Глава 2. Другая половина

Все на свете двоично: либо удалось, либо нет. Вселенная говорит на языке математики.

Том Хэнкс

Я стою перед порталами, не зная, какой выбрать.

Синий или красный?

Сине-голубой или бордово-красный?

Решаю, что второй мне нравится больше.

Подхожу к нему. Дотрагиваюсь кончиками пальцев, и сердце уходит в пятки — меня затягивает в портал.

В следующее мгновение я появляюсь там же, где начинал: перед Винницким, Илинди и Хфором. Не могу сдержать удовлетворенную улыбку — я прошел это чертово Испытание, и интерфейс останется со мной!

Наблюдатели молчат, и это меня смущает.

— Что-то не так?

Илинди что-то шепчет Винницкому, и тот хмурится. Благодаря хорошему восприятию мне удается уловить «потерял жизнь».

— Николай Сергеевич? Илинди? — обращаюсь к ним с нарастающим чувством тревоги. — Все в порядке? Я же прошел Испытание!

— Ты преодолел лишь предварительный этап оценки кандидата, человек, — звучит в голове голос Хфора.

— Это было не Испытание? Тогда где же оно? Как мне его пройти? Куда идти? Что делать?

— Филипп, успокойся, — устало говорит олигарх. — Я тебя поздравляю, предварительный этап — Предыспытание — ты успешно прошел. В отличие от первого раза. Но само Испытание уже идет.

— Идет? — С моих губ слетает нервный смешок. — То есть я здесь просто стою и общаюсь с вами, и в этом и заключается ваше долбаное Испытание?

— Оно не наше, человек! Оно — Старших рас, — равнодушно констатирует Илинди и кивает в сторону невозмутимого Хфора. — Филипп, ты можешь расслабиться. От тебя больше ничего не зависит. Испытание уже идет, и участвует в нем твоя копия.

— Копия? Что за бред? Почему не я сам?

— Копия не догадывается о своей сущности. Она считает себя настоящим Филиппом Панфиловым. И твоя судьба целиком и полностью в ее руках. Ты не в силах как-либо повлиять.

— И что там будет? Как у нее дела? Я слышал, как Илинди говорила что-то про «потерял жизнь» — он что, уже вылетел?

— У него осталось еще две жизни, человек, — голосом отвечает Хфор. — Для тебя все окончено. Сейчас ты вернешься в свой мир и продолжишь жить в ожидании результатов.

— В чем оно заключается?

— Ты узнаешь, если Фил-2 успешно его пройдет, — говорит Винницкий. — Ваши сознания сольются, и ты «вспомнишь» все события, произошедшие с ним. Он же — узнает, что происходило с тобой. Если же нет — ты об Испытании больше не услышишь, вернувшись в день получения интерфейса.

— Я потеряю интерфейс, если какая-то там копия завалит ваши экзамены? Серьезно?

— Ты лишишься не только интерфейса. Вся твоя жизнь, прожитая с ним, будет обнулена. Ты вернешься в восемнадцатое мая две тысячи восемнадцатого года.

— Проигравшие в Испытании лишатся всех привилегий, достижений и прогресса развития в собственном мире, — суровые слова Хфора впечатываются напрямую в сознание. — Они будут возвращены в момент получения интерфейса. Память о сопутствовавших событиях будет обнулена, интерфейс деинсталлирован.

Все намного хуже, чем я предполагал. Снова вернуться в тот день, когда Яна неминуемо от меня уйдет? В тело с лишним весом? Ничего не умея, с нуля прокачиваться, только без бустера? Да и стану ли я прокачиваться, забыв все, что пережил?

Но пугает меня даже не это. Я боюсь потерять друзей в стертой ветке реальности. Сява продолжит бухать, Генка — бухать и проигрывать квартиру... А обрюзгший я буду ходить в рейды в Игре и «писать» книгу, топя горе от развода с Яной в сотнях литрах пива, продолжая жить как гриб.

Сердце колотится, разгоняя впрыснутые в кровь гормоны страха перед возможной грядущей потерей. Все, чего я добился, было зря? Меня просто вернут в прошлое, а я даже не вспомню, чего достиг и каким могу быть?

Беру себя в руки. Переживать о том, что еще не случилось — верный способ, чтобы именно это и произошло.

— Иди, человек, — говорит Илинди. — Тебе остается только ждать.

— Долго?

— Это зависит от испытуемых, не от нас. Ты узнаешь, чем все закончилось, только если Фил-2 победит. Иначе... — Она совсем по-человечески вздыхает. — Иди, человек.

— Куда?.. — Я не успеваю спросить, проваливаясь в Великое Ничто...

***

...И оказываюсь в салоне машины, за рулем которой — Вероника. Я, видимо, как-то особенно сильно произношу русское слово, обозначающее женщину легкого поведения, потому что девушка вздрагивает и с любопытством поворачивает голову:

— Фил, все в порядке?

Я смотрю в ее изумрудные понимающие глаза, и меня раздирает оттого, что мне не с кем поделиться. Ничего не могу ей рассказать без шанса показать себя безумцем.

— Все хорошо, Вероник... — Я стискиваю зубы, чтобы не произнести вслух «наверное».

Бегло осмотрев себя, замечаю, что я снова одет: джинсы целы, кроссовки на ногах, рукава рубашки на месте. Следом обращаю внимание, что держу в руке телефон. Прямо перед выемом мне звонила сотрудница американского посольства, и она все еще на линии. Черт, как ее зовут-то? Это для нее прошла секунда-две, а для меня почти день позади, да какой!

Приближаю трубку к уху и слышу голос звонящей американки. Она продолжает говорить, причем без акцента и на чистейшем русском:

— ...к сожалению, на мое письмо вы не ответили, и мне пришлось побеспокоить вас по телефону. Вам удобно сейчас говорить?

Письмо? Точно, я со всеми последними событиями давно не смотрел личный ящик, используя новый корпоративный — Генка постарался.

— Да... Простите, не было возможности проверить почту. Чем обязан?

— Мистер Панфилов, с вами хочет встретиться господин посол. Скажите, удобно ли вам будет, скажем, в следующую пятницу?

— Где?

— У нас в посольстве.

— В Москве?

— Да. Авиаперелет мы оплатим, отель, если вы решите остаться на несколько дней, — тоже.

— Простите, вылетело из головы, как вас зовут...

— Анжела. Анжела Ховард.

— Анжела, правильно ли я понимаю, что речь идет о мистере Хаккани? — А вот имя пятидесятидвухлетнего Джабара Азиза Хаккани, террориста с йеменскими корнями, всплыло в голове сразу, едва я услышал «посольство Соединенных Штатов».

Чувствую на себе обеспокоенный взгляд Вероники, поворачиваю к ней голову и киваю, улыбаясь: все хорошо.

— К сожалению, мне не известна цель вашей встречи с господином послом. Что мне ему передать?

— Передайте ему, что я готов встретиться.

— Отлично! Пришлите, пожалуйста, сканы или фотографии вашего паспорта в ответ на мое письмо, и я забронирую вам билеты. Кроме того, если вас не затруднит, сообщите пожелания по отелю...

Обещаю ответить ей на письмо и выслать все как можно скорее. Попрощавшись, она кладет трубку.

Вероника тактично не спрашивает, кто звонил, но динамик моего телефона достаточно громкий, чтобы в тишине салона автомобиля услышать слова об американском посольстве и моей встрече с господином послом в Москве.

— Представляешь, участвовал в одном конкурсе, — выдумываю на ходу правдоподобную байку для девушки. — Америкосы проводили. И, кажется, я выиграл. Звонили, приглашают в Москву.

— Да ладно? — восклицает она, бахнув ладонями по рулю и расплываясь в улыбке. — Ты серьезно? И что за конкурс?

— Конкурс эссе. О роли английского языка в современном обществе. Назвал его «Мистер Хаккани» — собирательный образ эмигрантов с Ближнего Востока.

Может, не самое удачное, что я мог придумать, но что-то подобное я когда-то видел в сети, и версия на первый взгляд кажется правдоподобной. Тем более коллеги знают, что я немного писатель. Улыбаюсь при этой мысли.

— Фил, ну ты красавец! Молодчик! Блин, как у тебя получается? И почему ты до сих пор не женат? Такое сокровище пропадает! — сыплет восхищенными эпитетами рыжая, вгоняя меня в краску. — Да нет, ты не думай, — смущается она. — Я Славку люблю! Но все-таки! Может, у тебя есть девушка, но ты ее от нас скрываешь?

— Да, ты права. Есть.

— И кто же это? — смеясь, спрашивает Вероника.

— Наша компания. — Я улыбаюсь в ответ, делая вид, что шучу.

Но это не шутка. Я совсем не уверен, что Фил — моя копия — успешно пройдет Испытание, но постараюсь сделать максимум для людей, поверивших в меня. Пусть они продолжат сами, если меня вернут в тот день, когда ушла Яна.

Или как там? Как это вообще работает?

***

Вернувшись из аэропорта (и с выема) в офис, я отправляю Веронику наверх, а сам остаюсь на улице «сделать пару звонков». На самом деле, мне надо поговорить с Мартой — не в офисе же это делать, хоть мы и можем общаться мысленно.

Перехожу дорогу, иду по Чехова и останавливаюсь в парке. Там сажусь на лавочку и активирую помощницу. Настроение в красной зоне. А как иначе, если высока вероятность, что все, чего добился, исчезнет, и я даже не вспомню, чего достиг?

Появившись, Марта сходу начинает меня утешать, присев рядом и прижав к себе — ощущаю ее всем телом, и это будоражит, прогоняя невеселые мысли.

— Фил, все будет хорошо!

— Ты о чем? Уже посмотрела логи?

— Я все видела. Говорила же, что я теперь полностью не отключаюсь и имею доступ к логам всего происходящего с тобой, даже будучи неактивной. Ты хорошо прошел Предыспытание! Твои результаты по сравнению с другими наверняка будут выше, а значит, и стартовые позиции в самом Испытании — сильнее.

— А в чем оно заключается?

— Я не знаю, — печально отвечает она. — Правда не знаю. И даже если бы знала, то вряд ли ответила бы точно. Сценарии могут быть разные, в зависимости от показателей испытуемых. Но суть всегда остается неизменной: победитель, прошедший Испытание, только один! Никаких вторых мест и утешительных призов. Старшие расы выбирают участников для будущей Диагностики расы из обычных, ничем не примечательных особей. Но из массы кандидатов они хотят отобрать лучших.

— Лучших из худших?

— Лучших из средних, я бы сказала так.

Чувствую, как в кармане вибрирует телефон. Мне звонит Кеша Димидко:

— Фил, ждем тебя. Совещание, ты помнишь?

— Да, иду, — отвечаю, отключаюсь и пытаюсь встать.

Марта придерживает меня, внимательно смотрит в глаза, кладет мне руку на затылок, притягивая голову, и, коснувшись своим лбом моего, говорит:

— Мы ничего не можем сделать, Фил. Шансы у тебя, то есть у твоей копии, хорошие. Продолжай жить так, как жил, не думая о том, как там «ты» и пройдешь ли это чертово Испытание. Обещай мне!

— Обещаю.

Ее взгляд теплеет, и она целует меня в щеку. На секунду я начинаю верить, что Марта — живой человек, делаю попытку ее обнять, но руки проходят сквозь исчезающее тело. Она покидает меня без команды, но это так по-человечески.

***

— На текущий момент у нас порядка десяти пресейлов, из них четыре на стадии согласования договоров. — Кеша, держа перед глазами страницы отчета, докладывает об успехах своего отдела. — А именно: «Кравец Финанс Групп»...

— Стоп-стоп, Кеша, — отрываю его от зачитки перечня подписанных клиентов. — Давай без конкретики, побереги время коллег.

Завершается рабочая неделя, и у нас традиционное совещание топ-менеджмента. Звучит, конечно, забавно — «топ-менеджмент», но наш штат растет, даже пару водителей пришлось взять на работу, чтобы развозить бесколесных продажников по встречам.

— Кхе-кхе, — откашливается сбитый с мысли Кеша, прежде чем продолжить. — Итак! Всего подписано семь компаний на внешний отдел продаж. Принято на испытательный срок девять человек — в понедельник представлю вам ребят. Их, конечно, еще учить и учить, но потенциал есть. Касаемо подписанных компаний по рекрутинговому направлению Вероника уже высказалась. В целом все отражено в недельном отчете!

— Фил, я добавлю? — тянет руку Вероника и, дождавшись кивка, улыбаясь, тараторит: — Мне только что, буквально перед совещанием, звонил сам Макаров — благодарил за своего нового зама! Сказал, тот за неделю работы столько сделал, что он удивляется, как раньше без него обходился!

— Простите, Макаров — тот самый? — интересуется Роза Львовна.

— Ага, — с гордостью кивает Вероника. — Представляете?

Некоторое время все молчат, осознавая: Макарову, конечно, далеко до Винницкого, но по региональным меркам это глыба! Наша репутация в деловых кругах растет, и это здорово.

— Спасибо, Вероника. Если по теме все, предлагаю перейти к ремонту офиса. Слав, слышал, у тебя хорошие новости?

— Э... Ремонт закончен, с обстановкой тоже все решено. Так что... С понедельника можем заселяться! — торжественно объявляет Слава. Говорит он смущаясь. Не привык пока выступать перед аудиторией. — Короче, вот. Если кто хочет, можем после совещания пойти и посмотреть.

Последние его слова утопают в аплодисментах. Народ уже прилично устал бродить по разбросанным по всему зданию офисам.

— Так это замечательно! — больше всех радуется толстый Марк Яковлевич. — Ноги у меня не те, чтобы по этажам по несколько раз на дню туда-сюда подниматься!

Я прячу улыбку. Ноги-то у него вполне «те», а вот с дыхалкой проблемы: по две пачки в день выкуривает наш юрист.

— Наконец-то! — поддерживает его супруга. — Значит, мы сдаем наши старые помещения Горемычному? Как решили?

— Сдаем, Роза Львовна, — подтверждаю я.

— А технику когда привезут? — интересуется Гена, заказавший себе огромный монитор для дизайнерской работы.

— Комплектуют наш заказ, — отвечает Сява. — В понедельник с утра должны доставить.

Генка делает жест «Йес!» и откидывается в кресле. Оно сломано и держится на соплях, но он забыл об этом, радуясь приобретениям. Хлипкая спинка откидывается, и Генка чуть не падает, но Кеша успевает его подстраховать.

— Блин, да когда уже будет новая мебель? — ругается мой друг.

— В понедельник, — невозмутимо отвечает Слава, сдерживая смех.

— Отлично! Тогда предлагаю совещание закончить и тем завершить эту плодотворную рабочую неделю.

— Минутку, Фил! — Вероника встает, загадочно улыбаясь.

Как-то само собой вышло, что мы обходимся без церемоний, упростив коммуникации. По имени-отечеству мы называем только пожилого юриста и его супругу-главбуха.

— Да, Вероника?

— Коллеги, предлагаю отметить конец рабочей недели, завершение ремонта и будущий переезд в новый офис! — торжественно объявляет рыжая, сверкнув зеленью глаз. — Что скажете?

— Вы, молодежь, отмечайте, а мы, пожалуй, воздержимся, — степенно объявляет Марк Яковлевич. — К нам дети приехали.

— Надо бы еще Кира, Гришу и Маринку позвать, — задумчиво говорит Кеша. — Новичков пока не надо, старым составом посидим. Кто еще пойдет?

Он прав. Новички настолько новички, что система даже не включила их в состав клана. А вот бывшие ультрапаковцы, пусть и не в составе учредителей и не на управляющих должностях — полноценные соклановцы.

— Я! — поднимает руку Генка. — Пить не буду, но за компанию посижу. Ленка моя не против, я уже списывался.

С его Леной весь коллектив уже имел честь познакомиться, когда она, чтобы развеять сомнения, заходила к нам в офис. Ее можно понять, после всех Генкиных выходок ей нужно время, чтобы снова начать доверять мужу.

— Так, значит, я с Маринкой, Слава с Вероникой. Еще Кир, Гриша, Гена. Семеро идут, — подводит итоги переписи Кеша. — Фил?

— Я пас, — отвечаю, думая, что у меня слишком хреновое настроение, чтобы глушить его алкоголем и портить ребятам вечер кислой миной.

— Фил? Это еще что такое? — вскидывается рыжая. — А как же твоя победа в конкурсе?

— В каком конкурсе? — хором спрашивают остальные.

— Фил выиграл какой-то американский конкурс, а теперь отказывается отметить!

— Шеф, идем с нами! — уговаривает Сява.

— В натуре! — чуть не стучит кулаком по столу Генка, нахватавшийся у бывшего гопника идиом. — Ты же холост, свободен, почему нет-то?

— Ага! — присоединяется к ним Кеша. — Филипп Олегович! А как же корпоративный дух, тимбилдинг и все такое?

— Ну же, Фил! — топает ножкой рыжая.

Я вспоминаю, что обещал Марте жить как жил. И не будь этой угрозы лишиться всего, конечно же, пошел бы с ребятами. Так в чем же дело?

— Хорошо. Я с вами.

— Йес! — Парни дают друг другу «пять», празднуя «победу», а Вероника поднимает руки вверх.

Марк Яковлевич одобрительно кивает, а его супруга, напротив, недовольно поджимает губы — она сторонница субординации, считает, что не дело руководителю опускаться до уровня подчиненных.

Но ребята для меня в первую очередь не подчиненные, а друзья. А дружить, общаясь только формально и на работе, — что это за дружба такая?