Глава 2

Торговый центр встречает нас ароматом кофе на входе из ближайшей кофейни, яркими вывесками и множеством бутиков с товарами самого разного направления.

— Ведите, Алена Игоревна, — дает свое высочайшее дозволение Владислав Владленович.

Я едва не фыркаю насмешливо на это. Привел мужик женщину в магазин, а что делать дальше с ней и сам не знает. Прям начало какого-нибудь идиотского анекдота. Но все так же послушно веду его в нужную сторону. В ближайший бутик с офис-атрибутикой, где выбираю первую попавшуюся подходящую блузку и топаю переодеваться. А когда выхожу…

— Хм… — произносит Владислав Владленович, осматривая меня с головы до ног.

— Что? Что не так? — напрягаюсь и оборачиваюсь в поисках зеркала.

Хотя перед выходом из примерочной осмотрела себя несколько раз со всех сторон, и все было отлично. Так что не так? Бирка? Так ее сейчас срежут. Я попрошу. Что не так? Смотрю на мужчину в немом вопросе.

— Все так. Просто моя рубашка вам шла больше.

И сказано это таким серьезным тоном, что вся моя прежняя растерянность выливается в полнейший ступор. Я только и могу, что стоять и хлопать ресницами на него.

К чему он вообще мне это сказал?

И можно ли мне взять на сегодня выходной. А то чем дальше, тем день все странней становится.

В общем, дальше я стараюсь просто даже не смотреть в сторону босса.

Как решаю, так и забываю об этом, когда на кассе он протягивает свою карточку для оплаты моей покупки. А стоит мне открыть рот, смотрит так, что я тут же закрываю его обратно. При этом мысленно ругаю себя. С чего я вдруг ведусь на все его закидоны? Пусть он и мой начальник, но и происходящее далеко выходит за рабочие рамки. А потому, как только мы покидаем бутик, я перестаю сдерживать свое возмущение.

— Вы зачем это сделали? — останавливаюсь, глядя на него со всем живущим во мне недовольством от его поступка.

Это ведь и впрямь ненормально, что он за меня платит. Тем более, у меня для этого муж есть. Как и вина в испорченной блузке лежит на мне. А значит, и оплачивать покупку должна я.

Еще бы Владислава Владленовича это как-то задело. Как строил из себя ледяную глыбу, полную безразличия, так и продолжает.

— Насколько помню, вы только позавчера жаловались девушкам из бухгалтерии по телефону, что у вас даже на маникюр не осталось денег на карте, а до зарплаты еще долго, — поясняет. — Или я ошибаюсь? — выгибает бровь.

Не ошибается. Но!

— Вы, что, подслушивали?! — возмущаюсь громче прежнего.

— Сложно подслушивать то, чего не скрывают. Говорите тише и вне рабочего места в следующий раз, раз вам не нравятся свидетели.

И я тут же вынужденно глотаю все свои претензии. Прав ведь, чтоб его! Заодно становится понятно, почему он пошел со мной сюда.

— Все равно не стоило так делать, — ворчу, прежде чем отправиться на выход из торгового центра.

— Так и быть, вычту это из вашей зарплаты, раз вам так принципиально.

Снова останавливаюсь. Оборачиваюсь и смотрю на мужчину с самым мрачным видом.

— Я понимаю, что вы, Владислав Владленович, привыкли к продажным девицам, которые с радостью опустошат ваш кошелек, но не стоит меня путать с ними. Я — не они.

Говорю и тут же кривлюсь, потому что мои слова звучат настолько пафосно и тупо, что саму тошнить начинает. Неудивительно, что и мой босс не проникается таким пояснением.

— Поверьте, Алена Игоревна, кого-кого, а вас я точно никогда ни с кем не спутаю, — усмехается. — Идемте лучше кофе с пирожными попьем, раз уж мы здесь, — подталкивает в спину в нужную сторону.

И я в очередной раз ловлю себя на мысли, что сегодня что-то странное происходит не только со мной, но и с окружающими. Может, магнитные бури особенно сильны этим днем? Но не спорю. Да и тошнота и впрямь присутствует, так что запить ее кофе — самое то. Тем более, если вприкуску с моей любимой “Прагой”. А вот Владислав Владленович заказывает для себя “Красный бархат”. И единственное, в чем у нас совпадают вкусы — это эспрессо без сахара.

— Приятного аппетита, Алена Игоревна, — желает начальник.

— Приятного, Владислав Владленович, — также чинно-пристойно отзываюсь я, удобнее перехватывая ложку и примериваясь к квадратному куску десерта, думая, с какого угла лучше начать его есть.

Не то, чтоб это было важно, но это своего рода привычка детства — сперва рассмотреть со всех сторон, уже потом начать наслаждаться вкусом. А вкус и впрямь божественный. Тут Владислав Владленович не прогадал, приведя меня в это место. Безумно вкусно! Кажется, я повторяюсь, но и ладно. Просто прикрываю глаза и со стоном удовольствия сую в рот новый кусочек пирожного.

— Начинаю думать, что нам стоило зайти в ресторан, нормально позавтракать.

Едва не давлюсь от подобного комментария. После чего тут же краснею, когда ловлю на себе внимательный взгляд цвета морской волны.

— Простите, — произношу приглушенно, как только проглатываю съестное. — Я…

Не знаю, чем оправдать свое непристойное поведение. Ладно бы дома так вела себя, а тут… на людях. Кошмар какой!

Тем удивительней становится ответ моего спутника.

— Никогда не извиняйтесь за то, что вам приносит радость и удовольствие. Намного приятнее наблюдать за тем, как девушка наслаждается едой, чем когда она вынужденно запихивает ее в себя.

В очередной раз чувствую, как меня заливает краской смущения. И дальше я действительно просто технично запихиваю в себя сладкое. На что зарабатываю ироничную ухмылку, отчего злюсь на себя еще больше. И опять тянет поплакать. И еще кусочек пирожного заказать, чтобы заесть стресс. А еще лучше встать и уйти от сидящего напротив мужчины. Чтобы уже перестал прожигать меня своими нереальными глазами. О которых я почему-то сегодня никак не могу перестать думать. Наверное, потому что это впервые, когда мы оказываемся в столь пикантной ситуации наедине, да еще вне рабочего места. И Владислав Владленович смотрит на меня, не отрываясь.

— Что? — не выдерживаю я, откладывая ложку в сторону, несмотря на недоеденный кусок.

Не лезет он в меня больше. Не под таким тошнотворно-пристальным вниманием. В том смысле, что тошнить начинает от него. Или просто тошнить. Кофе тоже никак не помогает избавиться от неприятного ощущения. И Владислав Владленович вмиг улавливает во мне изменения.

— Что с вами? — интересуется ответно.

А я и сама объяснить не могу.

— Кажется, пирожное не свежее попалось, — хмурюсь, кладя руку на шею.

И раздумываю, стоит бежать в уборную, или так пройдет?

Нет, неприятный ком в горле растет все больше с каждым пройденным мгновением. И я все-таки не выдерживаю, поднимаюсь и, извинившись перед своим спутником, спешу поскорее добраться до уборной. Очень вовремя, потому что едва я переступаю порог нужного мне помещения, как все съеденное уже точно просится обратно наружу. Я даже кабинку не закрываю за собой, настолько не до того становится. Падаю на колени, тут же избавляясь от лишнего. Снова и снова, пока без сил не сажусь окончательно на пол, спиной опираясь на преграду, тяжело дыша. В теле царит дикая слабость, переходящая в дрожь.

В жизни больше не буду ничего заказывать в той кофейне!

— Эй, ты в порядке? — слышится откуда-то сбоку, а потом в поле моего зрения появляется миловидная незнакомка, с заплетенными в простую косу темными волосами.

Зеленые глаза смотрят открыто и добродушно, с капелькой обеспокоенности. На ней вязаное платье с высокой горловиной в черно-оранжевую полоску, которое подчеркивает ее беременное положение, вызывая во мне дикую зависть. Мы с Борей уже полгода как стараемся завести ребенка, но у нас все никак не получается. Но я отвлеклась. Кажется, девушка что-то у меня спрашивала.

— Я в порядке, — улыбаюсь через силу. — Просто пирожное испорченное, похоже, попалось.

Брюнетка тоже улыбается и кивает.

— Давай помогу встать, — протягивает мне руку.

И я, чуть подумав, принимаю.

— Спасибо, — благодарю.

И за помощь, и за ее доброжелательность.

Отлепляюсь от перегородки и иду умываться. Тело по-прежнему полно слабости, поэтому передвигаюсь медленно, придерживаясь рукой за стенки. И лишь после того, как умываюсь прохладной водой, мне становится заметно легче.

— У меня тоже так было в первом триместре. Думала, не выживу, — понимающе усмехается девушка, не спеша уходить.

То ли действительно переживает за меня, то ли по каким-то еще своим соображения, не знаю. И не хочу знать.

— Я не беременна, — отзываюсь грубее, чем намеревалась, выпрямляясь.

Слишком сильно ее слова бередят душу, отчего во мне просыпается иррациональное желание прогнать ее, хоть и понимаю, что это глупо и неправильно.

— Оу, — растерянно тянет незнакомка. — Я… Прости, пожалуйста. Я просто подумала… Извини, — тушуется под моим взглядом через зеркало.

Киваю, принимая извинения.

— Ничего, ты же не знала, — улыбаюсь я ей ободряюще, чтобы сгладить раннее впечатление. — Просто это своего рода больная тема, — признаюсь. — Мы с мужем хотим ребенка, но у нас все никак пока не получается.

Девушка теряется еще больше в первое мгновение, затем опять улыбается.

— А у меня вот наоборот, первый раз и сразу залет. Даже не ожидала. И вообще беременеть прямо сейчас не планировала. Думала, сперва университет закончу для начала хотя бы. А вышло… сама видишь.

Она кладет ладонь на живот и с ласковой улыбкой гладит его по часовой стрелке.

— Здорово вышло, поздравляю, — на этот раз я искренне радуюсь за нее, несмотря на то, как внутри опять все сжимается.

Хоть кто-то же должен быть счастлив?

— Не переживай, у тебя тоже все будет, — кладет она мне руку на плечо в жесте поддержки. — А возможно, что уже все-таки есть, — хитро косится на мой живот.

— Вряд ли, — качаю головой, а сердце у самой начинает отбивать чечетку.

Вдруг правда?

Вот Боря-то обрадуется!

Смотрю на себя в зеркало и улыбаюсь, предвкушая его реакцию. Очень глупо, с учетом, что это всего лишь догадки, и даже не мои. Но так хочется верить в чудо. Да еще накануне восьмого марта.

— Ладно, мне пора, — убирает девушка руку и отступает. — А тест все-таки сделай. Мало ли? — советует напоследок, прежде чем покинуть уборную.

Я с пару мгновений задумчиво смотрю ей вслед, после чего тоже спешу выйти в коридор. Да, следую ее совету. Собираюсь найти ближайшую аптеку и купить тест. Может она права? Хоть бы! Я даже пальцы скрещиваю на удачу.

Правда, как выхожу, так и замираю на месте. Все дело в моей новой знакомой. Которая сейчас с радостной улыбкой прижимается к высокому мускулистому мужчине, одетому в достаточно дорогой костюм графитового цвета в тон глазам. Светлые волосы аккуратно зачесаны назад, придавая их обладателю еще больше солидности. Блондин смотрит на свою спутницу с такой нежностью, что у меня сердце щемит. Потому что на меня он никогда так не смотрел. Мой Боря. Который сейчас стоит в обнимку с другой женщиной, с интересом слушая все, что она ему говорит. Пока я в свою очередь стою и тихо умираю, глядя на них двоих. И чем дольше любуюсь их композицией, тем сильнее разрастается во мне ядовитая пустота, сотканная из отчаяния и непонимания происходящего.

Как же так?

Жмурюсь в надежде на то, что мне просто показалось. Но стоит открыть глаза обратно, как я вновь натыкаюсь взглядом на них. И да, мужчина — действительно мой Боря. То есть, не мой уже, получается. Ее. Или как? Что вообще происходит? Не понимаю. Ничего уже не понимаю. Мне хочется подойти к ним, спросить… хоть что-то. Но ноги как приросли к полу. Да и что спросить? Кто она такая? Почему он с ней, а не со мной? Почему она носит его ребенка, а не я? Откуда она взялась? И почему он не рассказал мне о ней раньше? А я уверена, что хочу все это знать?

— Алена Игоревна? — доносится, как издалека, голос моего босса, но я игнорирую.

Вся моя суть сосредоточена на том, кто… что? Изменил мне? Предал? Унизил? Оскорбил? Все вместе? Или как это называется? Может, они просто знакомые и вовсе не мой Боря виновник ее положения? Нет, он. Просто знакомых так не целуют. С душой. Пока моя собственная разлетается в ошметки от той бури, что пробудилась при взгляде на них, выворачивая все внутренности наизнанку.

Они уходят, а я все стою и смотрю им вслед без возможности пошевелиться. Смотрю, как они скрываются за углом. В глазах печет, а лицо обжигают горькие слезы. Замечаю это отстраненным сознанием. Как и то, что передо мной больше не коридор, а Владислав Владленович.

— Алена! — явно не в первый раз зовет он меня.

Берет за плечи и слегка встряхивает, и я вынужденно перевожу взгляд на его лицо. Хочу что-нибудь сказать, но не могу. Горло сдавило таким спазмом, что и звука выдавить не удается. Мне так плохо, как никогда еще не было. И я совершенно, абсолютно не знаю, как реагировать на увиденное. Я даже не до конца осознала до сих пор случившееся. Ведь не мог он. Не мог мой Боря так со мной поступить. С нами. Кто угодно, только не он. Ведь еще утром, уходя на работу, дарил мне поцелуй и говорил, как сильно любит. А сейчас… С другой? Другой говорит эти слова? Или что? Что, мать вашу, здесь происходит?!