6. Обвинения

Он не остановился ни на мгновенье, не позволил себе ни промедлить, ни задуматься. Я при всем желании не успела ему помешать. Он накинулся на Алису, рыча и оскаливая белоснежные клыки. Святые! Парень был выше моей дочери на голову и вдвое массивнее. В отличие от меня, Алиса оставалась спокойной, позволив себе высокомерную улыбку, прежде чем они сцепились и покатились по траве. Брызнула кровь. Я закричала.

Бросилась вперед раньше, чем осознала, что хочу сделать. Было забыто все: и собственная медлительность, и неповоротливость, и осознание того, что предо мной ребенок – мораль, воспитание, нежелание причинять вред были отброшены в мгновенье ока. Сейчас я хотела быть нечистью. Голова мальчишки оказалась перед глазами на одну секунду, но этого хватило, чтобы вцепиться ему в волосы.

– Арх. – Парень захлебнулся рыком и отмахнулся.

Я даже не уловила его движения, почувствовав смазанный, слава святым, удар по лицу. Больно! Рот тут же наполнился кровью, руки разжались, и я покатилась по траве.

– А вот за это заплатишь ты, Видящий! – закричала Алиса, и они снова сплелись в живой клубок.

Я вскочила на ноги, смутно ощущая в руке знакомую тяжесть рукоятки ножа. Но не остановилась. Вечный вопрос выбора: твой ребенок или чужой – решен уже давно. Я не учла, что здесь есть создания быстрее меня. Они вмешались не сразу, так как зрелище пускающих друг другу кровь подростков было чем-то мило их сердцу. Я и мой нож не оставили им выбора. Угрим и Адаш растащили учеников прежде, чем я успела сделать шаг, четко и по-деловому.

Рубашка на плече парня быстро намокала от крови, не повезло конопатому. Алиса демонстративно облизала заостренный коготь.

– Кровь за кровь, Видящий, – засмеялась она, коса растрепалась, футболка была чуть надорвана у горла, пятна травы и земли на светлых хлопковых бриджах. Я с облегчением выдохнула.

Парень дернулся, но Адаш держал крепко.

– Убери нож! Немедленно! – Пашка схватила меня за руку.

Я повернулась, только сейчас заметив хранительницу. Мила смотрела на лезвие, и в ее глазах бушевало пламя. Обнаживший оружие против ребенка в filii de terra подлежал уничтожению. Ее долг защищать. Я торопливо убрала лезвие, подняла руки. Мила стояла прямо предо мной, в долю секунды переместившись с того края просеки. Буря в ее глазах не утихала.

– Святые, прости! – выдавила я, глядя в ее магическое пламя.

– Нет! Не смей! – закричала Алиса.

Парень засмеялся. Происходило то, чем меня пугали три года. Моя слабость стала причиной несчастья, которое погубит нас обеих. Хранительница в своем праве. Вынуждена признать, Кирилл был прав. Они все: Угрим, Веник, Пашка – были правы, я не часть этого мира, оттого и сдохну, если срочно что-нибудь не сделаю, не докажу, что не просто не хотела, неправда – хотела, а не могла причинить парню вред.

Что ж… я взялась за нож.

– Ольга, нет! – рявкнула Пашка.

Лезвие вышло из ножен легко и бесшумно. Мила перехватила руку. Жесткий до боли захват. В ее глазах стояла боль. Та, которой я помогала спасти сына, страдала, хранительница выполняла свой долг.

Я крутанула кожаную рукоять и прижала лезвие к ее пальцам, не в попытке причинить боль, в попытке спастись.

– Железо, – крикнула я, – слышишь? Железка, такому, как он, не опаснее комариного укуса. Мила!

Что еще могла взять с собой? При условии, что моя спутница учует собственноручно помеченное серебро шагов с десяти?

Девушка вздрогнула и отступила. Больше всего это походило на пробуждение от гипноза. Она была очень юной, и в жизни человеческой, и в роли хранительницы. Она плохо контролировала вылезающие на первый план инстинкты защитницы.

– Не делай так больше, – попросила она.

Я убрала нож, но говорить ничего не стала. К чему давать невыполнимые обещания?

– Вы еще поплачьте. – Парень, больше не удерживаемый злыднем, держал в руках телефон, и тот, могу поклясться, работал в режиме камеры. А ведь это идея!

– Держал бы язычок за зубами, – посоветовала ему Алиса, – пока не укоротили.

– Стоп, – скомандовал Угрим, – предлагаю этих двоих рассадить по разным углам до выяснения всех деталей.

– Зачем? – поинтересовалась Пашка.

– Затем, что это Вадим Видящий, там, на тропе, умирает Варлаам Видящий, а она Седая.

– Этот умник решил, что мне есть дело до его ненаглядной семейки. – Алиса подошла ближе.

– Не притворяйся овцой. – Видящий убрал телефон в карман, Адаш напрягся, но нападать парень не стал. – Вы мечтаете взять реванш с тех пор, как к нам отошел Поберковский источник. Что скажешь, не так? Кто еще на такое осмелиться?

– И как смерть мелкого нам в этом поможет? – Девочка фыркнула.

Я подошла к заснувшему вечным сном «лишенному», на ходу доставая телефон. Связи, конечно, не было, но камера работала. Первые три снимка вышли смазанными.

– К чему это? – спросил лишающий удачи.

– Сам сказал, допросы бывают разные. Будь это хоть нечисть, хоть человек…

– Это человек. Бывший, – вставил черноволосый.

Я чертыхнулась, рука дрогнула, и на дисплее отразилось размытое нечто.

– Тем проще, у человека обычно есть семья, друзья, работа, дом, машина, кредит. Надо выяснить, кто он и откуда, когда пропал, и посмотреть, куда приведет эта ниточка. – Еще один кадр с тем же успехом. Да что же это такое! Я дернулась, и аппарат выскользнул. Если бы не Адаш с его реакцией, осталась бы без устройства. Но с другой стороны… Злыдень кивнул, протянул телефон и с кривой улыбкой отошел. Я попробовала еще раз и стала обладательницей детальных кадров замерзшего человека. Злыдень, стоя с другой стороны прогалины, без особой вины развел руками. Мы то, что мы есть.

– Я закрыла filii de terra, – обрадовала нас Мила, – на сутки. Никто не уйдет, пока мы не найдем виновника.

– Тогда, действительно, этих двоих разумнее запереть, – согласилась я.

– Мама! – в голосе Алисы возмущение смешивалось с обидой, такого она от меня не ожидала.

Раз уж настало время признавать чужую правоту, то действовать надо соответственно. Пора перестать вытирать сопли одному из самых опасных хищников, хотя и очень хочется.

– Они могут обвинить Алису? – спросила я у Пашки спустя час.

Мы сидели на крыльце каменного двухэтажного дома. Явидь в раздражении дернула плечом, настроение у змеи было не очень, ей пришлось оставить за этими крепкими стенами Невера – в неком подобии яслей в компании подросшего Игоря и еще пары сладко спящих ребятишек. На самом деле, «пришлось» – неверное слово, она сама настояла на этом, всяко лучше, чем сутки болтаться в рюкзаке за плечами.

Во дворе на детской площадке играли дети постарше под пристальным вниманием молоденькой ведьмы в фиолетовом сарафане и широкополой шляпе.

– Какие для этого основания? Доказательства? – продолжала рассуждать я. – Она парня не трогала.