Пролог

На краю утёса стояла женщина, укутанная с ног до головы в одеяние дымчатого цвета. Подол её юбки трепал сильный ветер, а слабая от прожитых лет фигура, то и, казалось, вот-вот сорвётся в бушующую стихию, что играла волнами внизу.

Впалые глаза, на практически сером лице, покрытом сеткой шрамов, были закрыты, а сморщенные губы шептали слова, призывая стихию ответить на волнующие вопросы.

— Я призываю тебя, Мать земель наших! Умоляю из глубины своего старческого сердца! Пусть небеса бескрайние разверзнутся предо мной, океаны безграничные отхлынут от берегов, реки быстротекущие остановят свой бег, и время скоротечное застынет на миг. Да придут же духи твои, рукою твоею ко мне направленные, да расскажут всю правду, что ждёт земли наши зелёные да холмистые, города предками выстроенные, потомков младых, что наследство королей примут.

И в тот же миг безоблачное небо закрыли серые тяжёлые тучи, гигантские волны начали подниматься всё выше и выше,  достигая края скалы, а обжигающе ледяной ветер в вихре кружил жёлтые жухлый листья и далеко уносил солёные капли морской стихии. Грянул гром, и ослепительно белая вспышка мелькнула в хмуром небе.

Женщина, несмотря на сильные порывы ветра, не двигалась с места. С прямой спиной она стояла у самого края обрыва и смотрела за горизонт. Взгляд её был покрыт дымкой.

Она прислушивалась.

Прислушивалась к шёпоту духов, который звучал в природной стихии.

"Потомок земель бескрайних и зелёных полюбил светлоликую красавицу страны вражеской. Плод любви их чистой и бескорыстной уж появился на свет белый. Дитя сие поцеловано богами великими да наделено силой ранее невиданной, которая принесёт в мир сей покой да перемирие.

Две сестры завоюют сердца золотые, объединив союзом два королевства. Любовь их будет столь сильна, что готовы будут они умереть один за другого. И будет любовь их силою непобедимой, несущей добро и свет в мир сей."

Разом утихли силы природные. Ушли тучи грозовые, и небо прояснилось. Успокоилось море, поражая глаз прозрачностью кристальной, а листья жухлые мягко на землю опустились, надоело ветру могучему играть с ними.

Старуха продолжала шептать слова заветные, пророчества сил высших.

*****

Ночь была тиха. Лунный свет проникал в комнату, мягко обволакивая предметы сиянием.

На широкой кровати, укрывшись пуховым одеялом, спали двое. Хрупкая девушка, кожа которой казалась ещё белее в свете луны, доверчиво прижималась к боку мужчины. Белокурая голова лежала на широкой груди. Одна ладошка была подложена под щёку, а другая покоилась в капкане крепкой руки мужа. Прямо возле его сердца.

Чуть поодаль, у стены, куда лунный свет не добрался, стояла детская кроватка. Два очаровательных ангелочка тихо посапывали, чуть приоткрыв маленькие ротики. Дверь в опочивальню приоткрылась, и фигура в тёмном одеянии скользнула внутрь, сразу же направляясь в угол, где спали дети.

Рука с длинными ногтями, которые у любого существа вызвали бы чувство отвращения и ужаса, провели по очереди по крохотным лобикам, рисуя непонятной красной субстанцией знаки. В помещении резко похолодало, а занавески на окнах зашевелились от дуновения ветра.

Девушка на кровати завозилась, и фигура в плаще насторожённо застыла, не сводя напряжённого взгляда с постели. Рука мужчины легонько сжала маленькую ладошку, а губы нашли макушку и мягко поцеловали. Девушка вздохнула и, улыбнувшись, глубже погрузилась в сон.

Рот существа, что стояло у детской кроватки, скривился в гримасе отвращения. Костлявая рука продолжила выводить знаки на коже младенцев. Яркий, режущий глаза свет озарил комнату.

Мужчина резко дёрнулся и распахнул глаза. Оглядев комнату, он не заметил ничего подозрительного. Лишь занавеска слегка покачивалась. Аккуратно переложив голову своей жены на мягкую подушку, он встал и подошёл в детской кроватке, проверяя сон малышек. Девочки спали, посасывая кулачки. Неясная тревога тянула в груди, и мужчина не мог понять, что не так. Жена рядом, дети на месте.

Стараясь усмирить свою мнительность, мужчина лёг обратно в постель и забылся тревожным сном.

*****

Молодой, привлекательный мужчина стоял на коленях на пыльной земле и, сотрясаясь в рыданиях, прижимал к себе окровавленное тело девушки. Несмотря на смертельную  бледность, она поражала взор неземной, нечеловеческой красотой. Гладкая кожа, без единого изъяна, зелёные, огромные глаза, которые стеклянно смотрят в небо, аккуратные, будто вылепленные рукой искусного скульптора губки, носик, шея и плечики. Когда-то платиновые волосы сейчас лежат слипшейся от багровой крови на земле.

Мужчина сотрясался в рыданиях, а солёные, горькие слёзы падали на землю. В тени деревьев стоял человек и наблюдал за разыгравшейся сценой. Щёлкнув пальцами, он удовлетворённо вздохнул, когда тело девушки исчезло, а на её месте появились ослепительно белые цветы.

Мужчина вздрогнул и закричал в голос. Во всю силу своих лёгких. Так громко, что из кустов испуганно выпрыгнул заяц и унёсся прочь.

В этом крике было слышно такое неприкрытое отчаянье, такое горе, что даже улепётывающий заяц вдруг остановился и, встав на задние лапы, прислушался к крику. Белый зверёк, несмело подполз к убитому горем мужчине и ткнулся носом в руку, которая отчаянно сжимала цветы.

*****

— Он опять заперся? — спросил рыжеволосый мужчина у сидевшей у двери женщины.

— Снова, — горько вздохнула она. — Я уже не знаю, что сделать, чтобы его расшевелить. Не могу я больше смотреть на то, как он медленно умирает. Он уже месяц нормально не питался и не спал. Что я могу сделать? — из груди женщины вырвался громкий всхлип. — Как я могу наблюдать за тем, как мой сын медленно угасает?

— Мама, — выдохнул мужчина и прижал к груди женщину, вдыхая знакомый с раннего детства запах счастья, — мы обязательно что-нибудь придумаем. Что-нибудь придумаем.

— Она не любила его, — глухо сказала женщина. — Никогда не любила. Они не умеют любить. Не дано им любить. А он сгорает… Мой сынок…

— Всё будет хорошо. Я что-нибудь придумаю.

Мужчина мягко отстранился и, достав из кармана камзола ключ, отворил дверь.

Даже скрип двери не привлёк внимания сгорбившегося над прозрачным куполом мужчины. Под стеклом лежали белые цветы, окутанные магией, чтобы не увядали.

— Брат, — начинал рыжеволосый свою речь, — мама волнуется…

—Уйди! — хриплым голосом ответил мужчина, так и не поднимая головы. — Оставь меня одного.

— Но…

— Уйди! — громко, с надрывом выкрикнул мужчина. — Уйди прочь!

Рыжеволосый растерянно замер. Он по старой привычке протянул руку, чтобы потрепать волосы своего младшего брата, но рука плетью опустилась, когда он услышал горький всхлип.

Его вечно весёлый, сильный брат был сломлен. От этого сжалась что-то в груди и стало трудно дышать.

С этим нужно было что-то делать!