Часть XVIII

— Пойми, Нейс, я не могу отпустить его одного. И отказать тоже не могу — ему уже тридцать три, скоро будет слишком поздно, и он хочет использовать этот шанс.

— Но зачем ехать в Европу? Разве здесь некуда обратиться? — возразил Нейс.

Блеквуд устало вздохнул — за первые четыре года семейной жизни они со Сью объездили все более-менее приличные клиники в Штатах. Устав от бесполезных усилий, всплесков надежды и горьких разочарований, его муж на долгое время потерял интерес к лечению, но после Рождества снова заговорил о детях, сам куда-то звонил, договаривался, и наконец, с робкой улыбкой сказал Марку, что ему обещали помочь в одной из немецких клиник.

— Нейс, мы использовали уже все возможности, поверь. Сью хочет ребёнка, и я поеду с ним, куда будет нужно, — решительно ответил он.

— Но — три месяца, Марк! — в голосе альфы послышалось отчаяние.

— Да хоть год! — отрезал Блеквуд. — Я нужен Сью и я тоже мечтаю о сыне. Так что в понедельник будь добр, приезжай в офис, я расскажу тебе, что ты пропустил, введу в курс дел, а в четверг у нас самолёт.

Марк положил трубку. Этот разговор не на шутку разозлил альфу — сам не появляясь в офисе с октября, теперь Нейс не хотел отпустить их с мужем на лечение, а ведь эта причина куда серьёзнее, чем его разбитое сердце, которым он прикрывает своё бесконечное пьянство.

К плечу Марка осторожно прикоснулись прохладные пальцы:

— Спасибо тебе, дорогой. Ты… ты такой замечательный. — Омега прижался к нему, и на его лице снова появилось мечтательное выражение, так украшавшее его.

— Я ни за что не брошу тебя, милый, — ответил Марк. — У нас всё получится.

***

«Блеквуд, конечно, ужасный зануда, но работать умеет». — Как и ожидал Нейс, дела компании шли отлично. Проводив Марка, альфа принялся вникать в детали, изучать последние сводки и отчёты. При виде увесистой стопки документов, которые предстояло просмотреть, Нейс, почесав подбородок, решил, что будет трудиться над ними дома. Он был намерен с головой погрузиться в работу, вспомнить прежний ритм своей жизни, поэтому по-прежнему гулял с Флери утром и вечером, а весь день проводил в офисе, и всё же пять месяцев, на которые он практически бросил компанию, не прошли даром — теперь нужно было срочно навёрстывать упущенное.

Но в первый вечер работа не заладилась. В поисках ручки выдвинув ящик стола, альфа обратил внимание на листки, испещрённые мелкими строчками. Он пробежал глазами первые предложения — и поморщился, узнав подготовленный Джеком текст бракоразводного документа, который так и не подписал, но оставил себе, чтобы прочитать «как-нибудь потом». Вероятно, это «потом» как раз и наступило. Не отрываясь от чтения, альфа спустился в гостиную, открыл бар, потом, уже потягивая виски, просмотрел до конца и кисло усмехнулся, — «поздравляю, Нейс! Скоро стукнет полгода, как ты состоишь в браке с шлюхой!» Затем перечитал ещё раз. Адвокат не упустил ни одной детали, начиная с запрета на встречи Микаэля с Флери «ввиду аморального поведения вышеуказанного омеги», и заканчивая тем, что ни одной мелочи, кроме принесённых с собой вещей, после развода его бывшему мужу принадлежать больше не будет.

— Джек, ты настоящая сволочь! — сказал Нейс, глядя на расплывающиеся перед глазами буквы. — И я тоже сволочь.

Он кинул бумаги на стол и, взяв новую бутылку, поднялся в бывшую спальню. Альфа запретил прислуге что-либо трогать здесь, поэтому всё оставалось на прежнем месте с того дня, когда Микаэль вышел отсюда вместе с Джеком. Нейсу было безумно больно находиться в этой комнате, но его неуклонно тянуло сюда, как преступника на место преступления. Он опустился на кровать и замер, прижимая к лицу подушку.

***

Под контролем Марка, который ежедневно набирал их рабочий номер, Нейс сумел кое-как собраться. Несколько недель подряд он ежедневно появлялся в офисе компании, а дома честно просиживал до глубокой ночи, изучая бумаги до тех пор, пока цифры вместе с графиками не начинали сливаться в мутные пятна. Но с течением времени энтузиазм альфы понемногу начал ослабевать, а мысли — всё чаще возвращаться к тем далёким дням, когда он отодвигал документы и папки на край стола и усаживал на него своего мальчика…

Альфа снова отвлёкся, задумчиво посмотрел на дверь, в проёме которой когда-то стоял, раскрасневшись и смущённо опустив глаза, его муж. В этот день Микаэль сам пришёл к нему, потому что у него впервые началась течка. Нейс вспомнил тонкие пальчики, неловко расстёгивающие пуговицы на рубашке, частое сбивающееся дыхание, испуганный взгляд мятно-карамельных глаз, одновременно стыдливый и умоляющий. А потом — почти неделя, пролетевшая, словно один головокружительный, неповторимо прекрасный сон, наполненный любовью, пламенными объятиями и нежными признаниями.

«Весной твой ненаглядный омега снова потечёт, — услужливо напомнило ему сознание, и Нейсу показалось, что голос его звучит ехидно. — Не хочешь узнать, на чьём столе он будет раздвигать свои коленки в этот раз?» — альфа с силой сжал голову руками, отгоняя от себя больно жалящие мысли и чувства.

Проклятье. Сумасшествие какое-то. Нейс решительно отодвинул бумаги. Но на этот раз он освободил место не для своего омеги, а для стакана с виски.

***

Эрик отсутствовал второй день. Микаэль освободился далеко за полночь и добирался до своей комнаты, придерживаясь рукой за стенку коридора. Он отсчитал от лестницы нужное количество шагов, нашарил ручку двери одной рукой, другой ощупал выпуклые цифры на ней, чтобы проверить, туда ли он попал, и хотел уже войти, но внезапно к его запястью притронулись чьи-то пальцы.

— Так вот, как ты это делаешь, крольчонок! А я всё гадал… — промурлыкал над ухом голос Кайла.

Омега уже почти привык не вздрагивать от неожиданных прикосновений и звуков.

— Добрый вечер, сэр. Я только что закончил с посетителем. — Он попытался объяснить, почему находится в коридоре.

— Знаю, радость моя. Ты прекрасно работаешь, — взяв Мика за руку, альфа ввёл его в комнату и закрыл за ними дверь, — клиенты довольны тобой. И я тоже доволен.

— Спасибо, сэр. — Металлически-холодный звук щёлкнувшего за спиной замка не предвещал ничего хорошего.

Альфа по-хозяйски прошёлся по комнате, наблюдая, как Микаэль замер на месте, беспокойно сжав свои ладошки:

— Настолько доволен, крольчонок, что завтра даю тебе выходной. У тебя ведь день рождения, не так ли? — увидев удивление на лице омеги, Кайл усмехнулся, — я знаю о своих мальчиках всё. А поскольку завтра уже настало, я приготовил тебе угощение и подарок, только его ты получишь немного позже.

— Благодарю вас, мистер Кайл. — «О господи, пожалуйста, пусть он уйдёт!» — мысленно взмолился Мик. — Простите, сэр, но мне нужно принять душ.

— Конечно, моя радость. Я помогу тебе, — отозвался альфа.

Нет, у хозяина явно были совсем другие намерения, но выразить своё нежелание хотя бы намёком — означало нажить огромные неприятности, поэтому Микаэль даже не думал сопротивляться рукам, быстро развязавшим шёлковый поясок его кимоно.

— Тебе к лицу убранные наверх волосы. — Кайл полюбовался длинной шеей омеги, плавными очертаниями тела, покрытого нежной душистой пеной, и обвёл пальцами рисунок метки. — Скучаешь по Рику?

— Он скоро вернётся, сэр, — осторожно ответил Мик.

— А я скучаю, крольчонок. — Попытка соскочить с крючка была замечена и вызвала у альфы умилённую улыбку. — Мне очень одиноко без моего мальчика, поэтому сегодня ты мне его заменишь. И ещё я хочу знать, радость моя, правда ли ты так хорош, как говорят твои клиенты.

Вместо губки к влажной коже омеги прижались ладони Кайла. Микаэль, повинуясь молчаливым указаниям крепких рук, опёрся о стенку, прогнул поясницу, стараясь не думать о том, что делает с ним хозяин. «Наверное, Рик прав, когда говорит, что лучше быть слепым, как я, чтобы не видеть все эти лица и тела, — вспоминал омега слова друга, пока Кайл ощупывал его. — Жаль, что я не могу перестать ощущать их». Несмотря на полгода, проведённые здесь, Мик не мог избавиться от стыдного чувства, которое заставляло его щёки пылать, а голову опускаться вниз.

— Чудесный крольчонок, — альфа довольно похлопал его по бедру, обернул полотенцем и на руках вынес из ванной.

…Наступил рассвет. Кайл всё ещё вжимался узлом в сидящего на его бёдрах мальчишку, с силой притягивая к себе лёгкое тело, и лениво думал, — «да, клиенты нисколько не преувеличивают — с Миком и в самом деле очень приятно проводить время». Улыбнувшись, он невольно стал сравнивать омегу со своим любимчиком Риком.

Такие разные. Кожа Микаэля была очень тонкой, белоснежной, фигура изящной, черты лица утончёнными, немного скованные движения выдавали всё ещё непобеждённые стеснение и стыд, беспомощность придавала особенное трогательное очарование, вызывая желание не спеша ласкать и нежить его. А Рик — эта маленькая бестия, которую, кажется, не могло смутить ничто на свете, — напротив, любил жаркие объятия и шлепки, любил, когда долго и сильно, любил кусаться и звонко вскрикивать. Его тело было по-подростковому угловатым, совсем ещё детское, неуловимо обаятельное личико украшал лёгкий румянец, а бархатистая кожа имела лёгкий персиковый оттенок. Так и не определившись, Кайл приподнял омегу за талию и уложил рядом с собой. Уходить ему не хотелось.

— Радость моя, ты просто чудо. Я положил в ящик стола пятьдесят долларов, ещё столько же записал на твой счёт. И, если тебе что-то понадобится, крольчонок, — не стесняйся, можешь обратиться ко мне.

Микаэль тихо поблагодарил альфу и хотел отвернуться, но Кайл прижал его к себе, зарывшись носом в каштановые волосы, от которых исходил свежий аромат белого ириса.

***

Эрик звонко и фальшиво распевал что-то, нежась под душем. Впереди его ждали положенные три выходных, за которые можно было вдоволь отоспаться и наесться после шестидневного праздника животных инстинктов. Плюхнувшись на кровать, он с наслаждением потянулся:

— Дай же мне обнять тебя, моя милашка! — судя по голосу, настроение у него было просто великолепным. — Как ты тут без меня? Хорошо себя вёл?

Микаэль хотел сразу выложить всё про себя и хозяина, но губы его надолго оказались в плену сладкого поцелуя с оттенком липового цвета. Наконец мальчишка отлепился от друга, вернув ему возможность дышать и говорить.

— Эрик, я хотел сказать — через день, как ты уехал, Кайл пришёл сюда. Он это… захотел… в общем, он проводил здесь каждую ночь. Со мной. — Омега не знал, какой реакции ждать от Рика, и в беспокойстве замер — а если он станет ревновать?

— Хм, значит, ты пришёлся ему по душе, Мик. Это хорошо. Теперь будут и тебе поблажки. — Эрик заметил напряжённость в голосе друга и рассмеялся. — Всё нормально. Иди ко мне.

Микаэль с облегчением выдохнул и снова нырнул в объятия мальчишки, по которому так скучал. Он был очень рад, что близость с Кайлом никак не отразилась на отношениях с Риком, без которого он уже не мыслил себе жизни.

Но скоро им снова пришлось расстаться, на этот раз по причине течки у самого Мика. Друг, узнав, какой заказ сделан на омегу, напутствовал его:

— В течку — самая лёгкая работа. Забудь обо всём, милашка, и получай удовольствие. Да, и не стесняйся просить их, если хочешь чего-нибудь — клиенты всегда хмелеют от течного омеги и на многое ради него готовы.

Садясь в автомобиль с чужими альфами, Микаэль ужасно нервничал, но ещё в пути почувствовал, как беспокойство сменяется возбуждением. Ласкать его начали уже в машине, потом, полураздетого, кто-то отнёс его вверх по лестнице и уложил на вкусно пахнущую постель.

— Покажи нам, малыш, как ты хочешь альфу, — сказал чей-то голос.

Но Мика можно было и не просить — он быстро перевернулся на живот, подтянул под себя коленки и поднял попку, обтянутую промокшими трусиками.

— Хороший мальчик, — его тут же ловко освободили от мешающего белья, а дрожащие от нетерпения бёдра и талию начали оглаживать несколько пар рук.

От их прикосновений где-то глубоко в животе омеги полыхнул пожар. Мик заскулил, отираясь грудью о прохладные простыни, и почувствовал, как внутрь его тела проникают чьи-то пальцы.

Эрик был прав, как всегда. Это даже нельзя было, наверное, назвать работой, потому что омега просто утонул в ласках клиентов, действительно забыв обо всём. Только воля его тела имела сейчас значение — он тянулся навстречу их рукам, подставлял для поцелуев грудь, извивался под лижущими разгорячённую кожу языками, толкался членом между их мягкими губами, вскрикивал от резких толчков и протяжно стонал от плавных движений. Он не осознавал, сколько альф рядом с ним, также как не запомнил, сколько раз после томительного ожидания его тело взрывалось яркими вспышками головокружительного наслаждения. Он позволял накормить и напоить себя, отдыхал немного, но потом жажда принадлежать возвращалась с новой силой. Тогда он начинал урчать, скулить и просить ещё, опять до изнеможения насаживался на сменяющие друг друга члены, задыхался от желания и от непрерывно подогревающих его ласк, пока мучительное блаженство вновь не захлёстывало его, заставляя неистово биться в чужих руках и кусать чужие губы…

Неделю спустя, удовлетворённого и притихшего, омегу привезли обратно, а Кайл одобрительно хмыкнул, пересчитав его чаевые.

***

К концу мая Марк и Сью вернулись в Оклахома-Сити.

— Как, Нейс? Объясни мне, ради бога, как всего за несколько месяцев можно было рассориться с половиной партнёров, проиграть уйму выгодных тендеров, вылететь из совета директоров и вообще подорвать репутацию компании? И почему ты всё это скрывал от меня?

По возвращении в Штаты Блеквуда поджидал настоящий шок, и он никак не мог поверить обрушившимся на него убийственным новостям. Отвечая на телефонные звонки, Нейс неизменно сообщал ему, — «дела идут нормально, всё под контролем», а потом переводил тему разговора на их со Сью заботы, поэтому Марк не имел понятия о том, что компаньон ухитрился за время его отсутствия подвести их процветающую компанию к самому краю гигантской финансовой ямы.

Он не знал, что Нейс, приезжая в офис со страшной головной болью, либо уже принявший с утра пару порций виски, не мог толком сосредоточиться на работе. В результате альфа, небрежно читая, подписал несколько крайне невыгодных контрактов, подсунутых засланцами конкурирующих фирм; не уследил за выполнением обязательств по действующим договорам; допустил утечку важной информации; начал конфликтовать со своими людьми, отчего нескольких великолепных специалистов конкуренты переманили к себе, а давнишние проверенные партнёры начали расторгать с ними соглашения. Пока что Нейс ещё оставался держателем контрольного пакета, но сами акции стремительно падали в цене.

Оценив масштаб катастрофы, Блеквуд принялся спешно спасать положение, хотя прекрасно понимал, что именно сейчас должен уделять всё внимание своему совершенно отчаявшемуся и подавленному мужу, который более чем когда-либо, нуждался в его участии и помощи.

По просьбе Сью их пребывание в клинике затянулось — лечение не приносило желаемых результатов, но вопреки всему омега продолжал слепо надеяться на чудо. Прошло почти пять месяцев, прежде чем лечащие врачи бессильно развели перед четой Блеквудов руками, и только тогда омега, казалось, смирился с горьким поражением. Марк, расстроенный не меньше мужа, всеми силами поддерживал Сью, уверял, что любит его, что счастлив с ним и без детей, но всё напрасно — омега был безутешен, таял на глазах и всё прочнее замыкался в себе.

— Милый, может быть, мы всё-таки примем на воспитание малыша из приюта? — который раз спрашивал альфа, зная, что муж не видит в этом выхода для них, но надеясь, что он переменит своё мнение. — Он ведь будет считать нас своими родителями по-настоящему. Или хочешь, сразу двоих?

Но Сью только качал головой. Мечта о малыше не была для него только лишь подчинением инстинкту — он хотел подарить Марку ту же радость, которую видел во взгляде Нейса, наблюдающего за Флери, а приёмный ребёнок никогда не смог бы заменить альфе собственного сына.

— Ничего, не беспокойся, дорогой, — с мягкой улыбкой отвечал он мужу. — Ты занимайся делами, а я подумаю, куда ещё можно обратиться.

На самом деле Сью уже не собирался ничего искать и никуда звонить. Он устал. Устал от многих лет бесполезных попыток и жестоких разочарований. Надёжно спрятав глухую неиссякающую боль под маской лёгкой печали, омега провожал мужа на работу, запирал дверь своей комнаты на ключ и уходил в только ему одному принадлежащий нереальный мир, светлый, тёплый и беззаботный.

***

В июле ему исполнилось тридцать четыре.

Марк по случаю дня рождения мужа устроил грандиозный пикник с обилием цветов, шампанского и вечерним фейерверком. Сью, сияющей улыбкой встретив гостей, после весь день не отходил от Флери, которого по его просьбе Нейс привёл с собой, рассказывал маленькому омеге весёлые истории, играл в прятки и догонялки, катался с ним в траве, поминутно сжимал в объятиях и вместе с ним в восторге любовался игрой сверкающих в тёмном небе разноцветных вспышек. На прощание Сью нежно поцеловал малыша, затем, надолго приникнув к отцу, прошептал ему, — «спасибо тебе за всё».

Обнимая мужа за плечи, Марк вместе с ним помахал рукой вслед отъезжающим автомобилям, а как только они остались вдвоём, сейчас же унёс его в спальню:

— Ты был просто великолепен, Сью, — и в нетерпении начал целовать мужа, — как и всегда.

После поездки в Европу это была первая их близость. Необыкновенно долгие, горячие и откровенные ласки Сью ошеломили альфу — он даже не предполагал, что его муж способен на такое — и разбудили в нём пламенную страсть, только утром утолённую сполна и сменившуюся тёплой нежностью.

…Уезжая, Марк с каким-то новым чувством посмотрел в светло-серые глаза мужа:

— Я люблю тебя, Сью.

— Я тоже люблю тебя, Марк, — нежно улыбнувшись, ответил омега.

Несколько минут Сью постоял на пороге, оглядывая зелёную лужайку перед домом, нежную листву деревьев, прищурился на солнце, подняв к глазам руку. Красиво.

Поднявшись к себе, присел к столу, написал по несколько строк на двух листах бумаги, сложил в разные конверты, аккуратно надписал каждый. Переоделся в любимое синее платье, постоял перед зеркалом, подумав, тщательно расчесал волосы. Посмотрел в окно. И правда, очень красиво.

Достал из ящика коробочку, вытащил две ампулы. Набрав в шприц содержимое одной, надломил вторую. Вздохнул. Страшно. Страшно и холодно. Жаль отца. Жаль Марка. И немного жаль своей улетевшей в никуда жизни. Снова вздохнул.

Так будет лучше для них. Боясь передумать, торопливо запер дверь. Через несколько минут зрачки омеги расширились, светло-серые глаза стали бездонными, а на губах застыла лёгкая нежная улыбка.