тонких пальцах и золотых побрякушках, которые его угораздило нацепить. Легкая насмешка скривила красивые губы лишь на мгновение, но Эл вдруг ощутил себя дураком, шутом с ярмарки – ничего в этом золотишке нет завидного, баловство одно. Надо уже искоренить эту глупую традицию. Чтобы он ещё такое носил – никогда!

А изумрудный взгляд медленно скользнул по плечам, задержался на груди и его амулете – вот каменная фигурка ворона, пожалуй, пришлась Рыжей по душе, пополз выше. Без стеснения она разглядывала его шрам на лице, и…

Вдруг натолкнувшись на прямой взгляд Эла, который смотрел на неё с насмешливым вызовом, девушка смутилась и сообразила, что так откровенно таращиться на собеседника неучтиво. Она покраснела и опустила в пол длинные ресницы.

И всё-таки он ловил её заинтересованный взгляд ещё много раз за вечер. И слушала она внимательно, и делала выводы. Пожалуй, девчонка далеко не глупа.

Пока они с Наиром яростно выясняли, кто же всё-таки Лиэлид – обычная шлюха или дух мироздания во плоти, она успела выудить из атамана признание в том, что он побывал в шкуре раба. И даже в том, что хозяина он убил собственноручно, Ворон ей признался.

Зачем? Да само собой вышло!

Кажется, и про тётку он тоже что-то брякнул. И о том, что всё это изначально его бесило неимоверно, потому как напоминало детскую сказочку – пойди туда, не знаю куда, приведи того, не знаю кого. Сам поймёшь, когда найдёшь. Он уже не пацан – в сказки играть!

Лиэлид вовсе облил грязью с головы до ног. И вообще, нечто такое выдал: мол, удел баб не воевать, а мужиков дома дожидаться, детей нянчить… Правильно сказал, по сути. Но вот каким тоном сказал – другой вопрос.

Да не всё ли равно? Сказал и сказал. Какая разница, что она про всё это подумала?

Умницей она казалась лишь поначалу. Переоценил Ворон голову иномирянки. Очень скоро, она поддержала Наира, заявила, что иногда и один может многим нос утереть. Словом, зачесалось у девки в одном месте, потянуло на приключения, и ехать в Жемчужные Сады она всё-таки согласилась.

А это о чём говорит? О том, что она обыкновенная дура.

И нечего думать о ней, и о том, что он наболтал сгоряча.

Да, теперь им вместе ещё дюжину дней провести придётся, самое малое. И, ясно-понятно, не хотелось бы ехать рядом с человеком, который тебя презирает. Но это всё чушь! Твоё дело, атаман, доставить Наира и эту Настию в Жемчужные Сады в целости и сохранности, а что у неё там по дороге будет происходить в голове, тебя совершенно не касается.

А посему, хватит думать о ерунде – шуруй спать! Завтра вставать чуть свет.

Кстати… Надо бы Рыжей, наверное, лошадку подыскать, и оружие… Вон как она сегодня билась – загляденье! Где-то у него клинок был хороший: тонкий, лёгкий, но прочный при этом. Как раз под женскую руку. А лошадь…

– Искру возьму! – сказал Эл вслух сам себе. – Хорошая лошадка: умная, послушная, красивая… Рыжая, как она сама. Точно понравится!

«Слышь, атаман, а тебе оно надо – дарить подарки чужой женщине? Спать иди, придурок!»

По листве тихо застучали первые капли дождя. Эливерт вздохнул и вернулся в дом.

***

Ночью Эл проснулся от какого-то звука. Показалось, что в хижине есть кто-то ещё. Он прислушался, резко сел… И замер растерянно.

Она стояла в проёме двери, и лунный свет обливал её своим сиянием. Волосы цвета закатного солнца сейчас, во мраке ночи, казались почти чёрными. Она молчала. И не поднимала глаз.

В одной короткой рубахе, обрисовывающей все изгибы её юного тела. Ворон с трудом оторвался от созерцания её стройных ног, заглянул в бледное лицо.

Она, наконец, подняла сверкающие в темноте глаза. Посмотрела, будто огнём опалила. Снова не проронив ни звука. Да кому сейчас нужны слова! И так понятно, зачем она здесь в этот час.

Желание накрыло с головой. Он качнулся ей навстречу, притянул к себе манящее тело, впился в мягкие губы, одним движением опрокинул на постель и сам оказался сверху.

Она была невероятно хороша. От нетерпения, не в силах бороться со шнуровкой, он рванул с треском тонкую ткань рубашки, нырнул вниз, губами скользнув в ложбинку между грудей, с упоением вдохнув сладостный запах её кожи, и… проснулся.

Ворон подскочил изумлённо.

Никого. Один.

Восторг тотчас развеялся как дым, и лишь возбуждённое дыхание всё ещё сбивалось и дрожало.

Немая пустота. Холодная постель. После ночного дождя в доме было зябко, сыро и неуютно. В окно нехотя заглядывало угрюмое серое утро.

– Проклятье! – атаман со вздохом рухнул обратно на постель.

«Провалиться в Лидонское ущелье! Ворон, что это за хрень?! Что за мысли? Что за сны? Ты чего это, братец, удумал? Уж не хочешь ли ты втюриться в эту… странную девицу, хрен поймешь откуда явившуюся?»

Красивая... Очень красивая. Но красивых много. Это не повод терять себя! От ночки с ней, ясно-понятно, он бы не отказался. Так… разок, другой… Почему бы нет?!

Но от любви – убереги Мать Мира!

А может, тебе просто неймётся разгадать её загадки, Ворон? Она ведь совсем другая. Так отличается от женщин Лэрианора, да и всей Долины Ветров. Иначе говорит, иначе двигается, иначе смотрит, иначе мыслит… Может, это тебя и манит?

Столько вопросов… Откуда она явилась? Зачем врёт, что никогда прежде за оружие не бралась? Откуда про неё узнала Лиэлид? Зачем Дэини нужна этой золотой змее из Жемчужных Садов? Неужели впрямь пророчество с ней связано? Столько всего непонятного, так и хочется до истины докопаться. Ох, атаман, погубит тебя однажды твоё любопытство!

Нет уж! Не лезь не в свои дела, Ворон! Тебе сказано привезти её в Жемчужные Сады. Так делай, что велено – вези! А потом просто развернись и езжай на все четыре стороны.

А из головы выбрось!

Не хватало ещё позариться на женщину своего друга…

Стоять! А с чего ты решил, атаман, что она и Наир?

Миланейя сказала, что они живут вместе, но…

Ну, не может быть, чтобы эта рыжая красотка больше месяца жила у Ушастика, и они даже не спали! Или может?

Вспомни вчерашний вечер, Ворон! Видно, ослеп ты совсем… Наир её не целовал, не обнимал, за руку не держал, даже не прикоснулся ни разу, рядом не сел – так не ведут себя любовники. Дурак ты, Эл, дурак! Но, по правде сказать, и в голову не пришло, что такое возможно.

Так ведь это Наир! Ему, ясно-понятно, красивые женщины тоже небезразличны. Но у них, лэгиарнов, всё как-то странно. Традиции дурацкие, принципы… А Ушастик даже среди «детей леса» – сплошное исключение.

С него станется, с такой красоткой в одной постели оказаться и просто лежать, а уж в одном доме… Если он её приютил как друг, если защиту обещал, то даже и пытаться соблазнить не станет. Он на неё действительно будет как на меньшую сестру смотреть.

Это ведь не ты, Ворон – ты бы, ясно-понятно, в первую же ночь полез!

Так, значит, они не вместе…

Стало быть, Рыжая свободна. Нет, может, кто-то ещё у неё тут уже появился за этот месяц. Но это неважно. Любого другого – в Бездну! Главное – она не женщина Наира.

Ворон снова сел на постели, улыбнулся мечтательно. Угрюмое серое утро уже не казалось таким угрюмым и серым. Поймал сам себя на этой блаженной улыбке, нахмурился и выругался негромко.

Покачал головой и добавил со вздохом:

– Трындец, атаман! Приплыли…