Глава 2.

Я хожу по залу картинной галереи туда-сюда, разглядывая картины и пытаюсь найти среди них хоть что-то. Что-то что поможет мне вытащить идею моей мачехи из долговой ямы. Галерея имеет процент с продажи каждой картины. Но даже если я продам тут всё, то даже на четверть от накопленных долгов не наберется. Чёрт! Ну почему искусство так сложно продать.

Например, картина передо мной, очень красивая. Я не разбираюсь в искусстве от слова совсем. Просто полный ноль. Но даже мне понятно, что эта картина с маленьким домом огражденным круглым забором из травы, стоящим в горах, нарисована очень красиво. Но этот стиль больше не в моде. Так какие-то критики сказали. Мол в нём больше нет души. А вот в мазне с обычными пятнами краски – есть. Там есть то, что вызывает чувства, пробивает на эмоции. Не понимаю. Хотя если честно даже картина с домом не вызывает во мне каких-то особых эмоций и чувств.

Меня вообще мало что радует в последние дни, ничего не вызывает сильных эмоций. Даже недавний секс со случайным парнем, с которым я познакомилась в кафе был каким-то пресным. А эта треклятая галерея ещё больше вгоняет в тоску. Зачем отец только дал этой дуре Саре денег на её открытие? Зачем он вообще привез меня сюда с собой. В Нью-Йорк. Мне никогда не нравились подобные мегаполисы. Каменные джунгли, кругом только дома и больше ничего. А ещё здесь постоянно холодно, даже летом. Мне здесь неприятно и одиноко.

Мы с отцом переехали сюда девять лет назад. Его друг, живший здесь, предложил ему хорошую работу. Тут же он и познакомился с Сарой и, если честно от него такого я не ожидала. Он так любил рассказывать маме, о том какая она была красивая, нежная и добрая. Как он любил её и что больше никого не полюбит. Но вот он женился на Саре. Жгучей брюнетке с испанскими корнями. Всё в ней было не настоящее. И отчего-то каждый мужик плелся за её огромной полуприкрытой задницей как крыса за дудочником. Отец делал для неё всё. Даже просил, нет, почти приказывал, называть её мамой. Я отказывалась, отказываюсь и сейчас. Мне тогда было всего шестнадцать, и мама умерла всего лишь год назад, а он приказывал мне называть чужую женщину матерью! Я его ненавидела. А сейчас…мне стало наплевать. Может они и впрямь любят друг друга. За столько лет не разбежались, уже что-то. Но признать эту женщину матерью я никогда не смогу. Да и она тоже вряд ли считает меня дочерью. Скорее служанкой.

У Сары есть картинная галерея, которую ей купил мой отец. Точнее дал денег на аренду места под неё и оплатил ремонт. Убыточное место, которое ей бы уже нужно закрыть, но от чего-то она всё ещё думает, что может сделать из него нечто прибыльное. Здесь находятся картины малоизвестных художников, причем настолько малоизвестных, что даже в мире искусства о них никто не знает. Сара пыталась провести здесь пару выставок, приглашала критиков из разных изданий, но ничего не вышло. Долги за аренду растут как на дрожжах, когда я взглянула на счет мне стало дурно. Отцу жизни не хватит чтобы оплатить прихоть своей новой жены, а он ещё даже не знает об этих долгах. Сара попросила меня молчать и помочь мне с решением этой проблемы. Мне бы послать её нахер, но не могу. Она давит, настраивает отца против меня и у неё это получается. Мы с ним и так уже почти не общаемся, не хватало ещё чтобы он меня ненавидел.

С того момента как она вошла в нашу семью, каждый раз она что-то от него скрывала. В первый раз, когда мне было шестнадцать, я увидела с каким-то парнем, одетым как бездомный. Он ей что-то передавал. Я не дура. Понятное дело, что она сидела на чем-то. Моей ошибкой было пойти с разговором к ней, а не к отцу. В результате, она подбросила этот пакетик мне. Кое как я от него отделалась, чтобы отец не увидел. Мне бы он не поверил. Сара как раз на днях как бы невзначай начала говорить:

- У моей знакомой, сына поймали с пакетиком метамфетамина. Всего три грамма, но этого вполне хватит для колонии. Или наркологической клиники. Мальчик кажется конкретно подсел на эту отраву.

- Сколько ему?

- Всего шестнадцать представляешь? И учится он в одной школе с Тоней! Говорят, ученики так стимулируют себя в учебе. А у Тони скоро экзамены, она из комнаты не выходит. Я за неё беспокоюсь.

Так на время в глазах отца я стала возможной наркоманкой. Шмон портфеля в тайне от меня, проводился каждый день, и я знала, что если я хоть пикну, то отец точно найдет там пару другую грамм. Сару с дилером я больше не видела, она хорошо позаботилась о том, чтобы я их не застукала и ненароком не сфотографировала.

После этого от неё было несколько поручений, которые пришлось выполнять. Одно из них почти убило мою веру в то, что она может превратиться в нормального человека.

Когда мне исполнилась восемнадцать, она заставила меня попросить денег у отца на аборт. Соврать ему, мол не хочу ребенка от парня, который меня обрюхатил. Какая же мразь! Трахнулась с кем-то и залетела и теперь чтобы пап не узнал, решила всё исправить по-быстрому. Самое поганое в этом было, даже не просить об этом отца – хотя я чуть под землю от стыда не провалилась, будто и впрямь для себя просила – а в том, что это возможно был их общий ребенок. Как он на меня тогда смотрел. Ему было жаль меня, и он презирал меня одновременно. Следующие два года мы разговаривали как дальние родственники. Слава богу, что я повстречала Риган, получила работу в её интернет-издательстве и съехала на съёмную квартиру. Правда перед этим я ввязалась в эту затею с галереей. Денег на первый взнос за квартиру пришлось просить у папы. И хоть он отпускал меня со слезами на глазах - что мне было приятно, потому как я думала, что он меня ненавидит – оставаться жить с ними дальше, как он предлагал, я уже не могла. Жить с этим суккубом, тянущим все соки из нашей семьи я больше не могла. И до сих пор мне кажется, что я предала отца, оставив его в её лапах.