Глава 3

— Алена, да что с вами?!

Смотрю в глаза цвета морской волны и просто молчу.

Что со мной?

А я не знаю!

— Не знаю.

Что я чувствую.

Столько всего, что не получается зацепиться за что-то одно.

Знаю только, что должна во всем разобраться. Понять. Убедиться. Вот и следую за ушедшей парой. Наверное, в душе я мазохистка. Потому что, когда оба заходят в отдел для будущих мам и новорожденных, я и тогда продолжаю следовать за ними.

Мне хочется спросить. Задать кучу вопросов человеку, которого еще несколько минут назад я считала своим, а теперь он стоит и обнимает другую, счастливо называя ее своей женой перед консультантом, когда тот подходит к ним с предложением о помощи.

И тогда не особо верю…

Ведь это невозможно. Просто не может быть. Он ведь мне еще ночью дарил свои поцелуи, ласки и называл любимой, а сейчас с ней.

Не выдерживаю. Достаю телефон и набираю его номер. Боря закономерно напрягается. Я вижу, как он не спешит принимать вызов. Потому что знает, что это я. А ведь раньше я считала, что отдельная мелодия — это своего рода признание в чувствах. Что я для него особенная. Теперь понимаю — чтобы не перепутать. Сразу знать, кто звонит.

И да, он покидает магазинчик, как я и предполагала. Замирает недалеко от входа, чтобы можно было видеть происходящее внутри, но его самого было не особо заметно. Только тогда принимает вызов. А вот я сбрасываю, после чего подхожу к нему, останавливаясь рядом, и тоже любуюсь той, кто со счастливой улыбкой исполняет мою мечту.

— Красивая девочка, — отдаю честь его вкусу. — Не знала, правда, что в России разрешили многоженство. И как давно?

Не про многоженство, конечно, спрашиваю. Меня интересует совсем иное. Как давно они вместе.

Борис при звуке моего голоса вздрагивает и резко оборачивается.

Да-да, милый, это я. Твоя жена собственной персоной. Законная.

Улыбаюсь ему, хотя больше хочется располосовать его холеную рожу. Какого черта вообще?

— Алена? Ты здесь? Откуда? — хмурится мой, вроде как, муж.

Серьезно? Он серьезно, вместо того, чтобы начать оправдываться, спрашивает меня о чем-то подобном?

— Встречный вопрос, дорогой, — ухмыляюсь, вопреки тому, как меня вновь начинает заметно потряхивать от происходящего.

— Да я просто… — бросает быстрый взгляд на занятую разглядыванием ассортимента детской одежды брюнетку.

— Да уж верю, что ничего сложного в этом не было, — кривлюсь. — Так как давно? — повторяю свой ранний вопрос.

Ужасный вопрос.

Мне одновременно хочется, чтобы он сказал правду и соврал. Потому что… Разве так можно?

— Она хоть знает, что ты женат? — уточняю следом.

В уборной мне показалось обратное. Но мало ли, вдруг не настолько девушка и милая, как видится на первый взгляд?

— Нет. И ты ей не скажешь, — требует внезапно муж хмуро. — Вообще ничего ей не расскажешь.

Изумительно!

На деле я лишь иронично бровь выгибаю. Да, осознанно копирую жест своего несравненного босса, помня, как тот безотказно действует на наших клиентов. Вот и Боря заметно тушуется. Правда только в первое мгновение, во второе — на его лице появляется ярость.

— Если ты все испортишь, клянусь…

— Что? Что ты сделаешь? Дорогой мой муж, — буквально выплевываю обращение.

А сама смотрю на него и будто впервые вижу. Это не тот Боря, которого я знаю. Мой Боря никогда бы не позволил себе так со мной разговаривать. Да просто голос повысить. Да, иногда он раздражался, но всегда вел себя корректно по отношению ко мне. Но сейчас… И все это из-за стремления защитить совсем другую женщину!

Чувствую, как на глаза опять наворачиваются слезы. И тошнота знакомо подступает к горлу. Может ли этот день стать еще хуже? Может. Я сама его и усугубляю.

— Не волнуйся, я не настолько жестока, как ты, — улыбаюсь снисходительно. — Я не буду ей ничего рассказывать. Потому что ты сам ей расскажешь, когда будешь бегать по судам и делить нажитое в браке имущество.

Нет, все-таки я жестока. Наверное. По крайней мере, по отношению к себе — точно. Иначе не понять, какого черта я улыбаюсь ему и терплю происходящее, вместо того, чтобы закатить истерику и вмазать неверному супругу. Так хочется. Но я только крепче сжимаю кулаки за спиной и шире улыбаюсь. Следую совету все того же босса: улыбаться, что бы ни случилось. Как бы тебя кто не бесил. Все равно улыбаться. И с этой же улыбкой давить конкурентов и прочих людей, кто мешает жить. Мой муж мне вот очень мешает. Боль от его поступка не дает дышать полноценно. В ушах шумит. Перед глазами черные круги расплываются, но я усилием воли не даю им захватить разум полностью. Сперва нужно закончить эту встречу. Хотя чего ее заканчивать? Достаточно просто развернуться и уйти. Все, что надо, я уже выяснила. Нет причин задерживаться. И я почти так и делаю, когда мой локоть оказывается стиснут рукой Бориса.

— Ты ничего не станешь делать, Алена. Иначе, клянусь, окажешься на улице вообще без всего. Не забывай, что это ты пришла на все готовое. И живешь ты именно в моей квартире. Ездишь на моей машине. Именно я способствовал тому, что ты сейчас имеешь. Без меня ты бы и половины не достигла.

Серьезно?

Он серьезно мне это говорит?

— Да пошел ты, Лебедев! — силой отбираю у него свой локоть и отступаю, чтобы иметь возможность полноценно смотреть в его бесстыжие глаза. — И ты прав, мне нахрен не сдалось все твое имущество. Подавись им! Ты очень ошибаешься, если думаешь, что за прошедшие годы я не построила для себя запасной аэродром.

Вру, конечно. Ни черта у меня нет. Он прав. И если я сейчас уйду, то останусь ни с чем. Не считая собственной гордости. Но ухожу. Лучше так, чем позволять и дальше себя унижать и втаптывать в грязь.

Меня всю трясет, ноги едва держат, но я упрямо иду к выходу. Как можно дальше от места, где только что разбилось мое сердце. Туда, где смогу вдохнуть полной грудью. А муж… Пусть катится ко всем чертям! Девочку только жаль. Как говорится, единожды предавший, и все такое. Но каков козел! Да и я не лучше. Как можно столько времени жить с человеком и не замечать его гнили? Правду говорят, любовь застит глаза. Из которых вновь текут слезы, а у меня сил нет, чтобы их вытереть. Не думала, что когда-нибудь окажусь в подобной ситуации. И что мне будет так сильно больно.

— Алена, — доносится из-за спины сочувствующий голос.

И этого хватает, чтобы обида с отчаянием одержали верх. Разворачиваюсь и прижимаюсь к груди Владислава Владленовича, крепко обнимая его за талию.

Потом я поругаю себя за эту слабость. Сейчас же мне просто нужно утешение. И Владислав дает мне его. Не менее крепко прижимает к себе, что-то ласково приговаривая. Кажется, даже целует в макушку, не уверена. Да и пусть. Мне так плохо, как никогда еще не было.