2

Я смотрю на часы: я буду у него дома около 5 утра, идеальное время. Это время, когда все спят, уже достаточно поздно, чтобы бессонницы вымотались, и рано, чтобы проснуться. Но в любом случае это не имеет значения, я знаю его расписание и помимо того, что он садится на поезд в 12:30, я знаю, что он просыпается и ложится спать в 9:00 и 00:00 соответственно. Мне не о чем беспокоиться. Это слишком просто.

Серена, я тихонько покидаю свой дом, чтобы, наконец, выполнить эту миссию, которая, на мой взгляд, длилась слишком долго. Я возвращаюсь к своему дому, спрятанному в дупле леса, чтобы полюбоваться своей жизнью вдали от цивилизации.

Некоторые боятся леса, и это явно тупые дебилы. Они так и не осознали, как много они упускают из виду в невероятном месте. (ниже)

Но что ж, я их прощаю, потому что даже если бы я приехал сюда лет пятьдесят назад и жители этого места приняли меня, мало ли что можно найти в этих местах... Худшее, что могло с ними случиться, это упасть на меня.

Даже если бы животные этого места были единственными живыми существами, которые приняли меня, я бы никогда никого не потерпел в этом лесу, иначе я был бы идиотом в этой истории.

Одна из самых удивительных вещей здесь — это одиночество, и люди слишком глупы, чтобы не понять, но я был бы еще больше, если бы позволил кому-то переехать, потому что я бы отказался от этого по пути.

Тем не менее, я отворачиваюсь от своего рая и направляюсь к своему черному мотоциклу (СМИ).

Ближе к концу поездки я паркую свой мотоцикл в тихом месте, чтобы меня не заметили. Я продолжаю свой путь, осторожно бегая. Район я знаю наизусть, мои локации наконец пригодились мне после столь долгого ожидания подходящего момента. Я еще более украдкой приближаюсь к дому будущих мертвецов.

Начало моей миссии начинается с восхождения на стену. Затем я иду по пути, который я мысленно проследил, чтобы оказаться перед фасадом, где, к несчастью для него, к нему прикреплено дерево. Я взбираюсь на листву, как дымчатый леопард, и проскальзываю на крышу. Я подхожу к световому люку и вытаскиваю из костюма круговой стеклорез. Прежде чем кусок окна рухнет, я быстро хватаю вырезку.

Затем я открываю ее, незаметно пробираясь в дверной проем. Я кладу кусок светового люка на землю, чтобы не смущаться. После этого, зная наизусть комнаты дома, я иду в его комнату.

Неудивительно, что помимо моей жертвы, мирно спящей на большой кровати, я замечаю в его комнате несколько чемоданов. Это его последняя ночь, и все его родственники ни на секунду не подозревают, что он больше никогда к ним не присоединится.

Три слова, чтобы сказать: плевать.

Раньше я был в настроении причинить ему боль, но не сейчас. Так что я не решаюсь убить его во сне, но и на это я недостаточно великодушен. Да и вообще эта миссия слишком легкая, скучная.

Мне нравится видеть страх на лицах моих жертв, когда их жизнь медленно угасает. Я садист? Да, конечно, я далек от существ из огней сказок. Я всего лишь чудовище, которое больше всего на свете обожает слышать последний вздох существа.

В нетерпении я начинаю шептать ей самым чувственным образом:

"Просыпайся, мой волчонок, сегодня ночью я тебя убью..."

Последний быстро просыпается и пытается моментально схватить меня за горло. Вот только он не знает, что я как тень: неуловима. Я контратакую, не задумываясь, хватая его за руку и прижимая телом к ​​стене. Прежде чем он успевает превратиться в волка, я ввожу в него яд, который заставляет его сохранять свой человеческий облик в течение двух минут. Я крепко прижимаю его к земле, не давая ему сделать ни единого движения. Я шепчу ему на ухо, чтобы звучать как змея:

— Значит, мы думали, что предаем верховную стаю? »

Он хмыкает, но, вероятно, не отвечает, потому что у него проблемы с дыханием из-за силы, которую я прикладываю к его шее. Я наклоняюсь, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Его лицо искажено болью или страхом. Я бы поставил на оба. Я медленно продолжаю:

" Ты знаешь кто я ?

— Ты… ты… Тенебрис, — с трудом отвечает он.

– Это хорошо, моя дорогая, я вижу, что ты знаешь свою классику. Не надо учить вас истории, зато я дам вам небольшой урок вежливости: когда вы кого-то не знаете, вы обращаетесь к человеку как к себе, особенно если последний все еще колеблется между убийством. тебе больно или нет.

– Сп...ц...е...его...

- Будет больно, так что...

— Я… ты… ты… встретишься…

Он не успевает закончить свою бесполезную фразу, он закрывает глаза от нехватки воздуха. Он слабо отключился. Я отпускаю его, и его тело падает на землю. Это ни на что не похоже. О, да ! Имеет измельченный пирог с заварным кремом.

Я придумываю план, как заставить его страдать, и у меня быстро появляется идея. Садизм у меня врожденный.

Я конфискую его мобильный и помещаю стационарный в его комнату на расстоянии добрых двух метров. Сначала я колю его шприцем, содержащим препарат, который обездвижит его ноги, затем ввожу медленнодействующий яд, время действия которого я прекрасно знаю.

Итак, подведем итог: он проснется и, увидев телефон, захочет позвонить кому-нибудь, чтобы тот пришел и помог ему. Но, не имея возможности передвигать ноги, он не успеет дотянуться до объекта, если мои расчеты верны. Когда он проснется, у него появится надежда на то, что он сможет выбраться из нее, но он быстро почувствует действие яда, которое болезненно, и поймет, что с ним покончено. Он умрет от боли. Боль как физическая, так и психологическая. Идеальный !

В качестве меры предосторожности я все же отключаю стационарный телефон, чтобы быть уверенным, что он не сможет выйти из него. Я также поместил его сотовый телефон в поле его зрения, позаботившись о том, чтобы сделать его непригодным для использования.

Миссия выполнена.

Оказавшись дома, я встаю перед зеркалом, беру ручку и блокнот. Я читаю вслух имя моей жертвы и медленно вычеркиваю его черными чернилами. Затем я закрываю глаза и снова вижу его испуганное лицо. Последний навсегда останется в моей памяти, как и 267 других жертв.

Я ложусь спать, и мои глаза закрываются. Затем я жду, пока песчаный человек принесет мне мой сон и его любимые подарки: мои кошмары.