Глава 4

Пара суток покоя и тишины, пусть даже и в пахнущей застарелой пылью камере, — вот всё, что ему нужно. Чтобы успокоиться, договориться со своим монстром и хотя бы немного привести свое сознание к ясности. Но обитатели этого места — маги-менталисты, мать их так, — не желали этого понять. И раз за разом прозрачная дверь открывалась, в его камеру кто-то заходил, голова снова начинала болеть от оглушающего шума. Чужая злость чувствовалась отчетливо, плыла перед глазами, въедалась в мозг настойчивыми «убить и разорвать», отчего собственная сила шла в атаку охотно, прогрызая себе путь через магию новых наручников. С ними монстру — им обоим — пришлось повозиться дольше, чем с первыми, но в конце концов и они стали бесполезными.

В моменты минутного просветления Себастьяну хотелось поинтересоваться, зачем в тюремщики берут идиотов. И не проще ли повесить спятившего психопата, а не заниматься всякой ерундой, пытаясь влезть в его мозги. Сила, за такие самоубийственные настроения разозлившаяся уже на него, в итоге разлилась по камере. Сдерживать ее Себастьян не стал. Даже усмехнулся, когда последний из визитеров развернулся сразу на пороге.

Когда дверь открылась снова, он сразу ощутил: что-то не так. Неясная фигура, расплывающаяся в повисшем мареве, почему-то быстро передумала его убивать и остановилась в нескольких шагах от криво сколоченной койки. Это было… странно. Как и внезапная тишина, сопровождаемая образами леса, странных существ с крохотными крылышками, сладостей на подоконнике…

Себастьяну вдруг сильно захотелось посмотреть собственными глазами на это неправильное существо. Он дернул разбушевавшуюся силу.

«Нам ничто не угрожает, — проговорил он твердо. Но всё же добавил: — Пока».

Монстр недоверчиво склонил голову набок. И, то ли рассмотрев, то ли впрямь поняв, что сейчас никакой угрозы нет, вдруг согласился. Неохотно — чудище в его голове наглело быстро, да и привыкло за эти дни к безраздельной власти. Но посетитель понравился ему, это чувствовалось по вмиг изменившемуся настроению.

«Она хорошенькая. Хочешь посмотреть?»

«Хочу».

Внешность неведомого существа интересовала Себастьяна меньше всего. Просто хотелось посмотреть на того, кто не злится на него за один факт существования. Прежде чем…

«В отличие от тебя, я себя контролирую».

«О да».

Он неловко поднялся с кровати, с трудом заставив себя не взвыть от боли в ноге, и шагнул к странной посетительнице.

Площадная ругань, раздавшаяся в ответ на попытки вновь открыть дверь, заставила усмехнуться. В далекой прошлой жизни так ругался старый дед Кристоф, бывший моряк и заядлый рыбак, иной лексики попросту не знавший. Ребёнком Себастьян любил старика — у того всегда находилось несколько конфеток, которыми он потом делился с совсем ещё мелкой Сэрой.

Кожа под ладонью оказалась теплой и очень приятной на ощупь, как и ткань рубашки. Не то что его щетина и посеревшая от времени льняная хламида. Незнакомка предсказуемо испугалась, и Себастьян поспешил отдернуть руку — он не хотел, чтобы на него снова злились, ненавидели и считали монстром. Ощущать чужое спокойствие куда лучше, чем поднадоевшую ярость.

А потом на плечо легли чужие пальцы, рядом с ухом раздался тихий голос, предлагающий помощь. По всему телу прокатилась волна чужой силы, непривычно ласковой и согревающей, от которой перестала болеть разодранная нога. Монстр успокоился, только хмыкнул напоследок, прекращая давить на разум и позволяя Себастьяну смотреть на посетителя.

Перед ним стояла девушка. Должно быть, его ровесница или даже младше. Одета во всё черное, высокая, худенькая и непривычно смуглая. Улыбается премило; и действительно хорошенькая, ну просто до безобразия. Пусть лицо и кажется немного странным. Острые, утонченно-резкие черты делали девушку слишком чуждой глазу. Пусть и красива, но как-то… не по-людски. Словно перед тобой не живой человек, а изящная статуэтка, отлитая из бронзы.

«Меня законопатили в какую-то тюрягу и явно не планируют отсюда выпускать, а я стою как олух и пялюсь на смазливую девчонку. Нормально вообще?..»

Будь у монстра собственное тело — ну, или более устойчивый контроль над телом Себастьяна, — он бы наверняка закатил глаза.

«Да ты и есть олух, причём слепошарый. Погляди на неё еще раз и ответь себе сам!»

Себастьян послушно поглядел. И приметил следы крови на красивом бронзовом лице — что ему совершенно не понравилось.

Это что, он с ней сделал?

«Ну и зачем?»

«Потому что я чудовище, живущее в твоей голове?»

Ну да, как он мог забыть?

Себастьян разозлился. На себя и собственную силу, бешенную и бесконтрольную, готовую вредить даже тем, кто этого не заслуживает. Ему на самом деле хотелось чуть подольше ощутить тепло чужого тела — просто вспомнить, каково это, — но он оттолкнул незнакомку от себя.

Нормальным людям лучше держаться от него подальше.

Она нормальной не была. Иначе не смотрела бы так обиженно, что Себастьяну стало стыдно.

— Не хочу больше никого убивать, — вылетело прежде, чем он успел сообразить. — Ты хорошая. Кажется.

— Не будь в этом так уверен, — девушка коротко оглянулась и скорчила кислую физиономию. Она в самом буквальном смысле извлекла из воздуха платок, сияющий белизной на фоне смуглых пальчиков, и с едва заметной брезгливостью утерла кровь с лица, прежде чем снова взглянуть на Себастьяна. — Как себя чувствуешь? Ничего не болит?

— Нет, — покачал головой Себастьян и прислушался к ощущениям. Нога больше не ныла и выглядела здоровой, насколько можно было понять, глядя через разорванную штанину. Слегка болела голова, с чем вполне можно было смириться, да тянуло закованные руки. — Спасибо. Можешь идти.

— Пожалуйста; я никуда не тороплюсь, — протянула целительница елейно-доброжелательным тоном. — Теперь давай-ка снимем это, всё равно толку никакого… — Его освободили от тяжелых наручников; стало заметно легче, будто эта пакость весила полдюжины стоунов. — Вот так. Сейчас, если ты не возражаешь, я позову лорда Фалько. Он хочет тебе помочь, а не навредить, поэтому, пожалуйста, не пытайся поджарить его мозги. Договорились?

Себастьян покачал головой. Он припоминал — с ним уже разговаривал какой-то мужик, очень сильный и без бардака в мозгах. И вроде бы даже пытался помочь. Не вышло — монстру незнакомец не пришелся по душе. В отличие от этой девочки, но в подобном Себастьян не собирался признаваться даже себе. Ему много кто нравился раньше, и ничем хорошим для них это не кончилось.

— Не договорились, — всё же возразил он, машинально растирая запястья. — Не люблю лордов.

«Для кругом невменяемого ты что-то обнаглел со сказочной быстротой», — донеслась, будто издалека, саркастичная мысль. Чужая, не принадлежащая ни монстру, ни ему самому. Это целительница. И она явно догадывалась, что её услышали, однако и бровью не повела.

— Я пыталась дать тебе хоть какую-то иллюзию добровольности, но нет так нет, — она неспешно повернулась к двери, ничуть не боясь встать спиной к «кругом невменяемому». — Уилл, заходи уже! Давай тут разберемся, пока я его в чувство привела!

В камеру вошел уже знакомый светловолосый мужчина — по-видимому, то и есть обещанный лорд. Как и положено лорду, нарядно разодетый и с высокомерной физиономией, которая всё ещё казалась смутно знакомой.

— Так-так, — протянул этот Фалько, насмешливо щуря глаза — очень темные, чуть раскосые, совсем как у самого Себастьяна, — вижу, нашему подменышу удалось немного разогнать дурь у тебя в башке. Как самочувствие?

— Жив, — коротко ответил Себастьян, внимательно вглядываясь в лицо напротив.

И снова не услышал ничего. Словно в его голове глухая стена, без единой щели — ни мыслей, ни эмоций, только ощущение силы и каменное спокойствие. Не такое, как у безымянной целительницы — от неё оно исходило волнами, было приятным и теплым. Собственная сила дернулась было, озадаченная и жаждущая проверить, в чём дело, но Себастьян успел удержать её.

«За лорда нас точно повесят», — напомнил он своей «дури в башке».

Удивительно, но монстр предпочел промолчать.

— Что вам нужно от меня?

— Много чего, — ухмыльнулся Фалько. — Главная моя хотелка — крышу тебе подлатать. И в твоих же интересах этому посодействовать. Если хочешь жить, конечно же.

Себастьян хотел. Наверное. Пару раз («Пару десятков раз», — ехидно поправил внутренний голос) он задумывался о самоубийстве. Слабовольно, зато действенно, если и впрямь не хочешь вредить невинным людям. Но монстр был против, и после таких идей Себастьян по несколько дней валялся в отключке, не помня себя.

— Я не знаю как, — неохотно протянул он, еще раз покосившись на целительницу. Та сверкала своими не по-людски зелёными глазищами и мягко улыбалась уголками рта, словно подбадривая. — В смысле… как содействовать. Не знаю.

— Ты не умеешь, и в том не твоя вина, — проникновенным тоном заверил лорд. Однако лицо его на пару мгновений сделалось жестким и почти свирепым. — Виноватого я непременно найду, и если ты можешь сказать, то говори: кто и зачем столько времени прятал тебя от нас?.. Кстати, Мэйр, лет-то ему сколько?

— Двадцать пять или чуть больше, — отозвалась Мэйр.

— Двадцать восемь, — поправил Себастьян и отступил назад, к койке — он устал и хотел есть, и плевать, что в дезабилье с лордами не разговаривают. Моментально возникшие мысли о зажаренном на костре кролике с трудом удалось запрятать поглубже. Дай боги, если пресная баланда перепадет. — Вы позволите? — Фалько кивнул и взмахом руки подвинул к себе стул, притулившийся возле спинки кровати. Целительница, скрестив на груди тонкие руки, застыла у него за спиной эдаким строгим изваянием. — Меня зовут Себастьян Траун, родился в Сером Доле. Дыра дырой, вряд ли вы слышали.

— Серый Дол, Серый Дол… — Фалько нахмурился в задумчивости. — Серый Дол! Как же, помню… Треть городка сгорела, остальные жители перерезали друг друга к такой-то матери. Выжившие через одного спились да свихнулись. Кто остался в уме, те наотрез отказались там жить. Впрочем, там первые лет пять никто не хотел селиться, после такой-то мясорубки… Так это ты угробил целый занюханный городишко, юное дарование?

Очень хотелось съязвить, мол, кощунственно Серый Дол называть городом. Пафосный лорд по-прежнему ощущался глухой каменной стенкой, однако в его глазах было нечто, нагоняющее робость. Лорд определенно прикидывал, стоит ли убить Себастьяна, и если да, то как это лучше сделать.

— Уилл, он не виноват, — тихо, но твердо проговорила Мэйр — кажется, тоже уловившая направление мыслей Фалько. Тот раздраженно повел широкими плечами.

— Я это знаю и ты это знаешь, но ситуация легче не становится. Серый, м-мать его, Дол… У нас такой фееричной ходячей катастрофы со времен Блэр не случалось! Боги и богини, надеюсь, светленькие об этом не прознают. Изойдутся ведь на говно! — он покачал головой и со вздохом откинулся на стуле. Черные глаза недобрым взглядом впились в лицо Себастьяна. — Разгребать это всё, конечно же, мне прекрасному, ну и лорду нашему канцлеру, чтоб ему упиться добрым синтарийским. Слушай, парень, врать тут бесполезно: даже не будь я менталистом, вся эта херь шита белыми нитками. Потому давай-ка выкладывай, кто тебя от нас прятал и зачем.

— И с чего бы мне врать? — натужно усмехнулся Себастьян. Внутри неприятно кольнула магия.

Ни она, ни он сам не любили вспоминать ту историю, хотя скрывать и впрямь было нечего. Убивать тех людей он не хотел — они были ни в чём не виноваты, — не испытывая, впрочем, жалости ни к одному из них. Разве что кроме Сэры, так невовремя вернувшейся домой. Сестра была единственным человеком, ради которого Себастьян хотел бы снова вернуться в тот день и всё исправить. Сила, словно заслышав его мысли, выплеснулась было наружу, но ему удалось её удержать. Иногда это получалось.

«Не надо, пожалуйста».

Монстр фыркнул, но утихомирился.

— Себастьян? — обеспокоенно окликнула Мэйр.

— Всё в порядке. Это всё ещё я, — Себастьян приподнялся на койке, поправил подушку под спиной, устраиваясь удобнее. — Я не знаю, почему меня прятали именно от вас. И кто такие «вы» — не знаю тоже.

— Лорд Вилмар имел в виду магов и Эрмегарскую Академию, обучение в которой строго обязательно для каждого гражданина Империи, обладающего магическими способностями. Когда твои способности пробудились, магистр, ответственный за твой населенный пункт, должен был отследить тебя по специальному артефакту, сообщить в Академию и затем доставить тебя в столицу.

— А мы знать о тебе не знали, — вступил в беседу лорд Вилмар. — Так что давай-ка свою сказочку, парень, мне страсть как охота послушать.

Себастьян нахмурился, почти физически ощутив, как в голове щелкнуло — недостающий кусочек мозаики, столько лет мучивший его, встал на место.

— Так себе сказочка. Тем магистром был мой дражайший опекун, Родерик Траун.

Лицо целительницы вытянулось, а лорд нахмурился ещё сильнее, отчего его брови почти превратились в одну сплошную полосу. Даже забавно, если опустить причину, разумеется.

— Твой отец, будучи магистром, наверняка знающим о твоей силе, сознательно прятал тебя? Темного менталиста?! — медленно протянул Фалько, меняясь в лице и стремительно краснея. Очевидно, от злости — даже несмотря на хваленый непробиваемый блок, Себастьян почувствовал его эмоции.

Монстру не понравилось — он вскинулся, едва ли не зашипел. По его мнению, всякий, кто называл Родерика отцом, был достоин смерти.

— Отец? — он скривился и, не сдержавшись, сплюнул на пол. Невежливо так делать в присутствии лорда… и красивой девушки. Но пусть скажут спасибо, что вообще ещё живы. — Родерик — мой отчим. Мама вышла за него уже беременная. А он воспитывал. Учил отгораживаться от чужих эмоций и голосов в голове. Управлять магией, — Себастьян чуть отпустил монстра, позволяя ему выпустить немного силы. Что-то удивительно послушный он сегодня. — Он собирался меня кому-то продать. Даже взял задаток. Но об этом узнал я, слетел с катушек и отправил на тот свет его, свою сестру и половину деревни.

Воспоминания встали перед глазами так четко, как если бы события десятилетней давности случились вчера. Впечатлился не только он — по нервам ударила чужая злость. Рано он обрадовался — монстр рванул вперед, пытаясь защитить своего бестолкового хозяина, оградить от боли, ужаса и ненависти. Понять, что ярость обращена не к нему, удалось не сразу — пришлось призвать все крохи рассудительности и здравого смысла.

— Себастьян, — чужая рука, теплая и удивительно легкая, легла на затылок. Магия окутала его, возвращая миру давно уже непривычную четкость. — Себастьян, — уже более твердо повторила Мэйр, привлекая внимание. Себастьян поднял голову и встретился с ней взглядом. Глаза целительницы, раскосые и зеленущие, как у лесной кошки, жутковато сияли в тускло освещенной комнате. Глядя в эти глаза, охотно верилось, что перед тобой подменыш, дитя лесных эльфов. И то сказать — если есть магия, то почему бы эльфам не быть тоже?..

— Я в порядке, — наконец, пробормотал он. Мэйр медленно качнула головой.

— Ты не в порядке, — её рука сползла чуть ниже, невесомо поглаживая; ощущение спокойствия усилилось. — Себастьян, пойми, я не буду сидеть при тебе всю оставшуюся жизнь. Не поддавайся силе, пробуй справляться с ней сам.

Как будто он не пытался.

— Он сильнее меня.

— Это не так. Ты тут главный, запомни это накрепко — и всё получится, — Мэйр ободряюще улыбнулась, демонстрируя какие-то ну совсем не эльфийские клыки. — Остальному я тебя научу… Мы научим.

С этими словами она повернулась к лорду Фалько и совсем другим, ничуть не ласковым тоном поинтересовалась:

— Ваше благородие, вы не могли бы угомониться? Ваше праведное бешенство плохо влияет на пациента.

— Какой-то мерзавец изуродовал своего ребенка! Хотел продать его, как фунт мяса или надоевшую безделушку! — взъярился лорд Фалько, от избытка чувств вскочив на ноги и едва не опрокинув стул. — Нет, мать твою неблагую, я не мог бы угомониться!

— А придется, Уилл. Иначе я угомоню тебя сама.

Фалько, казалось, был не прочь устроить драку и проверить, кто тут кого угомонит. Однако, помедлив, он кивнул и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.

— А как же твой родной отец? — Себастьян не сразу понял, что обращаются к нему, но глядел разгневанный лорд как раз таки на него. — Неужели ни разу не объявился и ничем не помог? Я уверен, что он был магом, а маги так не поступают.

Себастьян послушно кивнул.

— Объявлялся. Когда я был маленьким. Приходил к нам в дом, распивал чаи с Родериком и мамой. Особо приятного впечатления не производил — высокомерен побольше вашего. Но меня и маму, кажется, немного любил. Спрашивал, хорошо ли нам живется в Сером Доле. Рядом с ним было, — он замялся, пытаясь подобрать правильное слово, — спокойно. Жутковато, но спокойно. Мне было семь или около того, когда я видел его в последний раз. Небось завел семью получше.

— Интересно получается, — хмыкнул Фалько, что-то напряженно обдумывая. — Как его звали?

Он не успел ответить: тяжелая дверь снова приоткрылась. На пороге стоял… видимо, очередной лорд, моложавый и расфранченный, как на бал к императору. Этого типа отличали кретинская бородка и на редкость кислое выражение лица.

— Эдрианом его звали, — выдал лордик, в упор глядя на Себастьяна и недовольно кривясь. — Мои поздравления, Уилл. Не твое добро. Как я и думал, это пропавший байстрюк Лейернхарта нашелся.