Глава 3

С Питером он попрощался ском­ка­нно, отказался от предложения заглянуть к нему домой. Питер торопил события, Адам же спешил вернуться домой и запереться в кабинете отца. Марк Хорн проводил до автомобиля и сел рядом, набросив на ноги тёплый плед. В ответ на его заботу Адам мягко улыбнулся и откинул голову на жёсткую спинку, пытаясь хоть немного расслабиться. День вышел долгим и тяжёлым. Как и все последние дни двух невыносимо сложных недель. Адам понимал: надеяться особо не на что. Но продолжал тешить себя иллюзией и верить в невозможное: что Роберт и Патриций Розенберги живы и скоро вернутся домой.

Резкий рывок чуть не скинул на пол, Адам ударился плечом и тихо вскрикнул. Машину толкнуло с такой силой, что колёса заскрипели и корпус повело.

— Господин! — Марк тут же оказался рядом, прикрывая собой и вдавливая в кресло.

Адам застонал, не понимая, что именно происходит, и боясь взглянуть в окно. Новый удар пришёлся в его дверцу, и она некрасиво выгнулась внутрь салона. Адама откинуло, но благодаря Марку он удержался на месте и почти не пострадал.

— Газуй, газуй! — закричал Марк Стиву и, выставив в разбившееся окно пистолет, несколько раз выстрелил.

Адам сжался, закрыл глаза и прикусил зубами нижнюю губу. Машину мотало, Стив крутил баранку то в одну, то в другую сторону, где-то рядом мелькали огни фар. В салон набивалась дорожная пыль, и Адам дышал неглубоко и часто. Было страшно, пугала неизвестность и большой тёмный Кадиллак, преследующий их и пытающийся столкнуть с дороги. Адам не знал, кто напал на него, но не сомневался, что желающих избавиться от последнего представителя Розенбергов в городе тысячи. Полиция ведь предупреждала...

От очередного удара их повело, но Стив справился, вырулил и ускорился, оставляя позади вторую машину, слетевшую по инерции с жёсткого покрытия дороги.

— Оторвались? — тихо спросил Марк через пару минут тишины.

— Да...

Адам сел ровнее, во время погони он незаметно сполз на пол, интуитивно ища укрытия. Всхлипнул или просто тяжело вздохнул, но Марк встревожился, стал суетиться и вытащил из уцелевшего бара бутылку с коньяком и бокал. Руки дрожали, ледяной мокрый ветер врывался в разбитое окно, от холода сводило лицо. Адам с благодарностью немного выпил, закашлялся от крепости и прикрыл пылающие от алкоголя губы. Ранка от зубов болезненно защипала. День с каждой секундой становился всё хуже.

— Нужно обратиться к Чиан Ли, — предложил, даже настоял Стив Глейман, — он всегда занимался защитой семьи.

— И в полицию, я запомнил номер машины и сегодня же свяжусь со следователем, — поддержал Марк.

Адам не слушал, просто устало кивал. Эта стычка стала последней каплей в его нежелании выбираться во внешний мир. До безумия хотелось домой, завернуться в папин плед, сесть в рабочее кресло отца и чтобы родители с привычной заботой принялись расспрашивать: что же случилось, почему Адам так расстроен...

Он не заметил, как расплакался, и слуги принялись суетиться ещё сильнее. До дома они добрались далеко за полночь. Тёмный каменный особняк, выполненный в готическом стиле, казался холодной, мрачной массой чёрного гранита. Марк на руках внёс Адама в дом, дворецкий — пожилой бета Томас Ромиан — всплеснул руками и побежал вперёд, распахивая перед ними двери.

— В кабинет, — потребовал Адам, зная, что больше нигде ему не будет спокойно.

Его усадили на кожаный диван. Томас принёс тёплый бульон и слоёное печенье, Марк оплёл покрывалом ноги и что-то недовольно и назидательно высказывал остальным слугам. Адам просто смотрел на огромный портрет четы Розенбергов, картину с изображением Виктора, висящую рядом, и красивый снимок, где они вчетвером позировали для какой-то газеты... Без родителей и брата Адам не знал, зачем существует.

— Охрана выставлена по периметру, а также во дворе, никто не приблизится к дому, — отчитался Марк Хорн. После похищения родителей Марк настоял нанять целый штат охраны. Её и раньше было немало, а теперь она занимала весь особняк. — Могу я вернуться домой? — закончил он доклад просьбой.

Адам хотел отказать, потому что с Марком всегда было спокойнее, тот находился рядом с ним в самые сложные и тяжёлые моменты жизни. Но домом Марк Хорн называл небольшую пристройку для слуг, где жил его муж Свен Хорн и двое детей. Адам понимал, что Марк должен вернуться к любимым.

— Хорошо, — кивнул он. Проводив охранника несчастным взглядом, Адам повернулся к Томасу и попросил: — Принеси мою виолончель и растопи камин. В доме очень холодно.

Когда огонь заплясал за железными створками, немного полегчало. Музыкальный инструмент грел пальцы и успокаивал душу. Адам любил музыку, она стирала лишние воспоминания и эмоции. В ней он тонул и забывал плохое. Прошлое, потери, боль — всё уходило с лёгким движением смычка.

Адам расправил плечи, прижимая гриф к щеке, провёл пальцами по туго натянутым струнам, извлекая долгий низкий звук. С тех пор как умер Виктор, он играл почти каждый день. После исчезновения родителей музыка стала единственным спасением. Адам взмахнул кистью, сжал смычок и, откинув голову, погрузился в звук.