Волчья ягода

Твоя любовь какая на вкус?

Прихватив зубами за холку,

На твоём плече оставить укус —

Каково это парой быть волку?

Ни сбежать, ни закрыться на сто ключей,

Ни забыть, ни из сердца вытравить.

Что вы знаете, люди, про страсть зверей,

Что влюблённый волк может вытворить?

Незаметно подкрасться, вдохнуть, замереть, Запах ядом по венам, и волк приручён — Человек, за которого можешь теперь умереть, Твоя пара, с которой навек обручён.

(Sasha Xrom)

***

С Аркадием мама познакомилась в прошлом году на конференции по менеджменту — у нее сломался каблук на лестнице, а Аркадий, как любой уважающий себя мужчина, помог ей добраться до номера. Мама, как любая уважающая себя женщина, не смогла потом отказать ему в чашке кофе. И вообще, как выяснилось, отказать не смогла, но Паша ее не осуждал: одинокая женщина, не обремененная обязательствами и маленькими детьми, — Пашке-то скоро семнадцать — почему бы и не отдохнуть. А отдохнули они с Аркадием так хорошо, что тот стал затем приезжать к ним домой, а в последние пару месяцев звать замуж. И мама согласилась — пора было к этому моменту в декрет уходить.

— Аркаша настаивает, чтобы мы к нему переехали, — сказала однажды за чаем мама, поглаживая огромный уже живот. — У него прекрасный дом за городом, свой сад, усадьба, в общем.

— Я перешел в выпускной класс, мам, — ответил Паша, поглядывая на живот с непонятным чувством радости и неприязни — ясно же было, что двойняшкам, которые должны были родиться, ее любви перепадет куда больше, и он заранее их не хотел. Старался уговорить себя, принуждал, но пока не получалось. Его самого вырастила бабушка, потому что вертихвостка-мать нагуляла его неизвестно от кого и по правде сказать, собиралась оставить в роддоме. Куда десятикласснице ребенок? Но бабушка настояла — Герасимовы не алкаши, не наркоманы, и детей в детдома не сдают. Пашку она вырастила на совесть, следила, чтобы у него всегда все было, пока вот, несколько лет назад, не умерла, а Пашка, перебравшись к матери, разницу понял сразу и скучал по бабулиной хоть и гиперопеке, но и по искренней заботе в том числе.

— Там хорошая школа! Сын Аркаши — твой ровесник, тоже в выпускном классе. Поможет, если что, — пообещала мама так легко и просто, словно и не понимала, что расставание со школьными друзьями на пороге во взрослую жизнь — маленькая личная драма.

Но Пашу, конечно, никто не спрашивал, Паша еще годик поживет с ними, а потом уедет поступать обратно в город, а двойняшкам, которые вскоре родятся, там, за городом, определенно лучше. Свежий воздух, тишина, уют, домработница с постоянным проживанием. Да и подружки мамины все как одна охренеют и обзавидуются — такого мужика отхватила, такой дом, такая машина!.. Поэтому Пашу никто не спрашивал, и вопрос с переездом решился за месяц до маминых родов. Аркадий, высокий, красивый еще мужик в возрасте, помогая грузить коробки с вещами, заметил:

— Пашка, ты не переживай! У нас тебе понравится, потом город свой и не вспомнишь! — Обещаете? — невесело хмыкнул тот. — Гарантирую! Садись в машину, пора. Школьные друзья обещали писать, а Гоша, самый близкий, еще и приехать, когда он обустроится. Но тоскливо было сейчас, заранее, и погода не баловала солнцем и хорошим настроением, на дворе стояло начало осени с затяжными дождями, деревья — в самом цвету, огненно-рыжие и желтые.

В пути Паша спал, потом слушал, как тихо переговариваются на передних сидениях, а в конце просто пялился в окно, покрытое снаружи мелкими каплями, бездумно и беспомощно. От мысли, что через два дня, в понедельник, он пойдет в новую школу, где его наверняка будут задирать более спортивные парни за девчачью внешность, за миловидную мордаху и хрупкое телосложение, — становилось не по себе. А задирать будут, в этом он был уверен, особенно на физре. Переболевший в детстве всеми простудами Пашка никогда не сдавал стометровку, в километровых забегах не участвовал, задыхался, и это становилось отличным поводом для многих сверстников самоутвердиться на его фоне.

Машина, шурша мокрым гравием, свернула на широкую аллею с раскидистыми дубами, и впереди показался двухэтажный дом, обнесенный бетонной стеной, через которую так просто было не перелезть. Ворота разъехались, и встречающая их домработница с зонтом подскочила, помогая Пашиной маме выбраться:

— Аккуратнее, здесь большая лужа!

Мама, улыбаясь победно, будто все окружающее принадлежало ей по праву рождения, осматривала огромный двор и впечатляющий дом, одна из стен которого была полностью увита плющом. Паша, смахнув с лица влажные пряди, глянул на рабочих, которые выгружали вещи из прибывшей раньше машины. Внутри дом впечатлял еще больше: натертым паркетом, обилием света и окон, цветами в горшках абсолютно повсюду. — Твоя комната наверху, Василиса покажет чуть позже, — сказал Аркадий, и домработница кивнула. — А сейчас скорее на кухню, и чай, чай! Замерзла, милая?

— Немного, — жеманно ответила мама, и Паша не смог скрыть усмешки — не зря бабушка называла ее актрисой погорелого театра.

На кухне, которая по размеру соперничала с прежней Пашиной квартирой, где они с матерью обитали, зазвенели чашки. Паша, усевшись за стол, с недоумением посмотрел на стоящую на нем вазу с фруктами. Яблоки в ней казались такими искусственными, глянцевыми, как с журнала, что он даже проверил, царапнув ногтем, и удивился их реальности.

— Я уже поговорил с директором, Паша будет ходить в один класс с Глебом, — сообщил Аркадий, а Паша отвернулся к окну, изо всех сил стараясь избежать вопросов матери о том, как обстоят дела в этой школе, хорошее ли там питание, как долго до нее добираться на транспорте — Аркадий должен был быть уверен, что мать она хорошая. А Паша смотрел в это время на то, как к дому приближается похожий внешне на Аркадия парень, шагая по лужам, промокший до нитки. Пересек двор, остановился под крышей крыльца, стащил майку и, отжав ее, перебросил через плечо. — Это Глеб, — сказал Аркадий, и дождавшись, пока хлопнет входная дверь, позвал: — Глеб, иди к нам! Познакомься с Дарьей и твоим новым братом, Пашей.

Паша, как только на кухне появилось новое действующее лицо, подобрался сразу. Ему почему-то захотелось стать меньше и незаметнее, чтобы этот Глеб, глянувший на них всех исподлобья, прошел мимо.

— Полный пакет услуг — новая мама, новый брат, только сын у тебя, пап, старый, — произнес Глеб, открывая холодильник и доставая оттуда бутылку воды. — Давайте сразу договоримся — вы не замечаете меня, я — вас. И все окей.

— Глеб! — сказал Аркадий с нажимом, и тот, выпрямившись, расправил плечи.

— Я свое мнение сказал давно, — произнес, сдвинув темные брови, тряхнул волосами, как-то резко, по-звериному, и вышел. На обувную полку полетели мокрые кроссовки. — Похоже, нам тут не рады, — поджала губы мать.

— Привыкнет. Он еще скучает по… моей бывшей жене. Она погибла пару лет назад, — вздохнул Аркадий.

Паша, склонившись над чашкой, подумал, что этого некультурного Глеба он вполне понимает. Ему бы тоже не понравилось, что после смерти матери отец женится так быстро. Впрочем, своего отца он не знал вообще, поэтому мнение свое предпочел не озвучивать.