Глава 2

Уилок Браун твой шанс восстановить репутацию! После него ты сможешь пробиться в Голливуд!

Я не стану разгребать твои проблемы снова! Год назад ты опозорила нас!

Если ты не изменишь свое поведение, мы выкинем тебя из дома!

Я не стану разгребать твои проблемы снова! Год назад ты опозорила нас!

— Не спать, Мики! — толкает локтем Моника. Слова матери выветриваются из головы в мгновение ока. Пытаюсь вернуться в реальность все утро, но потерянность и слабость сопровождают меня изо дня в день.

— Я не сплю.

— Я вижу, — она строго окидывает меня своими серыми глазами, которые выделяются при помощи жирной черной подводки. — Не волнуйся, это всего лишь первое занятие. Будет весело! — подбадривает меня соседка по комнате.

По-моему, я уже говорила, что она будет моей соседкой? Нет? Так вот, познакомьтесь. Моника Флоренцо — моя заводная соседка по комнате. Заехала вчера вечером, бегло представилась и, разложив одежду, легла спать. Мы толком и не поговорили, а я долго не могла уснуть. Но это к лучшему. Не хочу, чтобы она видела, как я ложусь спать. Люблю одиночество.

Еще во время поступления я пыталась попросить отдельную комнату, но в общежитии их не осталось. Поэтому я живу с соседкой, но стараюсь уснуть после нее. Это, наверное, хорошо. Она не видит мои изъяны. Ни на лице, в виде веснушек, ни на руке в виде…

— Эй, соня, ты и на занятиях будешь висеть как компьютер из девяностых? — жужжит мне в ухо Моника.

— Я не соня!

— А кто? — брюнетка заглядывает на меня серыми глазами. — Еще немного и вписалась бы в дерево! Знаешь, мне тоже плохо спится на новом месте. Но это же Уилок Браун! Мы поступили в лучший колледже на свете! Папа запросил место у ректора десять лет назад! Такое образование мы нигде не получим, ну, только в Гарварде. Твои предки тоже внесли деньги сразу, да?

— Нет, я на стипендии, — едва вставляю свое слово за потоком активной речи Моники.

— Правда? — она снова оглядывает меня с любопытством, словно видит впервые. — Не похоже. Слушай, тебе не жарко?

— Мне? Нет, что ты.

На мне зелено-белый кардиган — цвет формы в Уилок Браун, клетчатая юбка и гольфы. Тоже зелено-белые. Моника обошлась только зелено-белой майкой, юбкой и туфлями на высоких каблуках. Как она передвигается? Неизвестно. Но в одном соседка права — мне ужасно жарко, пот катится по спине и вискам. Ночью здесь прохладно, но не сейчас, когда солнце готово превратить тебя в курицу гриль. Молюсь, чтобы мы как можно быстрее дошли до главного корпуса с кондиционерами.

— Привет, девчонки. Куда спешите?

К нам подлетает вчерашний парень-активист. Светловолосый, голубоглазый, вечно радостный. Вчера мне удалось улизнуть из его цепких лап, когда тот мулат исчез из виду. Я тихо извинилась и убежала в комнату. И больше не выходила, пока не пришла Моника. Она тоже первогодка, но у меня складывается ощущение, что она училась здесь — слишком хорошо ей знакома территория кампуса.

— О, Томми! Набрал новых рабов?

— Что значит рабов? Они активистки, причём очень старательные. За исключением одной, — он красноречиво смотрит на меня, и Моника замечает взгляд парня.

— О, Мики, ты отказала этому красавчику? — она довольно улыбается. — Неужели хоть у кого-то есть щит против чар этого наглеца?

— Как видишь. Но я переманю тебя на нашу сторону, Микелла.

— Просто Мики, — поправляю я. Парень улыбается и дружески подмигивает мне.

— Не надейся, — вмешивается соседка. — Я не дам Мики в обиду. Мне нужна нормальная соседка, а не как та ненормальная!

— Я думала, ты на первом курсе.

— Была, — опустив глазки, признаётся Моника. — Я не сдала несколько обязательных предметов, теперь повторяю курс. Это ерунда, нам всего три года учиться.

— Неудачница, — насмешливо добавляет Том.

— Сказал парень, чья репутация грязнее трусов борцов со второго курса во время спарринга.

— Так, я пошел, — и парень убегает к другому корпусу с плакатом «Добро пожаловать в Уилок Браун».

— Слабак, — ухмыляется Моника. Я тактично молчу.

Мы подходим к главному корпусу, где у нас пройдет первое занятие по истории фотографии. Зачем я на него записалась? Интересно. Я бы поработала со старой техникой, рассмотрела ее внимательнее, покрутила бы в руках, чтобы знать, с какими приборами работали раньше великие фотографы. Мне интересно узнавать старое и интерпретировать его в настоящем. Странно звучит, согласитесь, но в этом есть смысл.

— Вот это ничего себе! — восклицает Моника, увидев наполненную аудиторию из студенток. — Никогда не видела, что на самый скучный предмет пришло столько девчонок.

— Может, их так сильно интересует история кинематографа?

— Вряд ли. Пошли.

Моника ведет нас в самый дальний ряд. Она что-то щебечет о том, что не брала этот предмет в прошлом году, но догадывается, в чем дело. Но мне это ничего не дало. Озираюсь по сторонам, замечаю, как студентки подкрашивают губы, приводят прическу в порядок, поправляют темно-зеленую юбку. Мы едва находим два свободных места в последнем ряду. Почти в проходе сидим. Хорошо, что мы здесь места нашли, после нас студенты вообще стоят позади и на ступеньках сидят.

— Перед парой всегда красятся? — тихо спрашиваю соседку, когда мы располагаемся на своих местах и раскладываем столик.

— О, нет. Только к Миллеру. Девочки любят его лекции, но больше всего семинары. Вон, видишь, — она указывает на рыжую девчонку с первого ряда. — Это Рамильда Псаровски из Польши. Она за ним с другого континента приехала.

— Это как?

— Просто. Она же блогер! Увидела красавца в Инстаграм, решила, что это ее судьба. Правда, ей никто не сказал, что профессор женат. Но Псаровски это не останавливает, она третий год его курс проходит. Тебе помаду дать? — тыкает локтем Моника. Когда она успела очертить губы красным цветом?

— Ну, не знаю. Мы же на занятиях. Зачем мне краситься для какого-то профессора, если я пришла сюда ради…

— Доброе утро, — раздается бархатный низкий голос на поточную аудиторию. Он заставляет всех студентов замереть на месте.

Я не только замираю, но и задерживаю дыхание. Превращаюсь в одну из статуй национального музея искусств. От удивления и… страха. Знаете почему? Не догадываетесь? Скорее всего, уже догадались.

К преподавательскому столу подходит тот самый мулат из машины, который обжимался со своей… спутницей. Статный, в светлом костюме, оттеняющем его смуглую кожу, с гордой осанкой и серьёзностью в светлых глазах.

Я думала, что подобное совпадение происходит только в кино. Ну, знаете, судьба вас столкнула, или книжные писатели решили, что героям нужно непременно встретиться, чтобы осознать чувства друг к другу. Но я живу в реальной жизни и не верю в сказки.

Слышу перешептывания на первых рядах, однако они тут же прекращаются, стоит профессору взглянуть на них.

— Меня зовут профессор Миллер. Я буду преподавать у вас историю фотографии. На лекциях я буду давать материал, который войдет в промежуточный тест, а на семинарах мы будем с вами рассуждать об искусстве прошлых веков.

— С какого века мы начнём в этот раз? — выкрикивает та самая рыжая из Польши. Моника справа от меня фыркает, но ничего не комментирует. Позади и спереди тоже раздаются неприкрытые раздраженные вздохи, но девушка не обращает на них внимания.

— Вы задаёте этот вопрос третий год подряд, мисс…

— Псаровски, сэр. Вы опять забыли мою фамилию, — кокетливо напоминает девушка.

— Я не держу в голове лишнюю информацию. Давайте приступим.

Пока он называет имена студенток, я позволяю себе немного забыться. Почти не обращаю внимания на кокетливые голоса девчонок, на чуть озлобленные, ревнивые басы парней.

Стараюсь восстановить дыхание и успокоиться. Как меня учила доктор? Закрыть глаза, глубоко вдохнуть и выдохнуть. Хотя меня забавляет, как девчонки пытаются выделиться из толпы. Старательно отвечают на вопросы, хоть и неправильно, сидят идеально прямо, не отводят взгляд от профессора. Зря стараетесь, у него уже есть возлюбленная. Он с ней в машине развлекается между занятиями. Интересно, кто-то кроме меня знает о пристрастиях профессора?

— Микелла Райт, — громкий бархатный голос вырывает меня из раздумий. Официальщина. Мое имя слишком длинное, поэтому я прошу всех называть меня:

— Мика.

— Что? — профессор внимательно ищет своими темными глазами среди студенток мой голос.

— Меня зовут Мика Райт.

О, наконец-то нашел. Но тут…

Мы встречаемся глазами. Через расстояние вижу, как меняется его взгляд. Сначала он казался серьезным и сосредоточенным, но сейчас как будто теплеет. Радужка светлеет, во взгляде появляется какая-то искра. Что, узнал меня? Да, это я увидела вас вчера в машине с какой-то девчонкой, это я застукала вас, и я улизнула от вашего общества так нагло и беспринципно.

Проходит секунда, вторая. Почему он все еще смотрит на меня так, словно приведение увидел? Ах да, я же могу рассказать всему колледжу о ваших пристрастия, но… не стану.

— Здесь сказано, что вас зовут Микелла, — жестко чеканит мужчина. — Если вы хотите сменить имя, обратитесь в соответствующее отделение.

Он опрашивает других студенток и приступает к лекции. Моника недоумевающе взглянула на меня, когда он перешёл к остальным студентам.

— Почему он привязался к тебе?

В ответ лишь пожимаю плечами и вновь поправляю рукав кардигана — он слегка задрался. Не рассказывать же мне, что я увидела его на парковке во время тр… соития.

Полтора часа пролетают почти незаметно. Под постоянными записями я совсем забываю о странном знакомстве с профессором Миллером.

Утопаю в занятиях, в строгом, но в то же время бархатном голосе. Если бы мы встретились сегодня впервые, я бы полюбила его лекции. Нет, не за внешность, как другие, а за точность высказываний, за объяснение материала. Не зря он носит статус профессора в столь молодом возрасте. Вот правда, сколько ему лет? Тридцать? Тридцать пять? Но прекрасное впечатление от его навыков перекрывает строгий взгляд, падающий периодически на меня и исчерпывающий диалог о смене имени.

— Наконец-то! — выдыхает Моника, когда звенит звонок.

Под общий гул мы собираем вещи и спускаемся вниз к выходу. Почти собираемся, пока на всю аудиторию не звучит бархатный, строгий голос:

— Мисс Райт, задержитесь, пожалуйста.

— Но мне нужно на занятие…

— Я сказал, задержитесь.

Его жесткий тон не внушает ничего хорошего. Замираю на месте, пока мои одногруппники покидают аудиторию. Совсем не двигаюсь. Студентки аккуратно обходят меня, кто-то кидает недовольный взгляд, а кое-кто…

— Эй, чего встала? — недовольно фыркает рыжая полячка, задев меня плечом. — Проход загораживаешь, тормоз.

Класс! В первый учебный день я столкнулась с мулатом из машины, нажила себе недоброжелателей в лице девчонок, и, кажется, врага. Молодец, Микелла, ты отлично начала жизнь. Без родителей, без друзей, но с проблемами.

Интересно, что ему нужно?