Глава №4

В деревню прибыли гости. Это те самые будущие женихи для рождающих Кушаров, или для их самцов. Ремал приветствовал первых гостей, перебрасываясь словами, улыбками. К третьему дню, все кто отписался о прибытии, прибыли в полном составе. Даже из далеких деревень и больших поселений. Размеры деревни увеличились в численности, улицы были оживленные, столпотворения случались каждую минуту: кто-кого завидел и попытался покрасоваться; сошлись два лба-альфы; продинамил рождающий; отвоевал свое право на ухаживания самец, и даром что добивается самца!

Деревня загомонила на разный манер, разными голосами, с разной скоростью произнесения слов, а затем плавно переросло все это в народное гулянье. Лиом в этом не участвовал. Он, как увидел все эти толпы, так и носа из дому не казал. Иногда до двора, за водой выйдет, да и был таков.

— Этот, да? — спросил хмурый альфа.

— Он. — Кивнул головой Ремал. — Растили как таат, — отвел глаза, вздохнул тяжело, — всю зиму его пытаюсь перевоспитать, ничего не получается.

— А в цикл?

— Не трогал. — Ремал выдохнул, показывая, как ему хотелось. — Кассандра остановила. И хвала Богам, что успела. Он бы мог сделать страшное.

— Что хочешь сделать сейчас? — вождь, что был другом, что вел всегда хороший торг между их деревнями, сейчас рассматривал юношу, вывешивающего белье на улице, краем глаза цепляя обеспокоенного Ремала.

— Напугать его хочу.

— Зачем?

— Его зверь. — Ремал чуть собрал пальцы в кулак. — Он ведь ни разу не выглянул наружу. Забитый, затравленный. Сейчас, — усмехнувшись, — я его немного ощущаю, но не могу сказать, кто он, какой ипостаси и цвета.

— Но это омега, так?

— Да. Определенно омега. Цикл длился пять дней. Был бы бетой, столько его не продержало бы. Тем более провела на травах через него сама Кассандра, а она разбирается.

— Что требуется от меня?

— Имитация.

— Чего именно?

Ремал тихонечко передал детали своего плана, вызывая улыбку. К ним подошло еще несколько вождей, которые прибыли согласно специальному приглашению, с ходу включаясь в состав плана хитрого альфы. Обговорив детали, покивали головами и плавно разошлись. Ремал же замер на месте, всматриваясь в занимательную картину: Клем начал ухаживания.

Его выбор пал на омегу, очень серьезного кота, который приехал на эту неделю весенних боев к Кушарам. Клем, как альфа, очень даже ничего, и силен, и статен, и даже симпатичен. Этот же омега, как и другие рождающие, нос задирает, глазами оценивает, но никаким более жестом не показывает своего интереса.

Весенние бои, это особенный ритуал, который позволяет островам не вымереть массово малыми деревнями, да и в городах тоже. Из-за численного превосходства самцов и наличия военных действий в восьмидесяти процентах в виде энергетических сражений, а не проливая кровь, самцов меньше не становится. Дабы поднимать уровень населения, удерживая его в приемлемых размерах, именно весенние бои помогают: самцы и рождающие путешествуют от деревни к деревне, от города к городу, где выбирают партнера для зачатия. Наличие у рождающего одного или более детей не тот фактор, который заставит отвернуть от него морду зверю. Это, скорее плюс, чем минус. Особенно, если рождающий омега или бета, который может еще раз родить. Без пары, без отца, родитель может вырастить не только одного котенка, но и десяток, при этом слово «бастард», или иное к нему близкое по смыслу, никогда не прозвучит.

Вот сейчас к Кушарам прибыло много народа, парочки уже образовываются, бросаются вызова, крутят головами все и вокруг всех ходят-бродят. Здесь и сейчас составляются пары для зачатия, дабы подправить демографическую планку островов. Из всех составленных пар, до Храма и супружества дойдут немногие. После рождения детей, становления щита, родитель будет решать, где ему жить: домой возвращаться или остаться там, где живет отец котенка. Да, этот вопрос решает не самец, а рождающий. Если удастся заинтересовать рождающего, то пойдет процесс ухаживания, долгий и кропотливый труд, причем ухаживать за ним может не только тот самец, что котенка заделал, но и любой желающий.

Острова, они живут по своим законам, они ленивые и вальяжные, но не наивные. Для них каждый рождающий на вес золота, посему отсюда трепетное отношение. Наличие самцов от трех и до десяти на одного омегу-бету, рождает большое соперничество, а также долгие ухаживания. Исключением из правил являются весенние бои, дабы показать зверю рождающего, что как самец претендент годится. Согласно традициям и их воспитанию, в этот период рождающие убирают свои иголки и смотрят на потенциального претендента с интересом именно в уклон: хороший производитель. После боев, когда уже будут рождены детки, все рождающие становятся капризными и требуют от самцов предельной деликатности, соблюдения всех правил ухаживания и никакого вульгарного и грубого поведения. Поцелуи на людях, как в момент на неделе боев? Да вы что! — за руку прилюдно взять нельзя, куда уж там поцелуи!

Как правило, на первые бои всегда приезжают молодые коты-рождающие, которые ни разу не произвели на свет потомство. После первого и обязательного раза, для некоторых котов это будет единственный, рождающий получает статус «взрослый» и с этого момента самец до седьмого пота будет убеждать его, что как пара — идеален. Если же у беты родился альфа или омега, то самец имеет право дать рождающему свое полное покровительство, как супруг. В зависимости от желания самого рождающего, ну и желания самца, а также его смекалки и способности удержать рядом с собой, будет проведен обряд.

Клем, судя по всему, хочет именно этого. Выбранный им рождающий, явно омега, и сильный. Стоит сейчас со своими друзьями, среди которых не только рождающие, но и парочка самцов, покусывает всех, кто рядом отирается. Клему достается больше всех, но он настырный, даром что не шаки. Был бы им, хана сопротивлению.

Ремал мягко подошел, глядя на облизывающего разбитую губу друга, усмехнулся.

— Чего ржешь? — ткнул его в бок Клем. — Он таури, хочу его себе.

— Не ты один. — Заулыбался Ремал, оглядывая пространство.

— Только не говори, что и ты…

— Я? Мне незачем обычная омега. — Он пожал плечами. — Ты ведь знаешь, мне боевая нужна, а их я не ощущаю. — Он покосил глазом на компанию, которая вновь была «атакована» настырными самцами.

— Ладно. — Клем пристально осмотрел двор и зашипел, когда кто-то из соперников пустил нить в сторону его цели. — Мне пора. — Рыкнул он и стремительно понесся к своей потенциальной паре.

Ремал только заулыбался и покачал головой. Забегал друг и брат по оружию, действительно нравится ему этот омега. С первого, да и второго, взгляда симпатичен, статен, гордый и игривый. Пусть и делает вид неприступного царапки, покусывает больше серьезно, чем игриво, но только поднимает градус интереса. Клем уже успел раз десять кулаки почесать, против попыток задавить себя авторитетом зверя. Претенденты же не хлипкие котята, а вполне себе сильные воины. Клему придется постараться, дабы его не оттеснил кто посильнее.

Вздохнув, покосил глазом в свой двор, не заметил интересного его таури рождающего, покачал головой. Работы предстоит очень и очень много. Кропотливо, аккуратно, после встряски еще и ласково придется. Вот только ласково не как к рождающему, а как к маленькому и несмышленому котенку. И напирать на него нельзя. Закроется опять в свою раковину, да так, что не выцарапаешь. Занятый своими думами, он чуть не упустил того, кого надлежало проинформировать. Наставник, который уму-разуму учил не только самого вождя, но и все его окружение, шагал расслабленной походкой.

Заметив его, пошел на сближение. Старик уже много годов прожил, у него есть и дети, и внуки, посему неделя весенних боев оставляет в душе лишь ностальгию, не более. Наставник тоже заметил ученика, остановился.

— Готов ли общий дом? — после приветствия задал вопрос вождь.

— Да. Место для боев очищено, столы сдвинули по краям. — Закивал головой старик. — Общая кухня кишит рождающими, что приняли участие в готовке к вечернему празднеству.

— Хорошо. — Ремал осмотрел центральную площадь деревни. — У нас уже есть двадцать пар на битву.

— Многовато нынче. — Протянул наставник, наблюдая за тем, как Клем оголил зубы отгораживая понравившегося ему рождающего. Перед ним стоял другой самец, сильный и смелый, но проигрывающий в силе воли. — Эка, как он его лихо-то. — Хмыкнул старик.

— Таури это, омега. — Ремал заулыбался победе своего друга. Соперник не смог перебить его волю и отступил на шаг назад. — Как бы наш кошак не вознамерился до Храма дотащить строптивого.

В подтверждение его слов омега укусил Клема, но тот лишь заулыбался мурлыкнув, заставляя свою цель покрыться румянцем.

— А он случаем не разродился уже? Так сопротивляется, того и гляди, арену откроет. — Наставник сощурился, пытаясь с такого расстояния проверить закрытого омегу.

— Нет, не было у него боев. — Ремал покачал головой. — Про него старший кот говорил, что строптивый, и что победителя с прошлых боев чуть не загрыз.

— Уж не дикий ли он?

— Нет, просто сильный. Не боевой, но сильный. А там был слабенький альфа, вот и подрал его.

— Эка, какой разборчивый. Привередник.

— Да, но, так даже интереснее. Смотри как Клем на него смотрит, даже укусы игнорирует. Уйдет в охоту, отсюда чую, что уйдет. — Вождь улыбнулся и простившись пошел в сторону своего дома. Наставник же внимательно смотрел на разворачивающуюся ситуацию.

Клема вновь куснули, а затем шагнули в намерении врезать в лицо кулаком, но мгновенно оказался в руках игриво настроенного самца, вжат в тело и со всей страсти поцелован в губы. Опешив, упустив момент, допустил пару минут блаженства, после чего оттолкнул и рыкнув поспешил сбежать. Клем преследовать не стал, но жадно осматривал удалявшуюся фигурку, и тут же стреляя глазами на всех, кто смел делать тоже, что и он — даже смотреть на его добычу нельзя!

Дни, что предшествовали сегодняшнему, сложились в две недели. Сегодня будет проведен хороший вечер, когда претенденты войдут в боевые круги арены, дабы выиграть у соперника право провести рождающего через течку, не используя травы для предотвращения беременности. До боевой арены дойдут далеко не все пары, потому как есть свои нюансы: самец смог завоевать родящего, либо умудрился отбить всех претендентов, оставаясь единственным, кто претендует. Уже сейчас, по предварительным подсчетам, парами встало из трех десятков омег двадцать две, а из семи десятков бет-рождающих — двенадцать. За остальных шла битва, либо ранее были договора и из общей гонки выбил те, кто согласился встать в пару. Клему не повезло — на его лапочку нацелено больше пятерки альф, да и парочка сильных бет-самцов.

Улыбаясь тому, что друг с головой окунулся в игры, драки за свое право самца, пошел в сторону своего дома. А ведь, когда этот котенок поймет, что здесь нет никого, кто его ограничивает, сам Ремал будет в том же положении, что и друг. Юноша симпатичен, заставляет смотреть на себя, примагничивает все внимание зверя. Будет крайне сложно, если такой омега откажется от вождя. И не самому омеге, а вождю.

Войдя в дом, прошел к комнате, где его «раб» засел за вышивкой. Приоткрыл занавеску и замер. За две недели юноша вышил две трети полотна. На нем расцветали полевые цветы на первом плане и дальше уходили пестрым ковром, а небо было свинцовым, тяжелым и казалось вот-вот раздавит это нежное поле. И одинокая фигурка в белом одеянии стояла, смотрела на эти тучи. Полотно еще не готово, вся целостность картинки угадывалась по пятнам там или тут вышитым, но всю тяжесть передавала уже сейчас.

Ремал дыхание затаил, стараясь не испугать его. Едва заметно перевел дух и шаркнул ногой, привлекая внимание. Юноша вздрогнул и повернул голову, медленно встал в свою постоянную позу — виноват, исправлюсь!

— Сегодня день весенних боев. Как солнце сядет придешь в большой дом.

Юноша кивнул; Ремал вышел — вот и все общение!

Альфа скрылся с глаз, Лиом осторожно перевел дух. Его могли ведь и отругать за то, что он столько времени посвятил делу, которое в доме никакой пользы не приносит. Полы не моются, стирка не идет, кушанья не готовятся. Хоть он и сделал это все ранее, но ведь вышивание, это только вышивание, а не дела по дому. Но альфа ничего не сказал, не сморщил нос в недовольстве, как делали наставники и не сделал замечание, как делали мастера. Переведя дух, Лиом оставил свое занятие, быстро вышел из спальни, проверил по периметру, не прибавилось ли ему еще работы, после чего несмело вышел на улицу, белье собирать. Оно точно уже сухое.

Когда солнце село, Лиом, как и приказал альфа, пошел в сторону большого дома. Туда же шли и остальные запоздалые жители. Лиома еще на выходе взял за руку мальчик, тот же самый, который располагал в первый раз, в день его танца и брошенного яблока, проводил в сторону первых столов. Сев на скамейку, он замер в ожидании неизвестного. Прошлый раз заставил танцевать, этот, скорее всего, тоже будет таким же. Вновь танец, дабы показать раба… Лиом похолодел. Здесь много котов из других деревень.

Перед ним была большая площадка, очищенная от столов. Вокруг стояли столы и сидели люди, кто-то, кому мест не хватило, стояли позади столов и ждали. А он сидел и начинал паниковать. Здесь представители других деревень, они все собрались в одном месте. Если его заставят танцевать, это же будут смотрины, так?

И тут мысли прервало движение. К тому месту, где возглавлял данное пиршество вождь, подошли два самца. Они встали так, что за их спиной оказался круг. Лиом только сейчас понял, насколько убранство отливается от былого. Площадку, которая ранее пустовала, увеличили в полтора раза, отделили деревянным бордюром, выложив в форму круга, а внутри рассыпали песок. Столы выставили полукругом, на метр дальше от бордюра.

— Спор. — Сказал первый альфа, уверенно глядя на вождя.

— Спор. — Подтвердил второй.

— «Предмет» спора? — Ремал посмотрел на воинов.

Оба повернулись в сторону стоявшего в сторонке омеги, который с любопытством рассматривал самцов. Он был под защитой старших рождающих, которые состояли в парах, прошли обряд, мог не волноваться, что его попытаются просто выкрасть, проиграв спор. Ремал осмотрел предмет спора, где «предметом» было звание «рождающий», а никак не определение самого рождающего, после чего кивнул головой.

— Какого боя ждет рождающий? — громко спросил вождь.

— Уложить на лопатки. — Ответил вставший взрослый альфа и подошел к молодому омеге, показывая тем самым свою родственную связь с ним. Они ранее обговорили с омегой данный вопрос, и старший альфа дома ответил за него, потому как это первый бой у юноши, значит он еще совсем молоденький.

— Так тому и быть. Начали.

Альфы заулыбались и отошли к центру площадки. На глазах Лиома два детины стали лупасить друг друга, улыбаться и делать все возможное, что бы повалить противника на пол. Причем один был более массивный, а второй более мелкий. Победил мелкий, хитростью и подножками сваливший соперника на пол и придавивший его спиной. Они не использовали силу зверя, все было исключительно на физике и смекалке. Когда упал поверженный, зрители загалдели в честь победителя. Сразившиеся альфы, один другому подав руку, оказались на ногах. Проигравший склонил голову, признавая проигрыш, показывая, что поражение принято и больше не претендует. Победивший же альфа посмотрели на омегу. Он улыбался, потому как выиграл, имеет право. Важно и «грудь колесом», альфа приблизился к омеге, за которого он вел весенний бой, аккуратно вывел свой защитный щит, осторожно свил нить защиты, предлагая ее рождающему. Они не будут парой, но альфа обязан защищать омегу, пока они вместе. Молодой и достаточно симпатичный мужчина благосклонно принял нить. Люди взревели, провозглашая победу хитрого, становление «весенней пары».

Лиом смотрел во все глаза на действо и не понимал его значения. В течение двух часов перед вождем выходили спорщики и кто-то побеждал, а кто-то проигрывал. При этом не всегда громоздкие обладатели накаченного пресса и стальных мышц оказывались победителями, иногда компактный боец оказывался более ловким, смекалистым и юрким. Рождающие не просили кровавых боев. Им нужен сильный, а не сломленный и раненый альфа. И бои были красочными, к тому же проходили по пояс раздетыми. Каждый альфа красовался, подмигивал толпе, даже проигрывая, умудрялись не злиться, а плотоядно поглядывать по сторонам. Внимание доставалось и Лиому, но тот глаза мгновенно опускал, отворачивал лицо.

Вокруг радостно рукоплескали, рычали и выкрикивали в поддержку дерущихся. Было даже двое против одного. Близнецы претендовали на сильного бету, а против них был сильный альфа. Победили близнецы и тут же утащили свою добычу с праздника под его гневные реплики. В ответ был только смех. Этих двоих поддерживали, так как они не из Кушаров, а замахнулись на, очень скверного характером, особь. Этот бета мог проесть плешь и самому вождю, посему близнецам можно только посочувствовать.

В боях участвовали прибывшие из других деревень. Либо альфы бились за рождающих, либо за прибывшего рождающего бились деревенские альфы друг с другом или с кем-то из гостей. И все это щедро сдабривалось вкусной пищей, вином и пивом. Это был праздник, который ознаменовал будущее пополнение по деревням, поселениям и даже городам. В эти весенние бои демография на островах, как правило, пополняется массово, потому как все рождающие, кто достиг совершеннолетия и нет никакого запрета лекаря, будут в свой ближайший цикл покрыты самцами, которые их смогли «захватить». При этом лишь жалкие пятнадцать из ста пар встанут таковыми в кругу Храма. Это те беты, которые произведут на свет только одного котенка альфа-омегу или очень настырные самцы не отпустят, привязав к себе, уговорив стать настоящей семьей, а не только для поднятия демографии населения. Остальные пары, после становления щита котенку, разойдутся.

Лиом этого не знает, но именно его воспитание инородное и не родное. Вавэхдэ Ревис Улиму подобного не желал, и поставить на конвейер таат не хотел. Он обожал своего супруга, как старший, как альфа и просто как человек — проиграл по всем фронтам в его глазах. У них была война, у них была ненависть, но затем альфа смог победить. Увы, вавьи Сио-ын не полюбил его, что-то принял, где-то простил, но оставался рядом с альфой только потому, что тот крепко ухватился за него и не отпускал. Ради своего супруга, который из-за обстоятельств не смог больше иметь своих собственных котят, вавэхдэ приказал взращивать таат, но о том, что они после рождения котенка будут убиты — никто не знал. Это делал, собственноручно, тятьянг вавэхдэ, и обставлял все так, словно таат покушался на вавьи. И только по прошествии многих лет после кончины великой правящей пары, стали доступны дневники альфы, и ушлые пришлые нашептали молодому и неопытному юноше, как правильно «растить таат» и для чего. Дальше было лишь дело техники и долгих сладких речей, на выходе получился вот такой вот продукт: коего глаза от пола не отрываются; коему запрещено разговаривать с кем-либо кроме того, кому он предназначен и тех, кто его учит; который следует строгим правилам и помыслить не может о том, что жить можно как-то иначе.

Для него, глядящего на бои и не понимающего их значение, растолкуй кто сию тайну, станет первооткрывателем в глазах таат. Он сейчас просто сидит на стуле, искоса наблюдает за боями, иногда забываясь и глядя в упор, лишь изредка отводя взгляд, когда побежденный стреляет глазками по толпе. Неуютно себя ощущает, но пытается выбросить из головы плохие мысли. В прошлый раз праздник для всех, был ужасным местом для него. Как затравленный зверек, который только-только начинал оттаивать, он не витал в радужных мечтах, сразу ожидая худшего. Весна ведь пришла, а вождь говорил, что с ее приходом Лиом будет продан. И он боялся этого. Тут, по крайней мере, он уже узнал, как себя надлежит вести, особенно рядом с этим альфой, а там?

Ремал ждал спор от друга. Он смотрел бои, разрешал начинать и поздравлял рыком победителя, смотрел какого рождающего разыгрывали в споре, и как сам рождающий гордо головенку задирал — за него дерутся сильные самцы, он желанен, как партнер. Это очень сильно подогревает самолюбие рождающего, и крайне серьезно дает понять: в процессе ухаживаний после разрыва «весенней» пары просто не будет. Такой рождающий, за которого дрались на арене, он ведь будет грызть и кусать любого претендента, потому как завоевывать его надлежит не только сильному самцу, но и воспитанному, культурному, а еще очень-очень смелому. И здесь не только характер личный роль играет, у рождающего зверь красоваться будет и подбрасывать любому претенденту картинку того, как за него сражалось два сильных зверя, мол «я уже видел силачей, удиви меня!»

Ремал улыбался, глядя на то, как его друг стоит в очереди на бой. Он поглядывает в сторону того, кого желает, подмигивает ему, как и все самцы, позволяя себе столь фривольное поведение. Вульгарно и нагло, без опорных костылей воспитания, как дети малые, самцы могут себя вести на островах таким образом только в преддверие недели весенних боев и в течение этой самой недели. В другие дни за прилюдное подмигивание, щупы «зверя» рождающего, или вообще наглое зажимание в уголочке и поцелуи, самец рискует нарваться на выставленный круг арены от самого рождающего. Да, заигрывать на людях, заглядывать в глаза, хватать за руки или пытаться целовать, да даже просто обнимать, — вульгарно и некультурно. Для островитян, которые в этом плане очень и очень строги, прослыть вульгарным не желают всеми фибрами души, посему процессы ухаживаний у них долгие, а за глазами рождающего или того самца на которого ведется охота, альфы, что чаще всего, могут передраться друг с другом, но никто и никогда не расскажет, и не покажет этого тому, за кем ухаживают. Это острова, здесь так принято, и здесь правила поведения стоят на столпах «порицание обществом». Это очень сильные столпы, потому как общество не приемлет безобразного поведения на людях, не приемлет насилия внутри семьи. Если вы не способны построить крепкую семью, где оба равны и каждый знает свое место подле другого, зачем тогда друг друга мучить? Именно по этой причине процесс ухаживания и сближения между двумя происходит не за день-два, или месяц другой, а годы. Самые настоящие годы тратятся на ухаживания, на узнавание друг друга, при этом пара не живет вместе, они могут и постель одну не делить. На материках с этим проще, там населения побольше, а рождающих не такой дефицит. Здесь же острова, традиции и менталитет.

Вождь дождался, когда его друг выйдет на арену. Против него вышел гость, приехавший вместе с тем самым омегой-таури, на которого Клем глаз положил. Они уже раза два кусали друг друга зверем, но никто из них не отступил. Сильный альфа, но не боевой. Это, конечно же, не отменит того факта, что Клему просто так победа в руки не дастся. Ему придется потрудиться, потому как даже не боевой альфа, при должном опыте и сноровке, в битве на кулаках, вполне себе способен завалить на спину боевого альфу. И это не процент чуда, это реальность. Так что Клем, по понятным причинам, волновался, но старался не показать своего волнения. Ремал кивнул, дозволяя начать: оба альфы встали так, что бордюр касался их пяток, омега встал на свое место, рядом с седоватым стариком-бетой. Он осмотрел их обоих, тех, кто на его тело претендует, дабы зачать котенка или котят, если Богам будет так угодно. Пристально осмотрел, недобро.

— Спор. — Твердо заявил Клем.

— Спор. — Заявил второй и хищно улыбнулся, посмотрел на омегу.

— Предмет спора? — Ремалу не понравился взгляд соперника друга, что-то в нем было не так.

Альфы разом повернулись в сторону омеги. Тот нахмурился.

— Какого боя ждет рождающий? — спросил вождь, а у самого холка дыбом. Предчувствие, оно никогда не ошибалось.

— Никакого. — Твердо заявил омега и пошел в сторону альф. — С тобой в бой никто из претендентов не вступит, Джагга.

— Малыш… — растекся в улыбке альфа.

— Сдохни тварь! — омега выпустил когти и полосонул его по шее, разрывая сонную артерию, вбивая туда же атакующее жало, которое заставило вождя оголить мгновенно отросшие зубы.

Молниеносный выпад и альфа непонимающе смотрит на омегу, оседая. Из его руки выпадает острый шип. Омега зашипел ему в лицо и отступил в сторону Клема. Причем отступал спиной, показывая второму альфе, что он не намерен его бить, кусать, а ищет с его стороны поддержки и защиты. Клем, который не понял ничего, инстинктивно шагнул ближе, показывая — я буду защищать!

— Кто он тебе? — задал вопрос вождь рукой останавливая воинов, что шагнули к арене, потому как убивать на арене запрещено.

— Он убил на прошлой свадебной битве моего брата шипом, а сказал, что тот просто упал. — Омега посмотрел на вождя. — Все его соперники на свадебных боях погибают.

— Ты понимаешь, что ты сделал? — Ремал осмотрел тело убитого альфы, не вставая со своего места, контролируя своих воинов, которые были готовы атаковать, дабы этот рождающий больше никого не тронул, не навредил.

— Я не буду лежать под убийцей. Даже если ты прикажешь меня убить. — Он посмотрел в глаза вождя. — Не буду рожать от убийцы свадебных претендентов.

— Почему не сказал о нем до боя?

— Вы бы ничего у него не нашли. Он саранга, и шип этот часть его руки. — Омега усмехнулся. — И выводит он его только когда начинается спор и спрашивают рождающего. Иначе было бы заметно и слышно, в момент отсечения шипа.

Ремал вздохнул и кивнул людям осмотреть руки убитого. Альфы подошли и присели рядом. Подняли одну руку и показали след от вышедшего шипа. Вождь задумался. Посмотрел на друга. Клем настроен решительно. Он уже сейчас почти готов обнести омегу своим щитом, атаковать любого, кто посмеет приблизиться. Влюбился, вот что с ним происходит. Клем влюблен в этого омегу, а значит не отступит. Он такой, добивается всего, чего хочет, даже место рядом с Ремалом выбил у другого более сильного воина.

— Ты ведь знаешь, что убивать на свадебных боях запрещено? — спросил вождь, внимательно следя за реакцией рождающего.

— Знаю. И приму наказание. — Омега смотрел в глаза вождя, не отводя, показывая насколько его поступок был правым. Он закончил жизнь того, кто убивал своих противников на весенней неделе, а значит прав вдвойне.

— Тогда, — Ремал усмехнулся, — ты ведь понимаешь, что из двух остался один?

Омега резко стрельнул глазами по Клему и сглотнул, впервые показывая, что ни разу не воин, и рядом с альфой, у кого инстинктивно искал защиты и поддержки после свершенного, он по сути, беззащитен. Альфа ведь стоит совсем близко, от него идет мощный посыл наличия готового щита защиты, да и сам он выглядит так, что усомниться в его силах и способностях мало кто может.

— Да. — Переведя взгляд на вождя, понимая, что ему уготовано, решительно остался стоять на месте, а не попытался малодушно сбежать. В плюс ему тут же записали — смелый и умеет отвечать за свои поступки.

— Если спорщик согласен, ты становишься его добычей, как за выигранный бой. Спорщик?

— Я согласен. — Клем «кинул нить» в сторону омеги.

— Не смей его отвергать. — Сказал вождь, видя, как вздрогнул омега. — Ты сам все решил, убивая, не дав воину доказать, что способен противостоять такому противнику.

Парень покорно позволил опутать себя ментальной нитью пары. Но Клем остановился на этом, чем удивил омегу. Альфа мягко взял под руку и ушел в сторону своего стола, где усадил на свои колени и уткнувшись ему в шею глубоко вдохнул его запах. В данную минуту альфа был очень рад тому, что его нить принята, что интересный ему рождающий в его руках. Дальше будет только аккуратное сближение, он ведь не просто на «весну» хочет его, он выбрал свою пару. Теперь надо доказать это строптивцу, а посему надлежало начинать с первого шага — лишь нить пары, без щита. Дать и принять щит пары, это ведь более глубокий смысл, более доверительная часть отношений. Нить пары, она только объединяет, даруя канал, дабы зверь рождающего мог получать силу для кокона котенка, не более.

— Не бойся, я не буду с тобой обращаться по-другому из-за твоего самоуправства. — Шепнул на ушко Клем. — Но за выходку спасибо. Ты мне жизнь спас. А я такого не забываю.

Омега едва заметно расслабился. Он ведь рисковал быть тем, кто ляжет мертвым рядом с тем, кого сам лишил жизни. Таков закон арены. Саранга, как зверь, очень опасен, потому как у него в ладонях, между пальцами, располагаются шипы, с ядовитым кончиком. Удар такого шипа, это всегда смерть. И противоядия от этого яда нету. Саранга, редкий зверь, очень. Он умело маскируется под простую пантеру, удачно имитирует свои силы, а в реальности просто бьет ядовитыми шипами. Сам шип, при попадании в тело, практически мгновенно распадается, всасывается в кровь и особь умирает менее чем за пару часов. А при вине и победе, когда бурлит адреналин, никто и не заметит, что было истинной причиной смерти — ранка зарастает на теле альфы очень быстро. Посему, омега только что спас жизнь Клему, а он действительно такого никогда не забудет.

И вновь бои продолжились. Тело уволокли в сторону болот. Убийц хоронили именно так: на съедение хищникам. В деревнях своих не убивают, а на свадебных боях убить соперника считалось высшим аморальным поступком. И если ты убил — тебе нет места в деревнях вообще.

Бедный Лиом! Когда был убит альфа, да после этого омегу не только не наказали, а даже вознаградили, ведь его сейчас ласково по щеке поглаживает приближенный к вождю самец, — разрыв шаблона произошел. Поверить, что ему на слово поверили, в тот момент, когда самого Лиома подозревали во всем и каждый день, пока обучали и заставляли быть смиренным будущим ягненком на заклание, просто не мог и ждал возмущения от кого-либо. Но такового не последовало. Наоборот, тело оттащили, брезгливо шипя, мол убийца в деревне объявился. Правда, для таат подобное ново и странно. Тем более, что праздник и бои не прервались из-за убийства. Наоборот, альфы и самцы беты еще более резво, ярко и мощно проводили свои схватки. Лиом, который умел распознавать способность к зачатию, удивленно, но не сильно поднимая головы и глаз от выбранной точки на краю стола, изумленно понял: сражаются за внимание самца! И не рождающие, нет, за него сражаются два боевых альфы!!!

Лиому это было дико осознать, ведь его учили только одному: альфа может быть лишь с омегой. Ему это в голову вбивали, словно раскаленными когтями, до самого нутра данную аксиому заталкивали всеми силами. А тут, на его глазах, истина и положение вещей трещало по швам. Альфа желал встать в пару с бета-самцом. И это не порицалось, к этому относились также положительно, как и к тому, что самцы дрались за право встать в пару с рождающим. Немыслимо, невероятно и ново. Лиом, который знать не знал, что именно его воспитание, это чудовищный нонсенс не только для островов, но и вообще для Деямерры в целом, изумленно и пораженно хлопал глазами. Он забылся настолько, что его аквамарин глаз неотрывно следил за боем, а после за тем, как альфа подошел и на глазах у всех глубоко и сильно поцеловал бету-самца. При этом он на него накинул все нити, какие способен накинуть самец на свою пару, а его избранный покорно принял их все. Победный рык альфы, после чего под руку его взяв, удалился, не давая никому больше видеть его таким растерянным и смущенным, беззащитным, сдавшимся. Рядом с Лиомом сидела пара, преклонного возраста и прокомментировала, мол альфа наконец-то добился его. Долго он бегал за ним, долго пытался заинтересовать, а тут раз и соперник нарисовался, так озверел альфа, вышел на арену, выбил всю дурь из головенки полосатого тигра, показывая — с шаки шутки плохи.

— Я рад видеть вас на своей земле. — Раздался голос вождя, возвращая внимание Лиома к арене. Сейчас на ней стояло несколько альф, которые ни на кого не претендовали, потому как «угол предмета спора» был пуст.

Все вышедшие самцы на площадку круга, склонили головы, приветствуя вождя. И разницы нету, их ли это вождь, или чужой — правила этикета никто не отменял. Ремал повторно «поздоровался», правда лишь едва кивая на приветствие. Когда оно было завершено, а каждый альфа, что прибыл, отчитался от кого он, вождь перевернул левую ладонь вверх и сделал подманивающий жест. Тут же рядом с Лиомом встал молодой воин, показывая, что надлежит встать.

В груди все сжалось, ухнуло, ноги и руки заледенели. Его продадут. Это было так больно, осознавать, что ты лишь напрасно понадеялся, что осмелился мечтать… Лиом встал с места деревянным и неживым кукленком, несущим титул «таат». Воспитание, манеры, покорность и ни единой крупицы личности. Вот что такое «таат». Так было легче вавэхдэ Ревис Улиму отдавать приказ лишать жизни. Так теперь удобно «императору» убивать их самостоятельно.

— А это то, что я хотел предложить тому, кто заплатит бо́льшую цену. — Ремал же, знать не зная, что творится в груди и голове юноши, словно когтями полосовал итак беззащитное нутро.