6

Я испытала самое настоящее облегчение, когда оказалась в его седле. Я бы не поверила самой себе, что смогу об этом думать именно так. Но даже сейчас мне казалось, что я падаю из седла, и я невольно прижималась к Аднану спиной. За какие-то пару часов я успела стереть ладони, и их жгло перед появлением волдырей. Во рту так пересохло, что я не могла сглотнуть слюну. Когда я в очередной раз пошатнулась, он стиснул меня сильно под ребрами и прижал к себе. Стало нечем дышать и страшно. Когда он проявлял внимание, я вся внутренне сжималась, и мне хотелось уменьшиться в размерах. Стать маленькой и исчезнуть из поля его зрения.

Аднан склонился ко мне, и сердце снова забилось быстрее. Уже привычная реакция на его близость. Как американские горки – то ужас, то какое-то щемящее волнение.

– Не понравился мой подарок, Альшита?

Отвечать не хотелось. Мне вообще не хотелось делать рядом с ним вид, что ничего не произошло, и он может болтать со мной вот так запросто о своих подарках.

– Я не умею ездить верхом и не могу оценить подарок, который мне в тягость и причиняет боль.

Рука, сжимающая мое тело, чуть дернулась.

– Ничего. Научишься ценить именно практичные подарки. У меня кочевой образ жизни, а ты будешь всегда рядом со мной. В Каире ты не останешься. Поэтому начинай привыкать к моему образу жизни, иначе ты сломаешься и умрешь.

Сейчас я не знала, что лучше… несколько дней назад мне хотелось умереть, а сейчас… сейчас я надеялась, что рано или поздно мне удастся вырваться из его лап и сбежать. Повернул мое лицо к себе за скулы, и его зеленые глаза вспыхнули тем самым блеском, который раньше отзывался во мне томлением, а теперь пугал меня. Он убрал руку, и я выпрямилась, стараясь держаться изо всех сил и избегать того, чтобы прислоняться к нему.

А потом чуть не выскользнула из седла и схватилась руками за гриву его скакуна. От боли невольно застонала.

Аднан вдруг схватил меня за руку и разжал мои судорожно стиснутые пальцы. Несколько секунд смотрел на волдыри, потом приостановил коня, и я услышала треск материи и не успела опомниться, как он уже обматывал мои руки оторванной полоской ткани со своей джалабеи.

– Доедем до места назначения, Икрам смажет волдыри.

Ладони араба нежно погладили мои руки, поднимаясь вверх и сжимая мои плечи. Неожиданная ласка, от которой почему-то не захотелось сжаться в невидимую маленькую точку. С нами поравнялся Рифат, натягивая поводья и бросая взгляд на руки Аднана, поглаживающие мои запястья, и тут же поднял голову и посмотрел на своего предводителя.

– Нас нагоняет отряд Раиса. Вначале думали, что это лазутчики Асада… но нет – это твой средний брат.

– А он что здесь делает? Разве этот прохвост не в Каире?

– Возможно, выехал тебе навстречу.

– Вряд ли… скорее, ему что-то надо. Что-то в обход отца. Он бы сюда просто так не приехал, тем более у нас намечается семейный обед после моего возвращения. Прикажи остановить отряд. Подождем его здесь.

***

К нам приближалась кавалькада из нескольких всадников, чьи кони поднимали облака пыли, контрастируя черной одеждой с бледно-желтым песком. Он был везде разным, иногда смешивался слоями самых всевозможных оттенков – от оранжевого до светло-желтого. Брат Аднана ехал впереди, гордо выпрямившись в седле с каким-то высокомерием во всем своем облике. Он направил коня прямо к нам, и я тут же опустила глаза, едва увидела, как тот бросил на меня любопытный, горящий взгляд и нагло усмехнулся.

– Твои люди великолепно берут след, не хуже натасканных псов. Странный путь ты выбрал, брат. Есть дорога покороче. Я ждал тебя именно там.

– И я тебя приветствую, Раис. Мне была удобна именно эта дорога. А ты, я смотрю, так соскучился, что решил выехать мне навстречу?

Я словно физически ощутила между ними сильнейшую неприязнь и напряжение. Словно встретились не близкие родственники, а враги.

– Конечно, соскучился, брат. Мы тебя не видим по несколько месяцев. – он усмехнулся, и широкие усы изогнулись над тонкими губами. У него было кругловатое лицо и плотное телосложение, а улыбка и выражение глаз, скорее, отталкивали, хотя он и пытался изобразить искренность.

– Да ладно. Еще б столько же не видели. Давай без лишних церемоний и лести. Ближе к делу. Что тебе нужно, Раис?

Раис бросил на меня взгляд прищуренных глаз, и я невольно прижалась спиной к груди Аднана, потому что его взгляд мне не понравился.

– Как интересно… а ведь, и правда, завел себе новую игрушку. Мне говорили, что мой брат умыкнул Асадовскую шлюшку и оставил ее себе, а я не верил. Зачем Аднану нужны дешевенькие пользованные шармутки? Оказывается, это правда. Забавно. А она хорошенькая… могу понять. Еще не надоела?

Рука Аднана не просто сдавила меня, а с такой силой прижала к себе, что у меня захрустели кости.

– С каких пор тебя волнует, кого я трахаю, Раис? Кажется, до сегодняшнего дня это ни в коей мере никого не касалось, как и мне никогда не было интересно – где ты покупаешь себе совсем юных мальчиков и где их закапывают после твоих ночных развлечений? Кстати, отец знает о твоих развлечениях, или Назир все еще умудряется прикрывать твой зад и спасать твои яйца от праведного гнева нашего родителя?

Лицо Раиса вытянулось, и челюсти с хрустом стиснулись. Казалось, он проглотил только что камень.

– Это все грязные сплетни, а ты собираешь их даже в пустыне, как баба. Я здесь не за тем. Ты забрал девку Асада, а у нас с ним договор, что мы не трогаем его товар. Он пытается развязать войну и мешает нам с торговыми путями на севере. Ты всегда отличаешься от нас идиотскими выходками, на которые способен только ублюдок русской любовницы.

Аднан даже не пошевелился, а мне вдруг захотелось плюнуть в рожу этого придурка, который намеренно говорил всякие мерзкие гадости.

– Я мог бы высказаться нелестно о твоей матери и покрыть ее имя грязью, но в отличие от тебя, я не воюю с именем женщины на губах.

– Само благородство. Посмотрите на него. Думаешь, что когда-нибудь сможешь занять такое же положение при отце, как и мы? Законнорожденные сыновья? Нет. Ты, как был ничтожеством от русской, так и останешься им до конца дней твоих. Когда отца не станет, мы, может быть, позволим тебе прислуживать нам, а скорее всего, вышвырнем тебя из нашей семьи, как паршивую овцу.

Воздух вдруг начал нагреваться до состояния кипятка. Мне даже показалось, что он потрескивает. А еще мне вдруг захотелось выдернуть нож из-за пояса Аднана и вонзить в грудь этому ублюдку. Никогда не думала, что братья могут быть такими лютыми и непримиримыми врагами… я бы, наверное, так не смогла.

– Это все, за чем ты пришел сюда, Раис? Если да – то убирайся к дьяволу, иначе я заставлю тебя сожрать каждое сказанное слово вместе с твоими кишками.

– Асад требует вернуть ему его девку, в обмен на это готов открыть нам северную дорогу.

Я затаила дыхание. Мне снова стало страшно. До дрожи во всем теле. Вспомнила фото… с Аббасом и содрогнулась вся.

– Я не собираюсь отдавать то, что принадлежит мне. Пусть Асад ставит иные условия, и мы их рассмотрим. После того как я вернусь из Каира.

– То есть ты сейчас отказываешься от выгоднейшего предложения, потому что хочешь трахать ее сам? Ее дырка стоит дороже торгового пути, за который мы проливаем кровь вот уже несколько лет?

– Если ты сейчас не прикусишь свой язык, я его отрежу и затолкаю в твою проклятую гнилую глотку.

– Даже так? Готов воевать с братом, Аднан. Ничего себе, какая золотая дырочка у этой сучки, что ты готов рискнуть всем, даже расположением отца? Я бы с удовольствием сцепился с тобой и прирезал за то, что ты готов ради девки поступиться нашим благополучием.

– Я не собираюсь соглашаться на его условия. Завтра он захочет голову твою или отца. Мне вас тоже обменять на какие-либо блага для семьи и для народа? Я не собираюсь отдавать ему ни свою женщину, ничего из того, что принадлежит мне. Я отберу у него этот путь насильно, если отец даст мне людей, я просто уничтожу Асада.

Они оба молчали, и я слышала, как все еще потрескивают искры в воздухе. Мне вдруг стало страшно, что они сцепятся, что Аднан убьет своего родного брата из-за меня… внутри поднималась волна протеста. В эту секунду Раис вдруг подъехал еще ближе и неожиданно поднял мое лицо за подбородок, и сдернул куфию с моих волос. В то же мгновение Аднан отшвырнул его руку, но тот успел вцепиться в меня отвратительно-оценивающим взглядом.

– Не солгали… ее волосы, и правда, как снег в землях неверных. Неудивительно, что в тебе взыграла та же грязная кровь, что и в ней течет. Все-таки, ты не чистокровен… ты помесь.

– Убирайся, или я тебя разрежу на куски и закопаю так, что никто не найдет.

– Не посмеешь! Если отец узнает – он порежет на куски и тебя, и твою сучку белобрысую.

– Проверим? Тебе уже будет все равно!

Я понимала, что эта жуткая стычка между братьями происходит из-за меня.

– Найдешь себе новую игрушку! Их куча, Аднан! Не дури! Неужели мы будем драться из-за этой…? Поедешь в Каир, тебя Зарема утешит.

Значит, вот как зовут его жену? Зарема… Красивое имя, и она, наверное, очень красивая. Но мне сейчас было страшно, что они могут действительно напасть друг на друга.

– А что если… что если сделать вид, что меня ему возвращают, и потом убить его?

Оба мужчины уставились на меня. Раис расхохотался, а Аднан чуть не сломал мне ребра.

– Твоя игрушка, оказывается, умеет разговаривать, умна и не воспитана. Еще не объездил ее как следует? Смеет открывать рот без твоего разрешения? Или именно это тебя и заводит?

Аднан со свистом выдохнул, и мне показалось, что я слышу, как он рычит, как внутри него нарастает рык.

– Убирайся. Я сам разберусь с Асадом. Твои предложения мне неинтересны. И скажи ублюдку, что, обращаясь через тебя, он ничего не добьется… и дело ведь не только в торговом пути. Он, видать, пообещал тебе партию свеженького мяска? Верно?

– Ты пожалеешь, что отказал мне, Аднан. Пожалеешь о каждом сказанном здесь слове и о клевете. Ты мне больше не брат!

– Я им и не был никогда.

Я смотрела вслед Раису и его людям… пока они быстро мчались в обратную сторону. И когда Аднан вдруг сдавил мне горло ладонью так, что я не смогла вздохнуть, от неожиданности вскрикнула.

– Как ты смела рот открыть, а? Кто давал тебе право болтать без моего разрешения?

Развернул мое лицо к себе и прорычал:

– Еще раз влезешь – высеку! Поняла? Или так к Асаду своему захотела? М? Может, все же водишь меня за нос?

Сдавил мои щеки и дернул еще ближе к себе.

– Узнаю, что солгала, узнаю хоть что-то о тебе и этом ублюдке – я тебе сердце вырежу. Поняла?

Кивнула и всхлипнула от боли, на глаза слезы навернулись. А он вдруг неожиданно рывком на грудь к себе привлек и голову мою силой в себя вжал.

– Моя ты. Плевал я на них на всех. Моя, и все.

И у меня вдруг сердце забилось с такой силой, что показалось, я задохнусь, а его сердце сильно и гулко билось мне в висок.