Глава 2

В новой камере были шелковые обои на стенах. И резная антикварная мебель. Двуспальная кровать с балдахином, ванная, целый шкаф платьев.

И окна. Огромные, в пол. Сквозь стекло был виден лабиринт сада внизу, узкая серая лента дороги меж холмами.

Свобода близко и далеко. Невидимые магические путы привязывали Нааму к поместью ди Небиросов верней кандалов. А если и получится сбежать, без магии и боевого облика надолго не скрыться от императорских ищеек.

Если не случится чуда, весь остаток жизни ей суждено провести здесь, игрушкой злейшего врага.

Первые дни она ждала Андроса, вздрагивая от каждого шороха. Каждый раз, когда щелкал замок, и поворачивалась ручка двери, подбиралась, готовая сопротивляться до последнего, с отчаянием смертника.

Но появлялась служанка с обедом, или горничная с метелкой.

Наама съедала обед, обжигала горничную злым взглядом и возвращалась на свой пост у окна. Или принималась кружить по комнате, как запертая тигрица, изнывая от тоски и ярости. При мысли о своем невозможном унижении ей хотелось разорвать Андроса. Дочь Увалла ди Вине, превращенная в рабыню!

Скорее остынет Изначальное пламя, чем Наама забудет об этом. Она отомстит! О, как страшно она отомстит.

Она вспоминала уроки, полученные в отцовском доме. Кинжал, яды, уязвимые точки. Всех дочерей ди Вине учили этому. Опытный мастер сможет подарить смерть и тупым карандашом. Или листом бумаги. Но Нааме никогда не нравилось искусство тайного убийства. Она предпочитала танцы, сплетни, вечеринки.

Почему она была такой плохой ученицей?

Андрос пришел только две недели спустя. Вошел и встал в дверях, рассматривая ее с жадным выражением на лице. Наама подобралась и молчала. При виде врага ярость вдруг сменилась страхом. Сейчас она была полностью в его власти. Никто в целом мире не мог помешать ди Небиросу сделать с ней, что угодно и остаться безнаказанным.

— Выглядишь лучше, — наконец, хрипло произнес он.

— Не могу сказать того же о тебе. Ты выглядишь все таким же козлом, — колкость родилась раньше, чем Наама успела прикусить язык.

— Опять дерзишь? — он шагнул вперед, не отрывая от нее взгляда. Все такой же наглой, стервозной, недоступной. Все так же презрительно отвергающей его.

Следы заключения уже сошли, Наама снова была хороша. Невозможно хороша, в облегающем черном платье с соблазнительным декольте, целомудренно прикрытом сверху кружевом. Холодная бирюза глаз, пронзительней морских бесконечных просторов. И белая кожа, на которой так хочется оставить багряные засосы. Оставлять их снова и снова, помечая “Моя!”

— А чего ты ждал, ди Небирос? Думал, я встречу тебя на коленях, вопрошая, чего угодно господину?

— Еще встретишь! — выдохнул он. И вдруг рывком преодолел расстояние между ними. Вцепился в ошейник и дернул на себя, другой рукой распуская ей прическу, чтобы намотать черные пряди на руку. — Тебе идет ошейник, На-а-ама. Но рабыня должна почтительно обращаться к своему господину.

— Никогда! — прошипела она. — Ненавижу тебя!

— Знаю, — Андрос потянул за волосы сильнее, заставляя демоницу запрокинуть голову. И впился в губы, о которых грезил столько времени.

В этом поцелуе не было нежности. Только злость, животная страсть и желание подчинить. Он целовал ее подчеркнуто грубо, утверждая право хозяина.

Наама — имя безумия, Наама — клеймо больной одержимости. Андрос грезил этой женщиной с тех пор, как впервые увидел ее. Грезил и ненавидел за ту особую власть, которую она имела над ним.

Сперва демоница сопротивлялась. Совершенное тело в его объятиях трепетало не от желания, но от ненависти, и в том, чтобы принуждать ее, было особое удовольствие и странная горечь.

А потом Наама обмякла, словно готовясь лишиться чувств. Подозревая подвох, он разжал пальцы и выпустил ошейник.

Это спасло ему жизнь.

Он почувствовал ее движение и в последний момент успел отшатнуться. Обломок кости, в котором Андрос узнал остатки гребня для волос, лишь слегка рассек кожу на шее.

Наама взвизгнула от разочарования.

Промахнулась! Как она могла промахнуться?

Отпрянув, Андрос дернул ее за волосы, все еще небрежно намотанные на его руку. И, проклятье, это было больно! А еще это помешало ударить его повторно. Демон перехватил ее руку, вывернул и сжал так, что Наама охнула от боли, выпуская импровизированное оружие.

— Неплохая попытка, — мучитель улыбнулся и сжал сильнее пальцы. Боль стрельнула от руки вверх к плечу, на мгновение Нааме показалось, что он просто сломал ей запястье. Она закусила губу, чтобы не застонать. — Мне нравится эта игра, На-а-ама. Только давай играть вдвоем. За каждую неудачную попытку меня убить я буду тебя наказывать.

В ответ она попробовала ударить его свободной рукой. Позабыв все, чему учили в доме отца про болевые точки и уязвимые места, просто ударить — куда получится дотянуться.

— Отлично, — он оскалился. — Значит, договорились, моя сладкая.

Он выпустил ее волосы только для того, чтобы оттащить ее — рычащую, осыпающую его оскорблениями и брыкающуюся к кровати. Связал магическими путами, легко преодолев сопротивление. И замер, разглядывая свою жертву.

Демоница тоже временно прекратила сопротивляться, набираясь сил для нового рывка. Ее грудь под тканью бурно вздымалась. Это зрелище заставило его совсем потерять голову.

Андрос нагнулся, поднял обломок гребня, которым она пыталась отправить его на тот свет, и провел вдоль кривой кромки, затачивая магией до бритвенной остроты. Потом поднес к груди, разрезая тонкое кружево.

— С-с-скотина! — прошипела демоница.