Глава 5

— А жизнь – это серьезно?

— О да, жизнь – это серьезно! Но не очень…

Льюис Кэррол

Зельевар не спал уже третьи сутки, и его организм уже устал требовать от хозяина хотя бы какое-то подобие сна. Все, благодаря чему еще держался Глеб, можно было описать тремя словами — упрямство и взбадривающие микстуры. Последние в лошадиных дозах.

Уже несколько раз за магистром пытался прийти Арвенариус и уговорить того поспать хотя бы пару часов, но где там.

Глеб плотно оккупировал библиотечную территорию, окопался в сотне свитков, книг, фолиантов, и все это ради одной цели — понять, что же произошло с Троей.

Ее лечащий врач еще при первом осмотре верно подметил — ни на одну более или менее известную болезнь симптомы не походили. Признаться, у Глеба была догадка, но он старательно выметал ее из мыслей. Ибо ничего хорошего она принести не могла. Если зельевар, не приведи Господи, прав... То Трое уже ничем не поможешь.

И поэтому Глеб искал, рыл носом, перелопачивал тонны литературы, исследований, научных трудов, все ради того, чтобы найти хоть крупицу информации, малейший намек, который прольет долгожданный свет...

Но все без толку!

Очередной свиток был отброшен к дальнему краю стола.

Может быть, он не там ищет? Может быть, поиски следует продолжить где-то еще?

Тряхнув головой, магистр вновь скинул с себя оковы упрямого сна. Десять минут назад он выпил очередной флакончик с микстурой, и она вот-вот подействует — подарит еще восемь часов бодрствования.

Надо сказать, вид у зельевара был не из лучших. Если бы сейчас его увидела Эля, ей бы стоило немалых трудов опознать в осунувшемся, резко похудевшем и обросшем щетиной человеке своего преподавателя.

От образа идеального Аполлона, коим зельевара окрестили курсантки-иномирянки, осталась лишь память... Теперь магистр напоминал в равной степени как сумасшедшего ученого, так и обычного, среднестатистического московского бомжа. Разве что серебристый плащ немного разрушал образ последнего.

Но Мурзу, прокравшемуся в библиотеку, было плевать, как выглядит магистр. Рыжий кот смог бы опознать любимого Обладателя Всея Белладонны Академии в любом состоянии.

Едва животное увидело сидящего в дальнем углу читательского зала сгорбившегося преподавателя, то немедленно припустило к нему со всех лап.

Еще бы! Сегодня на Мурза была возложена важнейшая миссия — он нес любовное послание!

О чем именно писала Эля, рыжей бестии известно не было, но судя по глазам хозяйки, там, в записке, что-то очень важное, чувственное, волнительное... Наверняка, не хуже тех стихов, которые Мурз решил посвятить своей любимой Бусинке:

Ты белое чудо в ночной тишине,

Ты страсти огонь поселила во мне!

О милая, нежная, чуткая Киса!

Тебя я спасу, уведу за кулисы!

Сбежим мы со сцены твоей золотой,

Туда где наступит уютный покой!

И наша с тобою кошачья семья

Тогда заживет: котята, ты, я!

Эти стихи Мурз собирался прочесть Крокониальде при их следующей встрече. Кошак надеялся и верил, что когда-нибудь она обязательно произойдет, надо лишь немного подождать.

А пока он спешил к Глебу.

Привязанное к лапке послание неприятно натирало место, которое человек назвал бы коленом, но Мурз мужественно терпел тяготы и лишения. Ради Великой Любви можно и не такое пережить!

— Мяу! — протяжно издал он, едва добежав до зельевара, и тут же принялся ластиться о ноги преподавателя.

За три прошедших дня запах химикатов и прочих ядов успел выветриться из одежды Глеба. Коту это не нравилось — он считал такие ароматы божественными, однако даже их отсутствие не могло испортить рыжей морде настроения — видеть магистра он был по-настоящему рад. Соскучился.

Поэт не сразу отреагировал на внезапное появление под ногами пушистого пройдохи, организм все же устал и даже простейшие реакции теперь притупились. Вначале Глеб дернулся от неожиданности мурчащего прикосновения, а затем, опомнившись, взглянул на крутящегося под ногами рыжика и приветливо улыбнулся.

— Здравствуй, друг! — Мужчина аккуратно потрепал кота по голове. — Какими судьбами? Я надеюсь, местный библиотекарь тебя не видел? Боюсь, он не обрадуется присутствию кота в этом царстве пыли и бумаги...

Будь Мурз человеком, он бы обязательно самодовольно хмыкнул. Чтобы какой-то там библиотекарь указывал самому грозному коту Академии, где ему ходить? Пф-ф-ф! Да никогда!

В знак твердости своих намерений и убеждений Мурз гордо выгнул спину, задрал хвост трубой и в довершение пригрозил пустоте передней лапой с вытянутыми в боевое положение когтями...

«Берегитесь, библиотекари! Если книги не помечу, то, как минимум, морду расцарапаю!» — говорил всем видом Мурз.

Глеб, видя такую пафосную стойку, лишь снисходительно улыбнулся.

— Что, тоже пришел уговорить меня немного поспать?

Отрицательно мотать головой рыжий не умел, хотя даже его кошачьего ума хватало, чтобы понять — магистру срочно требуется сон. И не просто сон, а правильный. Часов двадцать на теплом подоконнике, свернувшись мягким клубком и укрывшись хвостом. Где именно Глеб возьмет хвост, Мурза сейчас не волновало, а вот немедленно отдать зельевару послание — требовала честь.

Поэтому, долго не церемонясь, оттолкнувшись задними лапами, кошак ловко запрыгнул прямо на Глебовские колени. Там, совершив нехитрый маневр с круговым вытаптыванием для себя места под лежанку и, наконец, умостившись, кот вытянул прямо в лицо магистра заднюю лапу. Именно к ней была привязана записка от Эли.

На этот раз мужчина долго тупить не стал, сразу понял, что к чему, и принялся отвязывать от Мурза письмо.

— Знаешь, друг, — бормотал преподаватель, распутывая тонкие узлы, — почтовых голубей видел, магические конверты видел, даже ящик-телепортатор для корреспонденции был, а вот посыльных котов до тебя еще ни разу! Можешь гордиться!

Кот в очередной раз фыркнул и принялся надменно вылизывать лапу. Вот еще, нашли чем гордиться... Это по мнению людишек быть посыльным почетная работа, а он гордый кот — охотник, гроза горных крыс, воин, в конце-то концов! И уж точно не почтальон! Максимум, скорый гонец, рыжий купидон, несущий на лапах любви благие вести от возлюбленной!

Но вот судя по лицу Глеба, который развернул записку и прочел вожделенные строки, благими вестями там и не пахло. Лицо поэта стало мрачным и грустным.

— Мурз, а Мурз! Скажи, я полный козел?

Рыжий поставленного вопроса не понял, потому что в его кошачьем сознании случился когнитивный диссонанс.

Вот перед ним сидит человек — большой, черношерстный, наверное, даже породистый, правда, потрепанный. Но ничего! И не таких отхаживали при правильном уходе. И спрашивает человек, а не козел ли он часом? Однозначно, нет!

— Стопроцентно — козел! Три дня прошло, а я ведь ей даже слова не сказал!

Глеб дураком не был и не зря писал дипломную работу по человеческим страстям... Прекрасно осознавал ход девичьих мыслей в сложившейся ситуации.

Поматросил и бросил! Еще и обещания какие-то пел на пьяную голову!

А ведь он действительно забыл! За всеми этими событиями, за горячкой поиска ответов!

Три дня слились для магистра в одно сплошное мгновение, когда он не замечал никого и ничего вокруг, а лишь упрямо искал... А ведь иначе тоже поступить не мог!

Грош цена была бы их дружбе с физкультурницей, если бы он ничего не сделал ради помощи Трое. Хотя ведь мог забить и оставить это на плечах врачей!

Терция и Арвенариус тоже искали, тоже приходили в библиотеку, изучали книги, но едва время их стандартного рабочего дня подходило к концу — испарялись в неизвестном направлении.

Магистр их не осуждал. У Академии сейчас сложные времена.

Ректор Милонский в больничном крыле — оправляется от инфаркта. Эридан, на плечи которого свалилась вся Академия, поддерживает статус-кво и еще умудряется вести расследование случившегося. Остальные ищут ответы, как помочь пострадавшей коллеге. Но пока, увы, безрезультатно.

Магистр еще раз скользнул взглядом по единственной строчке записки.

В ближайшее время надо обязательно встретиться с Элей и объясниться. Она должна его понять. Сейчас же все, что он может, это написать ответное послание и отправить ответ вместе с котом.

Вытащив из воздуха карандаш и лист бумаги, магистр принялся торопливо строчить. Письмена быстро покрывали белоснежную бумагу десятками слов, вот только при перечитывании магистру все они не понравились. Скомкав лист и превратив его заклинанием в пепел, Глеб предпринял вторую попытку, но и она не увенчалась успехом. Так же как третья и четвертая.

— Видимо, я вселенски устал, — констатировал мужчина и так очевидный факт.

— Мя-я-яв! — поддакнул кот.

— Ты прав, мой друг! Мне необходимо поспать... Но вначале я допишу!

Пятый лист бумаги возник перед зельеваром. На этот раз Глеб не стал тратиться на сотни красивых фраз, написав лишь шесть слов: «Прости меня. Я все объясню позже».

Эля — девушка умная, сумеет понять.

Уже когда преподаватель приматывал записку к лапке Мурза, его посетила неожиданная мысль.

— Мой друг, — обратился он к коту. — Ты ведь сможешь аккуратно отнести ей маленький подарок?

Весь вид Мурза говорил, что такими вопросами Глеб его обижает, и если он раньше сумел отволочь целую бутыль белладонны Горгулию, не разбив, то какой-то там презент вообще без проблем. Тем более что магистр всегда обращался к коту не иначе как «мой друг», а такие слова Мурзу льстили. И ради зельевара он тонну подарков Эльке притащит.

— Я на тебя надеюсь!

Глеб закрыл глаза и произнес длинную, замысловатую формулу заклинания.

Обычно для призыва цветов магистр использовал более простое колдовство, но сейчас ему хотелось для Эли чего-то особенного.

На столе возник длинный стебель незнакомого растения. Магистр с опаской поднял цветок и внимательно пригляделся к нему. Таких растений он раньше никогда не встречал, еще не хватало, чтобы ядовитым оказалось.

Но чем бы оно ни было, цветок прекрасен.

Тонкий стебель растения практически по всей длине, словно нежные колокольчики, украшали бело-розовые цветы. Каждый разного размера, начиная с крупного мясистого цветка ближе к середине стебелька и заканчивая маленьким, нежным соцветием рядом с верхушкой. Два длинных, похожие на острые мечи древних воинов, листа обвивали растение, начиная с того места, где раньше предположительно был корень.

Ароматом цветок не обладал.

Еще раз с опаской осмотрев подарок и придя к выводу, что он безопасен, Глеб аккуратно наложил заклинание сохранности.

В Мурза магистр, конечно, верил, но лучше перестраховаться. Все же почтовые коты в Двадцати королевствах пока еще редкость.

Рыжий на цветок смотрел без опаски, видел он в нем что-то знакомое, только вспомнить пока не мог, что именно. А когда Глеб протянул растение кошаку, Мурз аккуратно перехватил зубами ценнейший подарок для хозяйки за середину стебля и с чувством великой ответственности, балансируя хвостом для равновесия, унесся на лапах Вечной Любви исполнять Великие Дела.