4

Илья Николаевич зашёл домой, понурив голову. Он кинул кожаный портфель прямо на пол. В прихожую выбежала жена и недовольно буркнула:

— Чего ты портфель прямо на пол кинул? Тут грязно, я полы не успела помыть.

— Грязно?! А мне плевать! — Илья пнул портфель ботинком, и тот пролетел несколько метров по коридору, — Не нужен мне теперь этот портфель!

— Ты чего кричишь? Что случилось-то?

— Что случилось?! Случилось, что я никому больше не нужен! Не нужны стране химики! Сократили меня, а проект вообще заморозили! — кричал мужчина.

— Ты же профессор, как они могли? — удивилась Арина.

— Да не нужен я теперь никому со своей учёной степенью. Всё, не перспективный человек, балласт на собственной родине! Сейчас в почёте новые русские и бандиты! Хотя и те, и другие одним миром мазаны!

Илья снял ботинки и курточку, а потом прошёл на кухню. Открыв холодильник, он налил полстакана водки, а выпив, тут же закашлялся с непривычки.

— А я говорила, что нужно в Америку уезжать. Тебя же звали два года назад. Но ты же упёрся: я патриот родины. А родина взяла и о тебя ноги вытерла! — гневно произнесла жена.

Илья сел на венский стул у стола и закрыл уши руками.

— Всё, не бухти. Без тебя тошно, — процедил сквозь зубы.

— Тошно ему теперь. Вон, Николаенко, вместо тебя рванул, теперь как сыр в масле катается, — всплеснула руками Арина, принимаясь разогревать ужин.

Семья Нефёдовых жила более чем зажиточно. В своё время профессорская зарплата позволяла. Да и денег было накоплено много. Нефёдовы мечтали устроить дочери свадьбу и подарить кооперативную квартиру. Хотя при желании молодые могли поселиться и у них. В отличие от Садовских, Нефёдовы имели просторную трёхкомнатную квартиру ленинградской планировки. Одна кухня была пятнадцать метров, не говоря уже о комнатах. Но Арина Ивановна заявила, что не желает жить в одной квартире с зятем. Теперь цены взлетели вверх, да и многое строительство заморозили. Арина с неудовольствием подумала, что придётся селить молодых у себя.

— Что за шум, а драки нет, — на кухню впорхнула улыбающаяся Ксения.

— О, а этой всё смешно. Отца на работе сократили. Как теперь жить будем? Последние сбережения съедим, а дальше что?

— Я работать пойду. Как-нибудь перебьёмся, — Ксения плюхнулась на стул.

— Ещё чего! Я тебе брошу институт, только посмей! — строго сказал отец.

— Так я же могу после учёбы на подработку устроиться. Вон Женя Кудрин в баре официантом пашет. Подрабатывает после учёбы.

— Моя дочь перед этими ублюдками в малиновых пиджаках жопой крутить не будет! — грохнул по столу кулаком отец.

— Отец прав. Я на работе дополнительную ставку попрошу, — поддержала мать.

— И будешь в своей больнице безвылазно торчать? Завтра начну работу искать. На биржу труда встану, — покачал головой Илья.

Арина поставила перед дочерью и мужем по тарелке борща, а потом села за стол сама.

— А мясо где? — спросил супруг, ковыряясь ложкой в тарелке.

— Экономить надо. Мясо теперь только по выходным, — пробурчала Арина.

— Дожился. Ученый химик Нефёдов скоро одну траву кушать будет, — с грустью сказал Илья.

После ужина родители ушли в гостиную, смотреть телевизор, а Ксения заперлась в своей спальне. Нужно написать письмо Владлену.

***

Вечером дневальный зашёл в казарму с пачкой писем.

— Пляшите, почта приехала! — весело воскликнул он.

Все сразу потянулись к нему. Каждому солдату необходимо было узнать вести с родины. Это как глоток родного воздуха, для кого Ростовского, для кого Костромского, или какого другого. Писем ждали с нетерпением всегда, с глупой надеждой, что у родных всё хорошо, или с опасением, что ещё хуже, чем было.

— Садовский! — фамилию Владлена выкрикнули последним.

Владлен ухватился за письмо, словно за спасательный жилет и стал быстро читать.

«Привет, мой любимый. Прости, но хороших новостей на этот раз нет. Отца выперли с работы. Ты удивишься, но он запил. Второй день подряд пьёт. Не может простить государству, что стал ненужным. А я два дня не решалась написать тебе. Хочу устроиться на работу, но родители против. Типа мне нужно институт закончить. А холодильник пополнять не нужно. Деньги же имеют свойство заканчиваться. А ещё я вчера была у твоей мамы в больнице. Она легла на какое-то обследование. Говорит, что с ней всё хорошо. Просто плановый осмотр после пневмонии. Я, конечно, в этом не разбираюсь….»

Дальше шло описание того, как и кто живёт из одноклассников. Владлену это было малоинтересно. Он думал только о маме. «Почему она не написала мне о каком-то там обследовании. Как всегда скрыла, чтобы не волновать. Как было в прошлый раз: написала, что больна гриппом, а Ксюха проболталась, что у неё воспаление лёгких. Ах, мама, что я маленький что ли?» — подумал парень.

До вечерней поверки оставалось время, и он принялся строчить ответ.

«Привет, любимая. Ты не представляешь, как я соскучился. Это просто жесть, сидеть тут, и не видеть тебя. Ребята звали в увольнение, а я в части остался. Без тебя, даже праздно шататься по городу не хочется. А вообще-то нас троих не щадят. Чаще других ставят в наряд. Видимо, чтобы заранее неповадно было. Только мы не собираемся бузить. Рыжий увалень свалил на дембель. Хоть он и не доставал никого после той драки, но без него даже дышать легче стало. Ты там узнай, пожалуйста, что с мамой. А-то она от меня всё время что-то скрывает. Ну, всё, скоро построение. Люблю тебя бесконечно. Приеду и зацелую всю с ног до головы. А ещё, сразу в загс потащу. Так что готовься. Всегда твой. Владлен».

***

Ирина с нетерпением ждала очередного обхода. Вчера ей сделали узи сердца. На это обследование была колоссальная очередь, или без очереди в другой клинике, но платно. Её врач каким-то образом сумел договориться, и Ирину осмотрели вчера. После лечения пневмонии женщина чувствовала себя хорошо, но потом вдруг стала часто накатывать слабость и болеть за грудиной. Очередной рентген лёгких ничего не выявил, но вот кардиограмма оказалась плохой. Её срочно положили на обследование.

— Возможно, у вас миокардит. Осложнение после воспаления лёгких. В стационаре скажут точнее, — сказал пожилой доктор.

И вот сидя на больничной кровати, Ирина нервничала как никогда. Наконец молодой кардиолог зашёл в их палату. Это был симпатичный брюнет, только что закончивший интернатуру. Он по очереди обошёл всех четырёх женщин, оставив Ирину напоследок. Присев перед ней на стул, доктор открыл её карту.

— Диагноз неутешительный, Ирина Валентиновна. Егор Свиридович был прав. Возможно, в результате плохого питания и ослабленного здоровья, у вас развился миокардит. В этом нет ничего хорошего. На эхокардиографии выявили сердечную недостаточность и аритмию. Не настолько всё страшно, но и радужных прогнозов тоже нет. Вам теперь придётся всю жизнь пить лекарства, а ещё каждый год проходить обследование. Питаться нужно хорошо. И не нагружать организм работой. Сейчас полежите под капельницами, а мы подготовим все документы, чтобы вам дали группу инвалидности, — сказал врач с грустью в голосе.

— Инвалидность? А вы говорите, что не так всё плохо. Скажите правду, Максим Анатольевич, — заволновалась Ирина, даже руки задрожали.

Доктор накрыл её холодные пальцы своими.

— А вот нервничать вам ни в коем случае нельзя. Поберегите своё сердце. У вас же сын сейчас в армии. Вот и думайте о нём, вам его дождаться нужно. И я обещаю, вы дождётесь. С таким заболеванием живут до старости. Если рекомендации врача соблюдать. Ну, выздоравливайте.

Максим Анатольевич поднялся и вышел из палаты. А Ирина подумала, что она и так думает о сыне. Да, иной раз приходилось урезать собственный рацион, чтобы отправить сыну в посылке что-то повкусней. Она была наслышана, как кормят в армии. Хотя сын всё время писал, что у него всё хорошо. Да, недоедала. Да, в последнее время на работе чуть в обморок не падала. Вот и доигралась. Но кто же знал, что воспаление лёгких может такое осложнение давать.

— Я слышала, Ир, ты уж прости, — к ней подсела соседка по палате Полина, — не переживай, может ещё всё наладится. А пока держи. Тут апельсины, колбаска сырокопчёная, сыр. Ешь, тебе нужнее. Вон худая какая.

Полина положила на тумбочку несколько пакетов.

— А ты?

— Ну за меня ты не переживай. Мы, конечно, не новые русские и миллионами не ворочаем. Но муж точку на рынке открыл, так что не голодаем уж точно.

— Сейчас все миллионами ворочают, даже я, — усмехнулась Ирина, — спасибо Полина.

— Да, насчёт миллионов ты права, Ириша, — другая соседка по палате положила на тумбочку банан.

Ещё одна соседка угостила яблоками. Ирина чуть не заплакала, благодаря всех. Всё же народ не совсем очерствел.

Вечером Садовскую вызвали на лестницу. Оказалось, пришла Ксения.

— Здравствуйте, тётя Ира. Вот, мама передала тушёной картошки с курицей. Как вы? Что врачи говорят?

— Всё хорошо. Меня же положили из-за слабости в организме. Думали осложнение после воспаления лёгких, но, к счастью, обошлось. Авитаминоз и низкий гемоглобин, вот и все болячки. Доктор говорит, быстро подлечат и домой, — Ирина отчаянно врала, стараясь быть убедительной.

Женщина не хотела, чтобы сын узнал правду. «Ему и так там несладко, да ещё и я со своими болячками». Она и врача предупредила, всем кто будет спрашивать о здоровье, отвечать, что ничего страшного нет.