Глава 2

В аэропорту они разбежались. Рейли направился на встречу со своим менеджером: пожилой, но очень приятный в общении омега Симон Лунн помогал Рейли продавать его работы и прекрасно зарабатывал для знаменитого модельера. Дин проводил любимого тёплым взглядом, забрал чемоданы и поехал домой. Родители Рейли направились навестить старшего сына, пообщаться с внуками и там дождаться, когда второй муж Хуго – Эрки привезёт детей Рейли и заберёт стариков домой.

Последние годы Дин и Рейли жили в большой квартире в районе Грюнерлока, почти в самом центре города. Квартиру Дин стал снимать после вступления в должность старшего редактора НоргеТаймс. Ему хотелось быть хозяином жилища, хотелось быть в нём главным и хоть иногда чувствовать себя альфой. Рейли не возражал и поддерживал эту иллюзию.

Дома Дину было комфортно. Он, конечно, любил путешествовать рядом с любимым, но, попадая в привычную обстановку, ему было легче дышать. Тут всегда всё на своих местах, не мешались случайные гости и шумные соседи, дети росли спокойными и послушными, рабочий офис находился всего в паре кварталов, а в случае необходимости можно было поработать в своей комнате.

А ещё дома чётко ощущались создаваемые Рейли уют и терпкое чувство счастья: такое неуловимо близкое и приятное, словно стоит голову повернуть и увидеть, что никогда прежде Дин не был так счастлив, и вместе с тем такое опасное, потому что он знал, что, потеряв всё это, уже не сможет быть счастливым. Хоть он и пытался не думать об этом, уверял себя, что нужно жить сегодняшним днём, волей неволей неприятные мысли забирались в голову и мешали спокойно дышать – всё меняется, и их безупречный союз тоже когда-нибудь распадётся. Ведь нет ничего вечного. И тогда Дин потеряет своих детей, своего единственного и неповторимого омегу.

Квартира встретила тишиной. Расставленные тапочки у порога, аккуратно выставленные в ряд кружки с именами и фотографии в разноцветных рамках – у Рейли всегда всё было на своих местах. На разрисованных горшочках с цветами приклеены стикеры – «полей меня» и смешная рожица. Рейли знал, что Дин вернётся домой первым, и оставил ему напоминание. Скинув ботинки, Дин забрался в тёплые тапки, набрал воду и прошёлся по квартире, проверяя, что всё в порядке, и выполняя просьбу любимого.

Пустота немного смущала – детей дед Эрки привезёт ближе к вечеру, а увидеть своих мальчишек очень хотелось. Пока же можно было насладиться непродолжительным одиночеством и выдохнуть после бурного и слишком шумного отпуска. С Рейли по-другому и не получалось, и Дин уже привык, что и в его жизни всегда много новых людей, беглых знакомств и чужих лиц.

Разложив чемоданы, Дин присел перед ТВ и прикрыл на минуту глаза...

Его разбудили привычный шум и гам, суета и крики в квартире заставили поворчать, а потом подняться и со счастливой улыбкой обнять двух одинаковых маленьких альф с аккуратными курносыми носиками, как у папы, и серо-зелёными глазами, как у Дина.

— Асле! Ветле! — Дин подхватил детей на руки и крепко сжал. — Всего пять дней вас не видел, а вы выросли, наверное, на метр!

— Что ты нам привёз? — закричали мальчишки.

— По леденцу! — рассмеялся Дин, и дети расстроенно загудели. — Нечего баловать, и так дедушка вам, небось, всё позволял.

— Ничего подобного, — донеслось басовито с кухни. В зал вышел Эрки, сводный папа Рейли, и пожал Дину руку, — как слетали?

Дежурный вопрос и такой же ответ. Дин был уверен, что бывшему военному совершенно не интересно, как два молодых мужчины провели время в Париже. Но как дань вежливости разговор медленно перетёк за стол к налитому в бокалы вину. С Эрки было легко говорить, Дину казалось, что они друг друга прекрасно понимают, и этому совершенно не похожему на всех остальных омег мужчине можно открыться, сказать о наболевшем и получить равнодушный ответ. Но и упрёков от Эрки он ни разу не слышал.

Уже к ночи вернулся уставший, но счастливый Рейли. К тому моменту Эрки уже давно ушёл, Дин набросал статью о путешествии и отправил её в печать, а дети были готовы ко сну. Загулявший папа обрадованно потискал детишек и, усадив их к себе на колени, устроился перед телевизором. Дин сел рядом. Под тёплый бок, под неудобные толчки локтями и пятками. Поближе к своему шумному, неспокойному счастью.

Утром Рейли собрал детей в сад, приготовил мужу завтрак и сбежал в студию. Дин на работу не спешил – газета выйдет в печать и без него, а все накопившиеся проблемы всё равно он будет решать лишь после обеда. Но в десять позвонил секретарь Юхон Пятс и сообщил, что Дина ждёт отец – Мортен Осен. Тревога отдалась неприятным гулом в груди, без причин Мортен в издательстве не появлялся. Наспех собравшись, Дин приехал на работу, надеясь, что проблема надумана, и всё закончится малой кровью.

— Какой-то ты помятый, — вместо приветствия выдал отец, не оценив модные рваные джинсы и незаправленную рубашку цвета хаки.

— Тебе кофе, чаю? — Дин кивнул Юхану, чтобы тот был готов развлечь истинного хозяина НоргеТаймс по первому зову.

— Кофе, и лучше с коньяком, — Мортен презрительно посмотрел на слишком молодого и слишком раскрашенного секретаря, — хочешь, я пришлю тебе хорошего бету? У меня есть знакомый, который знает своё дело и работал референтом во многих преуспевающих компаниях?

— Не надо, пап, — Дин подтолкнул мужчину в кабинет, жестом показывая Юхану, чтобы тот не расстраивался. — Давай рассказывай, что за проблемы.

Мортен тяжело вздохнул. Сел за кресло Дина, всем видом показывая, что он тут начальник и достал из чемодана тяжёлую папку с бумагами. У Дина по спине пробежал холодок – он эту папку знал – все документы по НоргеТаймс, все акции и облигации Мортен по старинке хранил в печатном экземпляре.

— Ты ведь знаешь, что только часть издательства принадлежит нашей семье? — начал он, неловко перекладывая бумаги из одной пачки в другую. — Я в молодости со своими однокурсниками, весьма успешными людьми, с которыми закончил Кембридж, основал в Осло несколько предприятий, которые до конца наших дней должны были обеспечивать нашу жизнь. — Не дождавшись от сына ответа, он продолжил: — Проблема в том, что лишними средствами я не располагал, но один из моих товарищей происходил из очень богатой семьи. Граф Херман Ведель-Ярдсберг, бета, являлся владельцем целого состояния, так как в его семье не было других наследников. Он предложил мне и моему другу финансовую помощь, и мы не отказали. На тот момент Херман был и моим другом, но спустя десятилетия наши дорожки разошлись, и хотя у меня сохранились к нему тёплые чувства, он давно чужой мне человек. Вот только он обо мне и моем товарище Оле Юргене Тённессене не забыл, — Мортен сделал паузу, вздохнул и постучал пальцем по ничего не значащей бумажке. — Херман вчера вечером попал в больницу с инфарктом, врачи говорят, что он не справится. И юристы подняли его завещание, так как наследство у него приличное. В общем, как ты догадываешься, основной пакет НоргеТаймс принадлежит ему, и если он не оставит все акции мне, то газеты ты лишишься.

Дин изумлённо открыл рот, не веря, что это возможно. Все пять лет, проведённые в издательстве, он был уверен, что часть акций, не принадлежащая Мотену, равномерно распределена между акционерами, и подобной ситуации произойти не может. В крайнем случае, Дин мог бы докупить ценных бумаг, чтобы его пакет был главным. Но он и представить не мог, что некий граф сможет оттяпать у Дина дело всей его жизни.

— Кому перейдут акции после его смерти? Государству? Ведь у него нет других наследников. — Дин стал быстро перебирать варианты, — Скорее всего, бумаги пойдут с аукциона, будем надеяться, что продавать их будут по частям. Тогда можно будет попробовать выкупить один из пакетов. У меня есть некоторые сбережения, и, получив пятьдесят один процент, мы можем больше не переживать.

— Не хочу тебя расстраивать, но всё не так просто, — Мортен энтузиазма сына не разделял.

— И что ещё можно сделать? — теряя самообладание, спросил Дин.

— Ждать решения нотариусов. Но само завещание тебе не понравится, — он, опустив взгляд, продолжил: — Двадцать лет назад мы ещё тесно общались, и ты был очень милым мальчиком-омегой. А у Оле был сын-альфа. Херман то ли в шутку, то ли с издёвкой предложил вас обручить. Сделал весёлую и пышную церемонию, подарил вам по крошечному кольцу с бриллиантом, и все были довольны. Только позже он составил завещание, что акции от предприятий, на которые он дал нам деньги, перейдут в вашу собственность, после того как общий ребёнок достигнет трёх лет.

— Какие акции? Какой ребёнок? — ошарашено и непонимающе спросил Дин.

Мортен устало вздохнул, видимо, не желая повторять всё сначала.

— Те, что я храню у себя, не принадлежат нам, Дин. Все мои активы официально были куплены на выделенные средства. НоргеТаймс целиком и полностью является собственностью Хермана. Если ты не исполнишь требований завещания, то всё моё имущество, а также газета пойдут в счёт суммы, которую я взял у Хермана в долг. А про сына, это он имел в виду – твой и Оле. Твоему маленькому жениху уже, наверное, тридцать. Я не общался с семьёй Юргена, только с ним самим. Наши омеги не слишком ладили, — добавил он, рассчитывая на понимание сына, но тот был слишком сильно ошарашен новостью. Ужас от всего происходящего плохо укладывался в его голове. В одно мгновение он из обеспеченного владельца издательства превратился в пустое место.

— И что делать? — после короткого раздумья повторил Дин.

— Если Херман изменил завещание, то остаётся лишь ждать его смерти. Если же нет, то ты сам решай – готовиться ли тебе к браку со своим наречённым или отказаться от газеты.

— Я замужем, какой брак?

Мортен недовольно закатил глаза и, видимо, собирался прочитать длинную лекцию о том, что он думает о Рейли, но Дин резко поднялся, хлопнул ладонью по открытой папке, закрывая её, и быстро произнёс:

— Поговорим, когда всё будет точно известно. Сейчас я не хочу загадывать и что-то предпринимать.

— Хорошо, — согласился отец, — но сын Оле хорошо образован, приличный альфа, с ним у тебя наверняка выйдет замечательная семья.

~