3

Соня, а сразу за ней и Нича быстро вернулись в автобус.

Женщине было не просто плохо. Судя по всему, она умирала. Серое и до этого лицо стало попросту пепельным, нос заострился, губы посинели и мелко тряслись. Тушь, перемешанная с потом, разукрасила щеки и подбородок такими замысловатыми узорами, что казалась ритуальной маской, словно нанесенной специально для встречи со смертью.

Она лежала на задних сиденьях, свесив в проход ноги, а Витя вжался в угол рядом с водительской перегородкой. Нича окинул парня презрительным взглядом, но говорить ничего не стал, а сразу прошел в конец салона следом за Соней.

– Нужна помощь? – тихо спросил он.

– Да какая помощь? – буркнула склонившаяся над женщиной Соня. – Откуда я знаю, что нужно делать? Я ведь не врач, говорю же тебе.

Губы умирающей внезапно зашевелились.

– Что? – еще ниже наклонилась девушка. – Что вы сказали?

– Домой… – скорее угадал по губам, чем расслышал, Нича. – Отвезите… Там… лекарства…

– Ты слышал? – резко обернулась Соня. – Вот теперь твоя помощь нужна. Умеешь водить машину?

– Умею, – кивнул Нича. И добавил почти беззвучно: – Вроде бы…

– Что? – вновь обернулась девушка. – Так умеешь или нет? Витя!..

– Умею! – быстро выкрикнул Нича и метнулся к двери. Не хватало еще, чтобы этот трусливый Витек оказался шустрее и здесь! Ну уж нет!.. Конечно, сам Нича машину водил – если это можно было назвать вождением – раза два, да и то шутки ради. Причем один из этих двух случаев вспоминался с трудом, тогда они здорово отметили на природе день рождения приятеля, а потом рассекали по лугам и полям на его же машине, в результате чего праздник тому обошелся недешево – с учетом ремонта автомобиля… Но по крайней мере педаль газа от педали сцепления Нича умел отличать, а поскольку дороги сейчас были пустыми, задавить кого-нибудь он не боялся.

Не с первого раза, но завести «ГАЗель» ему все-таки удалось. Витек сунул голову за перегородку водителя, но Нича так рыкнул на него, что больше тот не высовывался.

Тронулся же он и вовсе замечательно. Не учел, правда, что автобус стоял поперек дороги, поэтому чуть не съехал в кювет. Но затормозил вовремя, нашел, как включается задняя передача, и вырулил-таки на шоссе. «Ничо так», – буркнул под нос и даванул педаль газа. Долго ехал на третьей передаче, привыкая к процессу вождения, но потом все же решился и перешел на четвертую. Быстро гнать он, конечно, опасался, но и при семидесяти километрах в час крайние городские дома, до которых вначале было около километра, приближались довольно уверенно.

Въехав в город, Нича притормозил и выглянул в салон.

– А куда ехать-то?

– Я не знаю, – ответила Соня. – Она опять без сознания.

– Ну, поройся у нее в сумочке, может, там документы есть. Посмотри адрес.

– Я не вижу здесь сумочки…

– Вот она, тут, – подал голос Витя. – Она ведь в этом кресле сидела. Это я потом ее туда перенес, когда ей плохо стало.

Парень встал, прошел к первому от двери сиденью, взял оттуда и протянул девушке сумочку. А Ниче стало вдруг очень стыдно. Витек-то, оказывается, не такой уж никчемный, как он подумал. Как бы ни было ему страшно и неприятно, но женщине он сначала помог, а уж комплексовать начал после.

– Есть, есть паспорт! – раздался радостный Сонин возглас. – Слушай адрес…

* * *

Нужный дом Нича нашел быстро. И к подъезду подрулил лихо, как заправский таксист – чтоб из двери в дверь. Только вот было уже поздно. Женщина все-таки умерла.

– Что будем делать? – побелевшими губами спросила Соня, испуганно переводя взгляд с Ничи на Витю. Тут уж сам бог велел Ниче брать инициативу в свои руки.

– Все равно надо ее домой отнести, – командным голосом объявил он. – Не оставлять же на улице. – Потом добавил, чуть снизив тон: – И не возить же с собой… – Затем он снова взял на себя роль командира: – Ты, Соня, найди ее ключи и беги открывать дверь. А мы с Виктором… Короче, Витек, выбирай: за руки или за ноги потащишь?

Судя по Витиной бледности, он бы выбрал какой-нибудь третий вариант, не связанный с конечностями и прочими частями тела покойницы, но выбирать было больше не из чего.

– За руки, – лязгнул он зубами и сразу сжал их покрепче.

– Учти, это не лучший вариант, – пожалел парня Нича. – Покойников носят ногами вперед, так что тебе на нее все время смотреть придется…

– Тогда за ноги, – поспешно выпалил Витя.

К счастью, жила их недавняя попутчица на втором этаже. Но и этот короткий путь едва не закончился для Виктора обмороком. Лишь только они с Ничей свалили печальную ношу на диван, как парень чуть не пристроился рядом.

Пришлось его срочно вести – почти что нести – в соседнюю комнату, где, к счастью, стояла кровать, и отпаивать холодной заваркой, которая нашлась в чайнике на кухне. Туда же, для профилактики, Соня капнула немного коньяку, початая бутылка которого обнаружилась там же.

Себе они, обосновавшись на кухне, тоже плеснули по чуть-чуть, но уже в рюмки. И, разумеется, без заварки.

– Не чокаясь… – сказал Нича, поднимая рюмку.

Соня, не ответив, кивнула и, словно водку, разом опрокинула в рот жидкость. Задержала дыхание, потом резко выдохнула, поставила рюмку и сжала ладонями вмиг заалевшие щеки.

Нича тоже опустил на стол рюмку. Пожевал губами, поводил носом и выдал:

– Ничо так. В самый раз под настроение.

– Налей еще, – попросила Соня.

– Ладно, – ответил Нича и налил.

– И Витю позови.

– Его-то зачем? Помрет еще тоже…

– Не надо, Коль, – дотронулась до Ничиной ладони Соня. От этого прикосновения и от того, что Соня впервые назвала его настоящим именем, Ничу прошибло жаром так, словно он только что выхлестал в одиночку всю бутылку.

– Ладно, – просипел он, поскольку голос внезапно пропал. Но тут же прокашлялся и переспросил: – А все-таки зачем?

– Я вам сейчас расскажу что-то.

От того, каким безжизненно-тусклым голосом произнесла это Соня, Ниче стало непередаваемо страшно. Не переспрашивая, он почти выскочил из кухни и столкнулся нос к носу с Виктором.

– Куда вы делись-то? – чуть не плача, залепетал парень. – Я думал, вы ушли уже, а меня тут… с ней бросили…

– Никто тебя не бросал, что ты несешь? – зарычал Нича. – Я как раз за тобой иду. Пошли, дело есть.

– А… зачем? А… куда? – испуганно заморгал Витя. – Может, не надо?

– Ну вот, на тебя не угодишь, – скривился Нича. – Пошли, пошли. Не укусим. Может быть, даже нальем, если вести себя хорошо будешь.

Когда они вошли на кухню, Соня сидела в прежней позе – сжав ладонями щеки. Только они были теперь не алыми, а фарфорово-бледными, как в тот первый раз, когда Нича сравнил ее с куклой. И рюмка перед ней была снова пустой.

Соня перехватила взгляд Ничи.

– Не бойся, я не алкоголичка, – сказала она. – Я почти вообще не пью. Просто сейчас мне… надо. Налей себе и Вите. А мне – самую капельку.

– Мне не надо, – попятился Виктор. Видимо, он тоже почуял в Сонином тоне что-то не очень хорошее.

– Надо, Витя, надо, – выдала девушка интерпретацию классической фразы. Только она не вкладывала сейчас в нее ни толики юмора. – На трезвую голову слушать то, что я вам сейчас расскажу, не годится.

У Ничи мурашки побежали по коже. Захотелось даже отряхнуться. Но вместо этого он взял бутылку и разлил остатки коньяка по рюмкам. Хватило им с Витей по полной и на половинку для Сони.

Выпили молча, по-прежнему не чокаясь. Даже Виктор перестал возмущаться и спорить, смирившись, по-видимому, с судьбой. А потом Соня обвела совершенно трезвым взглядом ребят и спросила:

– Готовы?

Нича кивнул. Витя пожал плечами. На Соню тот и другой почему-то старались не смотреть. Девушку это, похоже, вполне устраивало. Она тоже отвела взгляд к окну и выдохнула:

– Нормалек… – Помолчала еще пару мгновений, тряхнула головой и сказала: – Ну, во-первых, Коля, ты уже понял, что твоя теория развалилась?

– Насчет того… – Нича бросил взгляд на Виктора и закончил вполголоса: – …что мы умерли?

– Да.

– Понял. Мертвые не умирают. А у тебя, как я вижу, появилось новое объяснение?

– Оно у меня уже давно появилось. Почти сразу. Как только ты сказал, что, кроме нас, никого больше нет. – Голос Сони на протяжении фразы становился все тише, и слово «нет» она обозначила одним лишь движением губ.

– Ничо так!.. А почему ты до сих пор молчала? – спросил Нича без особой, впрочем, обиды. Мало ли, в конце концов, что могла выдумать Соня. Вот если бы она знала наверняка!..

Девушка словно подслушала Ничины мысли.

– Потому что во всем виновата я. И я… Я боялась в этом признаться. До последнего надеялась, что найдется иное объяснение. Но его не могло быть. Потому что я знаю причину. Знаю наверняка.

– Соня!.. – дернулся Нича к девушке, но та выбросила ему навстречу растопыренные ладони:

– Стой, Коля! Не перебивай! Иначе я так и не решусь.

Нича опустился на табуретку.

– Хорошо, – буркнул он, – я не буду. Но и ты раньше времени себя не казни. Расскажи все, не бойся. Мы поймем. Постараемся понять. Так ведь, Витя?..

Он бросил на парня столь красноречивый взгляд, что тому не оставалось ничего иного, как согласно кивнуть.

– Тогда молчите. Очень вас прошу: молчите, пока я не закончу. А потом… судите. Делайте со мной все, что сочтете нужным.

При этих словах Витя пошевелился. Возможно, всего лишь хотел сменить позу. Но получил такой тычок Ничиным локтем под ребра, что громко охнул и сжался.

– Вот так и сиди, – зашипел сквозь зубы Нича. – Еще дернешься – пойдешь отдыхать в соседнюю комнату. На диванчик. Кое к кому под бочок. – Потом он посмотрел на Соню и прижал к груди руку: – Извини, Соня. Все, мы уже молчим. Начинай.

– Во-вторых, – будто и не было никакого перерыва в разговоре, продолжила Соня, – все случилось с точностью до наоборот. Умерли те, кого не оказалось в маршрутке после аварии.

Нича чуть было не ляпнул любимое «ничо так», но вовремя вспомнил про данное обещание и даже прикрыл рот ладонью.

– Только они умерли в том, окончательном, мире, а мы оказались… в его декорациях. Я поясню сейчас, только не перебивайте! – замотала головой Соня, хотя никто и не думал ее перебивать. Нича лишь обругал себя мысленно за то, что столь послушно реагировал на Сонины просьбы насчет «налить еще».

– Дело в том, – продолжила девушка, – что как такового мира не существует вообще. Точнее, не так… Он существует, но только лишь после того, как приснится… отдельным людям. Я понимаю, что в это трудно поверить, это невозможно понять и осознать до конца. Я сама почти ничего не понимаю, хотя я… я как раз и есть одна из них. Конечно, можно сразу спросить: а откуда взялись мы, кому же в таком случае снимся мы сами? Отвечаю: не… зна… ю!.. Не знаю – и все тут. Меня никто не спрашивал, хочу ли я быть тем, кем я стала.

И Соня, запинаясь, кусая губы, перескакивая с одного на другое, поведала им нечто такое, что и присниться-то бы не могло, хотя речь в ее рассказе шла именно о снах. О тех, которые она видела с самого детства. И которые были неотличимы от настоящей жизни, хотя Соня все-таки понимала, что это именно сны. Но из них же она знала и то, что все, что ей снится, происходит с приснившимися людьми на самом деле.

В детстве ей в основном снились дети, потом – и дети, и взрослые. А также кошки, собаки, голуби… «Все, что нас окружает, кроме самих декораций, – пояснила Соня, взмахнув рукой. А потом и словами добавила: – Ну, то есть, кроме зданий, деревьев, снега, травы, самой земли…» Это все ей тоже снилось, но изначально оно приснилось уже другим спящим.

Как понимала Соня, таких уровней и подуровней очень много. Она придумала для себя и себе подобных определение – «снотворители мира». И считала, что их, снотворителей, тоже должно быть очень много, потому что и сам мир отнюдь не маленький. А они должны были еще и перекрывать друг друга. Ведь снотворители – такие же обычные смертные, как и все остальные. Могли заболеть, устать, умереть, хоть это выглядело нелепо и странно – ведь сами они, а значит, их болезни и смерти тоже кому-нибудь снились.

Соня призналась, что в эти дебри она старается не лезть – не с ее, дескать, мозгами в них разбираться. Да от нее никто этого и не требовал. Что удивительно, от нее вообще никто ничего конкретно не требовал. Просто она, когда спала, видела сны. И тем самым творила мир. Маленький его кусочек. А когда просыпалась – ее сны подхватывал кто-то другой. Как и она подхватывала чьи-то. В чем-то это было похоже на сотовую сеть. Или на компьютерную, вроде интернета. Ведь когда один сервер выходит из строя или, например, рвется кабель – сеть все равно продолжает работать. Просто функции временно выбывшего берет на себя другой участок сети. Примерно то же, по Сониному мнению, происходило и у снотворителей. Но всем известно, что как бы ни была защищена от сбоев система, какой бы продуманной и продублированной она ни являлась – накладки и сбои все равно временами случаются. И у снотворителей, по словам Сони, тоже.

– Нежелательно, например, чтобы мы спали вместе… – пояснила она и, сразу же покраснев, замахала руками: – Не в том, конечно, смысле!.. Ну, вы понимаете… В том, я думаю, можно… А вот в самом прямом – нельзя. Даже рядом нельзя. Потому что нам будет сниться одно и то же. Точнее, про одно и то же, но разное. А это уже явный сбой.

Но и от подобного, по ее словам, существовала защита – второму снотворителю просто не удалось бы заснуть, если в недопустимой близости один уже спал. Но и здесь были исключения. Например, когда один из них должен был… умереть. Конечно, сами они этого не знали, но ведь кому-то из более верхнего уровня это уже в тот момент снилось. Значит, ему обязательно должно было присниться и то, как кто-то другой подхватывает оборванную связь. А чтобы это произошло плавно, без скачков и перекосов, которые многие и принимают за паранормальные явления, если они все-таки случаются, «дублер», которому предстояло перехватить сновидение, должен спать рядом с первым.

– Сегодня этим дублером должна была стать я… – закончила свой невероятный рассказ Соня.

– Что?! – не выдержал все-таки Нича. – А кто должен был умереть? Та, из соседней комнаты?..

Соня, похоже, не рассердилась за то, что ее перебили. Наоборот, Ниче показалось, что она заметно обрадовалась. Скорее всего потому, что увидела, как горячо отреагировал он на ее рассказ. Ведь это могло говорить о том, что он ей… поверил. А он ей и правда поверил. Пусть не окончательно еще, не на осознанном уровне, но в глубине души – или подсознания, или что там есть у приснившегося кому-то существа? – он понимал уже, что Соня говорит правду. Или то, что она принимает за правду… Ведь сама же она и призналась, что всей сути происходящего не знает тоже.

Как бы то ни было, Соня посмотрела на Ничу с улыбкой. С едва заметной – дрогнули лишь уголки губ да чуть больше синевы плеснулось из глаз, – но и этому Нича был рад. А Соня сказала:

– Конечно же, нет. Ведь она умерла уже после случившегося. Я даже не знаю, кому могла присниться ее смерть… – Девушка нахмурилась вдруг и дрогнувшим голосом закончила фразу: – И кому снится то, что происходит с нами сейчас…

– А тогда должен был умереть здоровенный такой мужик с большими залысинами! – догадался вдруг Нича. – Ведь вы оба с ним спали. Одновременно…

– Да, наверное, – пожала плечами Соня. – Я ведь говорю: мы не знаем друг друга. А тогда я просто должна была перехватить сон. Но первая накладка была вызвана тем, что умер тот человек в той же самой аварии, в которой оказалась и я. Я ведь не могла продолжать спать после столкновения! Впрочем, если бы я впала в кому… – Девушка задумалась, но ненадолго. – Однако же я в нее не впала!.. А вторая накладка состояла в том, что я все-таки успела на мгновение перехватить его сон, но вместо того, чтобы просто продолжать его смотреть, жить в нем, как и в обычной жизни, не дергаясь, не пытаясь совершить невозможное, я ужаснулась увиденному и захотела все изменить. Каким-то образом у меня это получилось. Начало получаться. Но то ли оттого, что я «незапланированно» проснулась и мой сон не успел сформироваться в окончательную реальность, то ли потому, что он был «сбойным» по сути, мы с вами и выпали из той реальности… Вы уж простите меня. Если можете.

– Ничо так! Да за что же тебя прощать?! – подскочил Нича. – Ты же хотела нас всех спасти! Да ты и спасла! Ведь «той» реальности теперь просто нет!..

– Почему? – вздернула брови Соня.

– А кто же там перехватил сон этого… лысого? Должна была ты, но ты не смогла. То есть и не могла даже в принципе! Кто же тогда? Был, что ли, еще дублер?

– Явного, наверное, не было, но я ведь говорю – надежность у этой «сети» очень высокая. Ведь ячейки ее постоянно меняются, я бы сказала – мигают. Кто-то просыпается до того, как засыпает тот, кто должен его «перекрыть», кто-то не успевает заснуть вовремя… Тогда «эстафету» подхватывает кто-то еще, даже скорее всего не один. Несколько снотворителей просто добавляют к своим снам по дополнительному кусочку – вот и заштопана «дырка»!

– Почему же нас не «заштопали»? – подал вдруг голос молчавший до сих пор Виктор. Спросил и с опаской покосился на Ничу. Но тот уже забыл про свои угрозы. До них ли, когда творится такое?.. Мало того, он даже поддержал парня:

– А правда, Сонь, почему?

– Может, и «заштопали».

– Ничо так!.. – вскинулся Нича. – А чего же тогда?.. – неопределенно повел он рукой.

– Нас, я думаю, в том, настоящем, мире «заштопали». А отсюда просто «вычистить» не успели…

– Ага, среди декораций мусору не место! – усмехнулся Нича.

– Да… – сказала Соня и зевнула. – Я вообще удивляюсь, что мы здесь… так долго. – Она снова зевнула.

– Слушай, Соня, – пристально посмотрел на девушку Нича. – Да ты же едва держишься! Иди-ка поспи.

– Да нет, что ты, все нормалек!.. – замахала руками Соня, но при этом действительно покачнулась и чуть не упала с табуретки. – Ой!.. Я и правда… того… Устала очень. Да еще коньяк этот…

Девушку, что называется, «развезло» прямо на глазах. Сказались, конечно же, и усталость, и стресс, и коньяк. Но, вероятно, более всего – тот груз вины, что она держала в себе, а теперь вот выложила все – и поддерживающий ее стержень надломился.

Соня уронила рыжую голову прямо на стол, неловко подвернув под нее локоть. Нича кинулся к девушке и поднял ее на руки. Витя тоже подскочил к ним и заметался вокруг, пытаясь схватить Сонины ноги.

– Я те дам! – цыкнул на него вполголоса Нича. – Иди лучше двери открой.

Парень бросился к кухонной двери и распахнул ее. Пару мгновений потоптался и побежал открывать следующую – в комнату. Нича последовал за Витей, бережно прижимая к себе Соню.

Уложив девушку на кровать, где до этого приходил в себя Виктор, Нича обернулся, ища глазами парня. И тут же услышал взволнованный Витин голос из соседней комнаты:

– Нича!.. Иди сюда…

– Ничо так, – буркнул Нича. – Он уже мною командует!.. – Но из комнаты, оглянувшись на спящую Соню, все-таки вышел.

– Чего орешь? – зашипел он на парня. – Дай поспать человеку!

Витя же, бледный до синевы, вытаращенными глазами показал ему куда-то за спину. Нича обернулся. У стены стоял знакомый диван. Пустой.

– Ничо так!.. – запустил он пятерню в растрепанные волосы. – «Чистка», что ли, началась?

И тут за окном послышался шум. В полнейшей, нереальной тишине он показался настолько неуместным, что оба парня синхронно вздрогнули.

– Ничо так… – вновь произнес Нича. – Похоже, я ошибся насчет чистки… Скорее, наша покойница не до конца упокоилась.

Витя в это время уже подскочил к окну и, встав на цыпочки, разглядывал что-то внизу.

– Екарный бабай! – заверещал вдруг он. – Да она нашу микрушку угнала!..