5

Честно говоря, у меня уже просто не осталось ни сил, ни желания разбираться в словах этого странного мужчины, когда я проговорила твердо, хоть и довольно примирительно, делая это на чистоту и, на самом деле, не желая обидеть:

- Послушайте. Я не знаю, как еще объяснить вам сложившуюся ситуацию. У меня нет времени шутить и заниматься вашим увеселением дальше. За этой шаткой стенкой меня ждет малыш, с которым я бы хотела остаться один на один… - когда великан обернулся на меня, и желтые глаза, взгляд которых был отчетливо виден даже в полумраке комнаты, остановились на мне, я почему-то смутилась.

Снова.

Даже если не подала вида и продолжила хоть и мягко, но прямо, потому что привыкла говорить только так и никак иначе:

- Вы пришли сюда, чтобы увидеть, кто нанес вам вред? Увидели. Но не стоит предавать значения тому, что было здесь и сейчас…

Ну, то что я показала свою грудь был лично мой прокол. И я надеялась, что мужчина не успел впечатлиться ею настолько, чтобы продолжить знакомство…

Если бы он сейчас усмехнулся или вскинул свою резкую забавно очерченную бровь, я бы почувствовала себя явно лучше.

Но он просто молчал и смотрел на меня.

Тепло. Спокойно.

И так…уютно.

Словно я не пыталась выставить его за дверь, пусть даже делая это максимально мягко и даже непривычно для меня дипломатично.

Будь на его месте наглый тип, который бы пытался показать свою силу и вел себя вызывающе, я бы не церемонилась в выражениях, послав его так далеко и глубоко в дебри леса, как он себе и представить не мог даже в самом страшном сне! Говорят, что все рыжие, словно ведьмы.

Я же была рыжей до кончиков своих ресниц!

Рыжей даже в душе, где всегда сверкали искры моего вечно метающегося настроения!

Но в какую-то секунду я растерялась, потеряв весь свой запал и едва не начав заламывать руки.

Ну почему он не злится?

Почему не начинает рычать и скалиться?

Его глаза не теряли своего тепла, от которого хотелось растаять, словно шоколадка…может так и было бы, встреть я его еще пару лет назад.

Но не сейчас.

Вот только все равно вздрогнула, когда он вдруг проговорил приглушенно и впервые серьезно:

- Ты не справишься одна.

Так, секундочку.

Наваждение от тепла его глаз, как рукой сняло, словно новая волна злости укусила меня бешеной кошкой за задницу.

- В спальне спит не просто карапуз, он - Берсерк.

- Это МОЙ ребенок и я сама знаю, что с ним делать! – прошипела я, готовая снова броситься в бой даже без помощи увесистой сковородки, которая валялась где-то на полу в полной темноте.

Если он посмеет тронуть малыша, я его порву на тысячу мелких Берсерков с желтыми глазами!

Пусть даже не сомневается!

- Точно знаешь? – его губы чуть дрогнули в улыбке, но когда он неожиданно приподнял руки, разворачивая ко мне ладони, словно показывая, что сдается, а я сначала оторопела, но быстро поняла, что он ощущает мои эмоции слишком сильно, и знает, как вспышка ярости вспыхнула огнем в моей крови, заставляя практически зарычать, - Полегче, клубничка. Я не пытаюсь отобрать его, я просто пытаюсь сказать…

- Ты ничего не знаешь обо мне! Ты ничего не знаешь о моем ребенке!

- Я знаю, что в нем течет медвежья кровь, - он не кричал, не рычал, но оттого, как прищурились глаза и голос стал еще ниже, я притихла, быстро моргнув и вслушиваясь в то, что он говорил, - И пусть этой крови в его жилах всего несколько капель – он маленький медведь, и нуждается в том, чтобы рядом с ним были ему подобные.

- Я тоже медведь! Пусть даже отчасти!

И снова его глаза стали теплыми, словно расплавленное солнце, а улыбка мягкой и проникновенной:

- Я знаю. Иначе не отдал бы тебе ребенка.

После такого откровения я не знала, мне начать улыбаться или отыскать сковородку ради еще одной попытки наказания, потому что этот мужчина просто сводил меня с ума своим теплом и откровенностью, а еще силой, с которой мне было никак не справиться.

Ядерная смесь, от которой было не скрыться!

- Только не говори, что ты прибежал к берлоге помогать мне!

Я бы фыркнула, если бы он не пожал плечами, чуть улыбнувшись:

- Я бы пришел в любом случае, была ты там или нет, малинка.

- Я-ГО-ДА!

Складывалось очень яркое ощущение, что ему нравилось дразнить и злить меня!

В такие секунды мне казалось, что даже его желтые глаза становятся чуточку ярче и начинают сверкать весело и задорно, словно медведь нашел мелкого рыжего котенка, постоянно пытаясь погладить его против шерсти, от души веселясь над его попытками покусать мишку своими маленькими зубками.

- Что, забыл какую именно медведицу ты оприходовал? Теперь приходится шастать по всем берлогам в поисках своей мохнатой любовницы?- хмыкнула я язвительно, искренне пытаясь задеть того, кто никак не хотел злиться, даже если лучше бы мне этого было не делать.

Он и на эти слова почему-то не обиделся, чуть хохотнув, но отвечая серьезно, даже если его губы продолжали улыбаться:

- Нет, просто пытаюсь спасти со своими братьями остатки нашего рода.

Большего и не требовалось говорить, когда я почувствовала, как мое сердце сжалось от своей ярости, боли и полной беспомощности перед страшными обстоятельствами, что настигли наш род совсем недавно.

Кадьяки!

Чертовы демоны в плоти и крови, которых я ненавидела и проклинала каждый день своей жизни!

Они отняли у меня дом, мой маленький теплый мир, и того, кто был для меня смыслом жизни!

И был проклят тот день, когда наш великий Праотец сотворил своего последнего сына именно этого рода – самого жестокого, хитрого и алчного!

Никогда в своей короткой жизни я не видела ни одного Берсерка из рода Кадьяков, зная от папы, что все они очень сильны, ибо ненавидели и презирали род человеческий, не позволяя своей крови смешаться с людской и предпочитая убивать тех, кто шел против этого правила, убивая и их детей вместе с медведицами и женщинами.

Я знала, что Берсерки этого рода отличаются тем, что обладают светлыми глазами, светлой кожей, но при этом черными волосами, даже в нашем глухом поселке обходя стороной простых людей, в которых не было и каплей медвежьей крови, но с такой внешностью.

Для меня они были страшными сказками, ужаснее которых не смогли бы стать ни приведения, ни маньяки с бензопилами!

Я ненавидела их всей своей огненной душой, видя зверства, которые эти медведи совершили над мои родом, не жалея никого!

Никто не знал, как я рыдала, пытаясь захоронить останки тех, кого находила случайно в нашем лесу по осени, пока снег не скрыл своей белой пеленой всего ужаса леса, где до сих пор можно было найти части тела убитых и растерзанных заживо Берсерков рода Бурых!

Никто не мог смог бы опознать своих родных и любимых в том, что осталось…

И теперь, глядя на этого великана с теплыми глазами, я снова готова была разрыдаться, судорожно пряча в своей памяти все, что увидела случайно и что не смогу забыть никогда, понимая, что он смог выжить лишь благодаря своей силе…даже если у него не было клыков, как у всех чистокровных.

-…после войны не осталось отцов, которые смогут придти и спасти своих детей сейчас, - приглушенно и мягко продолжил Янтарь, снова наверняка ощущая всю ту вереницу эмоций, которая кружила мою голову, бросая тело то в холод от воспоминаний, то в жар от моей ненависти, замолчав, когда я рыкнула:

- Это была не война, а акт чистого насилия! Они напали без предупреждения и просто уничтожили наш род!

Янтарь молчал, всматриваясь в мои глаза и словно пытаясь ощутить каждую грань моих эмоций, не торопясь говорить что-то еще или уходить, явно не ожидая, что мелкая пигалица, вроде меня способна чувствовать подобное.

Но когда заговорил снова, то не сказал ни слова о Кадьяках и своем отношении, чуть улыбнувшись:

- На нашем попечении сейчас шестнадцать спиногрызов… - остановившись, Янтарь окинул меня веселым взглядом, чуть выгибая бровь, что была рассечена шрамом, и добавил, - Вернее теперь уже восемнадцать! Но если за мелких я не переживаю, потому что они под бдительным надзором круглосуточно, то за последних двух…

- Это я спиногрыз?!

И опять он делал все, чтобы только позлить меня, словно ему нравилось такое мое состояние!

Дааа, определенно нравилось!

Это невозможно было не ощутить даже моим не идеальным нюхом!

Но даже в том, что он забавлялся над моими эмоциями, которые искрили и штормили из одной крайности в другую, я не находила ничего из того, на что можно было бы громко и демонстративно обидеться.

И я никак не понимала, как такое может быть.

- Ты еще очень маленькая, облепишка…

- Я-ГО-ДА- ЧЕРТ-ПОБЕРИ! - зарычала я вполне себе натурально, снова слыша его смех: низкий, глубокий, обволакивающий своими вибрациями и силой, и даже сквозь его игривость ощущая то, на что демонстративно выгнула бровь, копируя его, - Такая ли маленькая, Янтарь? Ты ведь хочешь меня!

А ведь я впервые назвала его по имени.

Да еще и в свете того, что сказала, ощущая странное волнение и совершенно не нужный внутренний трепет, даже если просто пыталась задеть его!

Знаете, папа часто говорил мне, что если я не прикушу свой язык, то рано или поздно обязательно попаду в большую беду, из которой даже он не сможет меня вызволить.

И почему я вспоминала об этом всегда слегка позже того момента, когда ляпала то, что совершенно было не нужно? Снова и снова!

Словно специально доводила жизнь до того, чтобы она обожгла меня настолько, чтобы я прикусила свою взбалмошность и язвительность навсегда, притворяясь немой!

Впервые его желтый взгляд, который буквально обволакивал теплом, стал обжигающе горячим, словно солнце взорвалось, выпуская сотни и тысячи острых, жалящих осколков, и таким тяжелым, что я по инерции сделала шаг назад.

Мне казалось, что от этого взгляда на мне останутся ожоги даже под одеждой, когда его густые ресницы дрогнули, опускаясь вниз медленно и решительно вслед за глазами, которые прошлись по моему сжавшемуся телу основательно и бесстыдно, без лишних слов подтверждая мои мысли.

Хотел!

Хотел так, что я ощущала это собственной кожей, вдруг смутившись так сильно, что убежала бы без оглядки, если бы только была одна!

Послушайте, я не была ханжой, да и в нашем поселке меня считали красивой девушкой, за которой ухлестывали…и мне нравилось это!

Нравилось внимание парней и даже более зрелых мужчин, но теперь я могла сказать наверняка, что их эмоции в отношении меня не шли ни в какое сравнение с тем, что чувствовал он!

Словно солнечный удар, от которого запросто можно потерять сознание!

Словно извержение вулкана, когда казалось, что земля уходит из-под ног и языки пламени лижут мою кожу от его солнечных глаз!

Вот что это было!

И вся моя храбрость, язвительность и природная ершистость не удержала меня на одном месте, когда Янтарь неожиданно в тишине, полной напряжения и искр, сделал шаг ко мне, пусть медленно и осторожно, но твердо и неумолимо, возвышаясь теперь во весь свой немалый рост и обволакивая своим ароматом, таким же теплым и терпким, каким был его взгляд до этой обжигающей своей правдой минуты.

Он даже пальцем меня не коснулся, просто склонил голову вниз, отчего прядки волнистых волос, слегка светлых на кончиках, казались мне ароматным облаком, а горячее дыхание коснулась моего стремительно краснеющего лица, когда он выдохнул приглушенно и хрипло:

-…ты как дикий мед. Сладкая. Душистая. Манящая… но чтобы добраться до тебя, придется быть покусанным дикими пчелами.

Он улыбнулся, но не так легко и забавляясь, как до этого.

Пусть весело, но без лукавого блеска, чувственно и горячо.

Не касаясь меня даже кончиком пальца, он касался этими словами, заставляя подрагивать и задерживать дыхание.

- Говоришь мне, уходи скорее, - его губы чуть дрогнули в усмешке и снова в глаза вернулся лукавый блеск и смешливые хитринки, которые кололи и словно щекотали кожу, - Говоришь, что ребенок ждет….- он замолчал снова окидывая меня взглядом жадным и горячим, не пытаясь даже скрыть того, что огнем бурлило в его крови, но кивая головой, - Хорошо.

Я шумно выдохнула в полном недоумении проследив за огромной чертовски ладно сложенной фигуры, которая скрылась в темноте январской ночи.

Вот так просто?!

Взял и ушел?!

Он даже дверь за собой закрыл тихо и аккуратно, а я продолжала стоять ошеломленная и смущенная, не в силах даже пошевелиться и все еще ощущая его необычный аромат и ауру тепла, которая не боялась мороза за шаткими стенами покосившегося домика.

Стыдно сказать, сколько я бы простояла так еще, если бы не услышала тонкий плачь моего маленького сокровища, вздрогнув всем телом и кидаясь в прогретую комнатушку, занавешенную всеми тряпками, какие только смогла найти в этом доме.