***

***

Первая любовь никогда не бывает счастливой. Но те, кто любят впервые, не хотят в это верить и не хотят этого знать. Для них важнее другое – доказать всему миру, что ты самый достойный и умеешь многое, доказать своей любимой, что ты – лучший.

Алехандро и правда умел многое – управляться с оружием, бесшумно выслеживать врага, пробираясь по ветвям деревьев вслед за ним в самую глубь джунглей, он даже умел перерезать горло так быстро, что человек не успевал издать звука, и это умение было полезным для снятия часовых. Он отлично читал следы и мог отвести любую слежку – с юности живя в джунглях, мальчишка научился их слышать и понимать.

Но когда Алехандро узнал, что перуанская красотка Адалинда, которая появилась в лагере этим летом, стала любовницей командора – мир развалился на куски. И эти куски ранили сильнее самого острого мачете.

Четырнадцать лет – не так много для мальчишки, но достаточно для воина, выросшего в повстанческом лагере. И Алехандро выглядел гораздо взрослее своих лет – мускулистый, поджарый, сильный, он однажды даже смог побороть толстяка Гонсалеса, который был одним из лучших бойцов Диабло.

Почему же Адалинда выбрала не его – молодого и смелого, а… командора? Нет, конечно, Диабло еще полон сил и в свои тридцать не кажется таким уж и старым. Лицо почти лишено морщин, и лишь шрам его портит, а в волосах едва сверкают серебряные нити седины, да и в бою он может себя показать... Но когда тебе всего четырнадцать – такие, как командор, кажутся почти стариками, пусть и сильными стариками.

Алехандро злился и не мог понять, чем он хуже? Всякий раз, с того самого дня, как впервые увидел Адалинду в ее хижине с Диабло – в покрывале, наброшенном на разгоряченное от любви тело, с волосами, взъерошенными руками командора, с пухлыми от поцелуев губами и махровыми гвоздиками на шее – следами бурной страсти… Алехандро словно подменили.

Он и прежде был норовистым и диким, а сейчас бык вырвался на волю. И стал оправдывать свое имя – дель Торро (6). Мальчишка озлобился, лицо его обострилось, еще больше выделялся кадык и сильнее играли желваки на скулах. А в глазах зажигался дикий необузданный огонек.

И он все чаще пропадал в джунглях, пытаясь держаться подальше от той, которую прежде преследовал тенью. От той, которая разбила его первые чувства и втоптала их в грязь.

Если кто и понимал, что происходит с Алехандро – это был Диабло. Но все попытки поговорить со вздорным мальчишкой наталкивались на стену отчуждения и ярости. Если командор и жалел о том, что спутался с перуанкой – ведь уже была женщина, которую в лагере считали его женой – то повернуть все вспять не мог. Да и хотел ли? Молодое смуглое тело влекло его так же, как и мальчишку.

Его женщина после последних родов располнела и подурнела, ее перестало интересовать что-либо, кроме болезненного младенца, которого вскоре отправили на побережье с другими детьми. Консуэло тосковала о своем сыне, мечтая лишь о том дне, когда сможет воссоединиться с ним. Прежде она жила под постоянной охраной в большом доме на холме, занимаясь детьми – не только своими, но и сиротами, которых подобрали в одной разрушенной деревне. А сейчас ушла к водопаду, где стояло несколько хижин на отшибе, и почти ни с кем не общалась, лишь изредка по старой памяти приходила в спальню Диабло – скорее от отчаянья и пытаясь заглушить острое чувство одиночества. Но эти встречи не дарили прежней радости ни ей, ни Гарсии. Костер страсти потух, и казалось, что ничто не разожжет его снова. Впрочем, никто из них – ни уставшая от жизни в лагере женщина, ни ее любовник – не жалели о том. Они готовы были спокойно и без слез отпустить друг друга.

Консуэло предчувствовала разлуку с Диабло и не противилась ей – казалось, она даже облегченно вздохнула, что у него появилась новая любовница, а сама она наконец-то сможет избавиться от бандитской жизни в горах и отправиться к своему сыну. На побережье детям безопасно, и она сможет заботиться о них точно так же, как здесь. Им нужен кто-то, кто будет любить их.

Она любила своего ребенка больше, чем Гарсию – в ее сердце просто не было места для кого-то еще. Впрочем, можно ли вообще назвать любовью ее чувства к командору? Он был силен, он смог ее защитить, он спас ее однажды от насильников и дал крышу над головой, безопасность и еду. Он подарил ей сына, которого она всегда хотела – прежде у нее рождались только девчонки, от своего первого мужа, который погиб в одной перестрелке, Консуэло родила троих.

Она была благодарна Диабло, не более того.

А Адалинда после того, как попала в постель командора, ощутила себя главной в лагере. Ее походка стала тверже. Взгляд – презрительный и колкий – она больше не отводила в сторону, когда кто-то отпускал сальные шуточки по поводу ее места в лагере и хижине Диабло. Казалось, девчонка гордится своим новым положением.

И лишь Алехандро был слеп. И беспомощен в своей слепоте и злости.

Адалинда стала смотреть на него как на мужчину через полгода, когда он вернулся раненым из вылазки к побережью – вместе с братьями Родригесом и Санчесом он сопровождал старую жену Диабло в ее новый дом, к детям. Кроме того, Алехандро отвез письма от командора старому профессору, сочувствующему идеям революции. Диабло мечтал обучать детей, которые прежде жили в его лагере, он хотел, чтобы они выросли образованными, чтобы могли сражаться не только с помощью оружия, но вести кабинетные войны.

По пути назад к лагерю Алехандро с братьями нарвались на засаду и едва отбились, потеряв два ружья. Но, к счастью, смогли пересидеть в джунглях и не вывели солдат к лагерю – впрочем, любой из повстанцев скорее бы умер, чем привел за собой хвост.

Алехандро принесли на самодельных носилках с огнестрелом в ноге. Он едва дышал, но был горд собой – ведь все-таки выполнил задание.

В тот год ему исполнялось пятнадцать.

И как раз тогда Адалинда пожалела, что не глядела прежде в сторону смелого мальчика.

– Как он? – девушка смотрела, как ее мужчина ест, и отчего-то ей было неприятно слышать, как он чавкает, замечать, как подлива попадает на его бороду.

Диабло никогда не отличался изысканными манерами, хотя и смущался того, что ведет себя, как деревенщина, пытался есть аккуратнее и даже научился пользоваться столовыми приборами. Но перуанка не оценила его стараний – она когда-то прислуживала в господском доме, и первым ее любовником был сын плантатора, аккуратный щеголь с узкими усиками. Он носил белые шляпы и перчатки и никогда не брызгал подливой.

Вспоминая поджарое тело мальчишки дель Торро, который еще недавно казался ей совсем ребенком, Адалинда осознала – он вырос и возмужал за это лето. Кроме того, несмотря на свою дикость, он чем-то напоминал господского сынка. Манерами и поведением, пристальным взглядом, острыми скулами и волевым подбородком, лишенным растительности – отчего-то Адалинду стала раздражать борода Диабло, она кололась, и после поцелуев командора на нежной коже девушки оставались некрасивые красные пятна.

А еще Гарсиа был необразован и груб. А с Алехандро и другими детьми, которые прежде жили в лагере, занимался профессорский сын, он учил их грамоте, готовил к тому, чтобы они могли стать в жизни кем-то. Выбрать иной путь. И поскольку другие дети отправились жить на побережье, проведя в лагере не так много времени, вышло, что дель Торро стал единственным постоянным учеником Диего.

И в этот день, глядя, как Диабло ест, Адалинда пожалела, что выбрала не того мужчину, но отчего-то была уверена – все еще можно исправить.

– Смотрю, ты переживаешь о нашем мальчике больше, чем стоило бы, – усмехнулся командор, но беззлобно, словно давно смирился, что эта вертихвостка упорхнет от него, будто игривая колибри. – И я не виню тебя. Но ты глупа, жалкая женщина. Ты puta (7), а когда Алехандро это поймет… он бросит тебя так же, как ты сейчас бросаешь меня.

– Я не бросаю тебя! – вскинулась Адалинда гневно. – С чего ты взял, глупец? Просто… будет жаль, если мальчишка останется хромым.

– Ей будет жаль! Пожалей себя и забудь о нем. Не такая ему нужна женщина. Ты недостойна его. А сейчас уходи и дай мне нормально поесть, а то мне кажется, что я подавлюсь своими бобами, так ты меня сверлишь взглядом!

Покраснев, Адалинда выскочила из хижины, и на глазах ее закипели злые слезы. Она понимала, что все обидные слова Гарсии – правда, и ей нечего возразить. Сколько мужчин она знала? Многих. И пусть много всякого нехорошего случалось в жизни против ее воли, но и сама она никогда не прочь была поразвлечься, и мужчины чувствовали это. Она отдавала любовь и страсть, не задумываясь ни о чем, дарить себя Адалинде стало так же естественно, как дышать, как есть и пить. Но впервые она пожалела о том, что не так уж юна и невинна.

Опираясь на самодельный костыль, Алехандро стоял у своей хижины, крытой пальмовыми листьями. Увидев Адалинду, он отвернулся и поспешно заковылял ко входу – зашелестели под ветром занавески. А девушка вздрогнула, услышав, что позади нее раздался чей-то смех.

– Женщина, ты больше не нужна ему!

Это был один из братьев, который ходил на задание с Алехандро.

Адалинда не удостоила его и взглядом и бросилась к хижине мальчишки.

Мужчина закурил, глядя, как бывшая женщина Диабло исчезает за занавесями и захлопывает двери – с этого момента она стала общей, и любой мог предъявить на нее права. В джунглях Санчес много говорил с мальчишкой, и понял – тот переболел этой влюбленностью, и вряд ли девке удастся получить от него сейчас то, что Алехандро готов был подарить ей еще полгода назад. Разве что он опрокинет ее пару раз на циновки – вот и вся любовь.

Да и кому она, к дьяволу, нужна, эта любовь? Таких Адалинд в жизни Санчеса было предостаточно, и он понял – не обязательно любить для того, чтобы забросить чьи-то ноги себе на плечи. Он сплюнул табак и пошел проверить часовых – Диабло не понравится, что он стоит тут без дела.