Глава 1. Олег

У предательства довольно своеобразный вкус…вкус битого стекла на зубах. Бывает, челюсти сжимаются, а во рту скрипит, хрустит, язык режет и хочется прочистить горло. Там как ком из лезвий застрял, и никак не проглотить, и не выплюнуть даже спустя время. Но я все же сплюнул и сунул руки в карманы короткого черного пальто, предварительно подняв воротник повыше. Холодно. До костей пробирает. Все из-за ветра проклятого и мелкого дождя, отвратительного, колючего, моросящего уже который день. Вроде бы сентябрь, а кажется, что конец октября, настолько резко похолодало. Редкие прохожие снуют по тротуару, старательно перешагивая через лужи, раскрывая зонты, когда дождь усиливается. Унылая опостылевшая серость, какая-то обреченность, плывущая по водостокам опавшими листьями цвета мертвого солнца и тонущая в водоворотах человеческого океана без надежды на спасение. Как и я в мареве оцепенения. Под вечным наркозом. Иду куда-то в поисках чего-то. Зачем? И сам не знаю. Бессмысленность властвует в моей жизни, как инфантильная старая царица в серых, унылых одеяниях, и теперь она со мной последнюю партию в шахматы доигрывает. А вдруг продует, дряхлая, и просвет какой-то заблестит в моем мраке. Где-то в висках ослабевшим набатом пульсирует слово «надо». У меня так всегда – через «не хочу» и «не могу», гранитное «надо». И плевать на все остальное. Поднял голову, машинально загладил пятерней влажные волосы назад и, посмотрев на стильную вывеску заведения, ухмыльнулся, бросая окурок в лужу щелчком пальцев. Как символично, вашу мать – «Опиум», могли б и «Героином» назвать, вряд ли это было бы преувеличением. Всего лишь месяц назад бывший опер Громов пришел бы сюда совсем по другому поводу и снес бы эту дверь к херам собачьим со словами «всем мордой в пол, руки за голову», устроил бы обыск под визг полуголых шлюх, цокающих на разноцветных «ходулях» по сцене, и под вопли обдолбанных мажорчиков, нервно пытающихся выудить смартфоны и набрать предков-толстосумов, которые спонсируют своих чад, наверное, чтобы они закинулись очередной дозой и, не дай Бог, не учились и не вкалывали. А сейчас я сам пришел сюда работать. Если возьмут, конечно. И, черт меня раздери, надо, чтоб взяли, иначе и этот раунд я суке-бессмыслице проиграю, а проигрывать осточертело настолько, что уже хотелось башкой о стены биться.

Всего лишь два дня назад вошел в «Опиум» впервые, а кажется, это было где-то в прошлой жизни, и я вижу сам себя, толкающего дубовую дверь с безвкусным львом на железной круглой ручке, и оказываюсь в прохладном помещении с ядовитым флуоресцентным освещением. Кислотным фоном играет совершенно бездарная электронная музыка, которую музыкой можно было назвать, только если никогда в жизни таковой не слышал. Но мне было плевать и на музыку, и на освещение. Особенно в тот день. Если меня не возьмут на работу, то встречи с детьми не светят, и тогда серая тварь обретет чудовищные размеры и вынесет мне смертный приговор.

Даже не оглядываясь по сторонам, я пошел к барной стойке. Мент во мне уже отсканировал помещение и запомнил малейшие детали интерьера. Нужно было выпить. Немедленно. Хотя бы глоток. Тело слегка знобило от начинающегося абстинентного синдрома, и я смахнул едва выступившие капли пота со лба. Всего лишь глоток…маленький глоточек, и сразу полегчало бы, и даже уверенность в себе появилась бы. А так трясло и свалить хотелось к дьяволу. Не привык я на работу проситься и задницу кому-то лизать. Привык сам, своими силами. А на поклон к бывшему урке, у которого с начальником Громова, подполковником Ермолаевым старая дружба имелась, идти не хотел, но выбора особо не было. Жизнь – она такая непредсказуемая сволочь, что, как говорится, «от тюрьмы и от сумы».

«И от предательства» ехидно хохотнула Бессмыслица, увеличиваясь в размерах и ставя мне очередной шах.

«- Гром, только не пей перед встречей. Охотник терпеть не может, когда при исполнении. И носом не верти. Я его редко о чем-то прошу. Сам знаешь, не пересекаемся мы, но ради тебя...

- Вы предупредили его?

-Еще вчера. Сейчас с работой паршиво. Сезон закончился. Он не обещал…но я расхвалил тебя, послужной список озвучил. В общем, не подведи. И попустись немного. Гонор свой убавь.

- Да ладно. Может, и не возьмет.

- Возьмет-возьмет. Если, конечно, перегаром нести от тебя не будет. Ты… это. Ты не злись на меня, майор, приказ сверху пришел. Не мог я ничего сделать, да и накосячил ты так, что…прости.

- Знаю я. Все нормально, Петр Андреич. Я уже переварил.