Глава 6 Взаимная поддержка

Дмитрий нахмурил брови, он почувствовал себя обманутым.

Екатерина Алексеевна уже встала и собиралась готовить завтрак. Увидев в гостиной Свету, которая сидела в пижаме на диване, улыбнувшись ей спросила:

— Как Вам спалось прошлой ночью?

Вчера она думала, что Дмитрий останется с Ариной и не приедет домой. Однако ночью услышав шум, она встала и взглянула в окно, увидела, что он приехал. Так она поняла что он все же ночевал в своей комнате.

Конечно же, это очень хорошо, что Дмитрий, наконец, женился. Екатерина Алексеевна, все это время заботившаяся о нем, была рада. Ее тон и выражение лица были чрезвычайно радостными и крайне лукавыми.

Света выдавила из себя улыбку:

— Очень, очень хорошо.

— Тогда поскорее переодевайтесь. Я приготовлю завтрак, скоро будем кушать, — Екатерина Алексеевна прошла на кухню и начала готовить завтрак.

Света, опустив голову, посмотрела на свою пижаму: привезенные ей вещи были в комнате. Сейчас он наверняка уже привел себя в порядок и оделся?

Поднявшись, она пошла в сторону комнаты и подойдя к двери, постучалась. Никто не ответил. Она снова постучала, но ответа по-прежнему не было. Отчаявшись, она решилась открыть дверь, которая оказалась не заперта и сразу же открылась.

В момент, когда распахнулась дверь, она словно оказалась в декабрьской стуже с холодным ветром, продувавшим ее до дрожи. Мужчина сидел на краю кровати и леденящим взглядом смотрел на какую-то бумагу.

Это была…

Света тут же разглядела, что у него было в руках, следом, она взглянула на груду разбросанных на полу вещей, и ощутила себя униженной от того, что чужой человек залез в ее личную жизнь. Она тут же вбежала в комнату и выхватив у него из рук бумагу, спросила:

— С какой стати ты позволил себе без спроса рыться в чужих вещах? Ты слышал что-нибудь о личной жизни людей?

— Личная жизнь? — усмехнулся Дмитрий.

Его притворная улыбка выглядела крайне пугающе:

— В твоей утробе чужое семя, а замуж ты вышла за меня, и сейчас ты пришла поговорить со мной о личной жизни?

— Я…я… — Света хотела объясниться, но не могла найти подходящего оправдания.

Дмитрий встал и пошел на нее, казалось, атмосферное давление повысилось в два раза и темные тучи нависли над его яростным лицом:

— Говори! С какой целью ты устроила все это?

Она решила воспользоваться случаем и сделать его папочкой, чтобы этот ребенок стал носить фамилию Гусевых? Их изначальная сделка - это лишь ее вынужденная мера?

Чем больше он думал об этом, тем мрачнее становилось его лицо.

Света поджала губы и задрожала всем телом, она попятилась назад, держась за живот и опасаясь, что он навредит ее ребенку:

— Я не хотела скрывать это от тебя, наша сделка лишь о браке. Я…я не сказала тебе просто так, я не преследую абсолютно никаких целей.

Голос Дмитрия прозвучал угрожающе:

— Правда?

Света держалась за живот, стараясь не показывать своего страха, она отступила назад и изо всех сил держа себя в руках, сказала:

— Правда, разве мой дурной умысел остался бы безнаказанным? Дурные намерения не закончились бы добром для меня, более того, если бы я на самом деле, причинила тебе неприятности, то думаю, у тебя есть свои способы свести меня в могилу?

Несмотря на то, что ее движения были едва заметными, Дмитрий все же заметил, как она прикрывает свой живот.

Он остановил свой взгляд на ее лице:

— Почему ты сразу не рассказала об этом?

Дмитрий все же не мог так легко поверить ей.

Ее руки, прикрывавшие живот, медленно сжались: этот ребенок стал для нее крайней неожиданностью, тем не менее, он ее родной человек. Света уже потеряла Артёма, поэтому она желала рождения ребенка. В будущем они втроем с мамой, как и раньше, будут поддержкой друг для друга.

Вспомнив тот вечер, она, не сдержавшись, задрожала. Ее ладони стали мокрыми от проступившего холодного пота:

— Я сама узнала совсем недавно.

Она не решилась сказать об этом даже Виктории Александровне, и сделав УЗИ в больнице, она не оставила снимок дома, а вязла его с собой, боясь, что мать может обнаружить его. Она не ожидала такого развития событий, не думала что это может вызвать у Дмитрия подозрения в ее дурных намерениях.

Однако, по мнению Дмитрия, беременность от того, что Света, к удивлению, ведет такой распущенный образ жизни!

Дмитрий с крайне мрачным видом, угрожающе промолвил:

— Веди себя смирно в течение этого месяца и если я узнаю, что ты что-то замышляешь…

— Нет, это абсолютно невозможно. Я обещаю, что не доставлю тебе никаких неприятностей, а если я сделаю что-либо выходящее за рамки, то Вы, имея полное право, можете наказать меня, — тут же гарантировала Света.

Пусть этим она и не добьется его доверия, но и не заставит его усомниться в ее намерениях. Она и так в трудном положении, а наличие врагов может помешать вернуть то, что принадлежит ей по праву..

Дмитрий пристально и изучающе смотрел на нее, словно определяя правдоподобность ее слов.

Тук-тук.

Пришла Екатерина Алексеевна:

— Завтрак готов.

Дмитрий отвел взгляд, лицо приняло свое обычное выражение.

— Убери вещи с пола. — Сказав это, он развернулся и вышел.

Как только Дмитрий покинул комнату, ноги Светы стали ватными, она оперлась на комод и медленно приходила в себя. Лишь простояв так довольно долгое время,она смогла присесть на корточки, после чего стала собирать разбросанные на полу вещи.

Вновь посмотрев на снимок УЗИ, из ее глаз покатились слезы. Она вытерла слезы и сказала про себя: «Нельзя плакать, нельзя! Это проявление слабости». Ей нельзя быть слабой, ребенок в ее утробе и ее мама нуждаются в ней.

Сложив бумагу и спрятав ее в сумку, она переоделась и вышла из комнаты.

В столовой уже никого не было, на столе стояли пустые чашка кофе с тарелкой, видимо, он уже уехал позавтракав. Света облегченно выдохнула, находиться рядом с этим мужчиной, и в самом деле, тяжело. Она села за стол и стала завтракать.

После завтрака она тут же отправилась на арендуемую квартиру, она обещала маме приехать и боялась, чтобы она меньше беспокоилась.

Не успела она войти, как Виктория Александровна тут же крепко обняла ее и спросила:

— Гусев тебя…

— Мама, — своим решительным тоном Света дала понять, что не хочет говорить об этом, — он очень хороший, не переживай за меня.

Виктория Александровна вздохнула. Ее дочь выросла и теперь имеет на все собственное мнение, и больше не хочет выслушивать ее. От понимания этого ее настроение ухудшилось:

— Я лишь беспокоюсь о тебе. — Она боялась, что этот мужчина будет плохо к ней относиться.

Света обняла маму. Она не хотела ее обидеть, просто она потратила слишком много душевных сил на то, чтобы переубедить Дмитрия утром, отчего теперь ощущала усталость.

— Мам, я не хотела тебя обидеть, я просто немного устала.

— Я знаю, я не обижаюсь на тебя, — Виктория Александровна погладила ее по спине и будто почувствовав ее усталость, сказала, — раз устала, то поспи немного.

Света кивнула в ответ, хотя на самом деле ей не хотелось спать. Она действительно ощущала себя измотанной и войдя в комнату, прилегла и незаметно для себя уснула.

В полдень Виктория Александровна приготовила обед и разбудила ее. Виктория Александровна наложила макароны с котлетой и они вместе сели за стол:

— Я приготовила твои любимые котлеты.

Виктория Александровна ощущала вину перед дочерью. Хоть она и подарила ей жизнь, но она не смогла дать ей счастливое детство. Дочь росла страдая и превозмогая все невзгоды вместе с матерью.

Света взглянула на еду, приготовленную матерью и ощутила насыщенный мясной аромат. Раньше это было ее любимое блюдо, но сейчас от этого запаха у нее все свернулось внутри, от которого она ощутила рвотные позывы…

— Света?

Свете некогда было что-то объяснять и лишь прикрывая рот, вбежала в туалет где ее вырвало над раковиной.

Обеспокоенная Виктория Александровна пошла вслед за ней, она была опытной женщиной и обратила внимание на реакцию дочери и ее чуть бледное лицо. Но она не могла поверить своим догадкам. Ее дочь очень воспитанная, скромная девочка, в школе у нее не было друга. Она очень дорожила своей честью.

Виктория Александровна спросила слегка дрожащим голосом:

— Света, что с тобой?

Света застыла, ее руки, державшиеся за края раковины сжимались все сильнее и сильнее. Она определенно хочет этого ребенка. Ее мать рано или поздно все равно узнает правду.

Она повернулась к матери и ответила:

— Мама, я беременна.

Колени Виктории Александровны тут же подогнулись, она отступила назад и не могла поверить услышанному: ей ведь только восемнадцать.