Глава 3 (2)

Очнулась я в палате. Яркий дневной свет бил по глазам. Из носа торчал ватный тампон, затрудняя дыхание. Ощущения изменились, будто я побывала там, где меня не должно быть. Не было ни испуга, ни ярости — сплошно спокойствие. Голова все еще кружилась, от этого фигура матери терялась в дымке. Она сидела, облокотившись на бортик кровати, поглаживая мою ладонь. Ее пальцы вырисовывали какие-то невидимые силуэты на коже.

— Пришла в себя, милая? — зазвенел в ушах самый родной и заботливый голос.

Любящая мать смотрела на меня со священным трепетом. Отчетливо ее глаз я еще не могла увидеть, но чувствовала тепло и ласку, струящуюся из них. Темные завитые волосы спадали на плечи, а на щечках появлялись ямочки от улыбки. Всегда нежная и понимающая, она заботилась обо мне и отце. Ее образ пробивался сквозь паутину в голове, как росток из-под снега. Черты лица стали более четкими, а прикосновения чуткими. Сентиментальные слезы едва не брызнули из глаз.

— Мамочка, — прохрипела я, сжимая ее ладонь своей рукой.

Ее взгляд, словно луч маяка. Она наклонилась вперед бесшумно и, как мне показалось, не расслышала меня, а прочитала по губам.

— Да, детка. Ты что-то хочешь? — ласково обращалась мать, точно пела песню соловья.

Лишь обрывки того, что произошло, остались в памяти. Но я точно знала, что упустила что-то из виду, потому что полная картина событий никак не складывалась целиком.

— Я не пойму, что случилось. В магазине меня толкнул мужчина с черными, как ночь, глазами. Потом я кого-то встретила и начала кашлять. Вроде упала, а дальше — чистый лист, — шептала я озадаченным голосом.

— Доктор Гамильтон сказал, что это нервное. Возможно, у тебя стресс на фоне учебы или потрясение.

Я напрягала свои мысли, пыталась вспомнить день целиком, но память слишком медленно восстанавливалась.

— Потрясение? — удивилась я, надавливая пальцами на виски. Умная девица! Ничего не скажешь. Так ведь память не вернуть. Хотя бы ирония вернулась.

Из коридора доносились голоса отца и Эрика. Тоскливая неуверенность, что самое важное я не помню, росла с каждой последующей минутой. Надув губы, я отстраненно посмотрела на дверь. Тех двоих я помню.

— Мы уже можем забрать тебя домой, — поспешила обрадовать меня мать. — Врач прописал тебе некоторые успокоительные.

От ее голоса пробежали по спине мурашки.

— Ладно, — кивнула я, как бы говоря, что все нормально. — Голова ясная, как погода утром, — сморщила я нос и язвительно улыбнулась.

Мать помогла мне встать и, взяв под руку, вывела из палаты.

Отец и Эрик о чем-то усердно беседовали, но заметив нас, замолчали, вскакивая со своих мест. Я посмотрела на них грустными глазами, после чего мы с матерью направились к выходу, а мужчины засеменили следом.

— Бекс, ты же жаловалась сегодня на плохое самочувствие. Так почему никому ничего не сказала? – предательски открыл рот Эр.

Я уставилась себе под ноги. Память вернула мне утраченные моменты и тот гнусный позор от собственного вранья залил душу кипятком. И так же стыдно! Нет же нужно было родителям доложить. Лицо начало заливаться краской, а глаза блуждать в поисках защиты. Ха, от себя разве что! Неловкая пауза повисла в воздухе.

— Милая, почему ты не позвонила? — задала вопрос мать сиплым голосом.

Переходя в режим «ожидания», вопрос матери стал лишь фоном. Я думала, как объяснить ей, чтобы не пускать в ход снова ложь. Может, так и сказать, мол, хотела побыть наедине с собой?

— Бекс? – вырвал отец из раздумий, громким голосом повторяя мое имя. Я же и так знаю, как меня зовут! Зачем кричать на всю улицу?

Мысли невольно разбегались под пристальным взглядом всех троих.

— Это простое недомогание, — торопливо заверила их я, а голос нарочно сделала беззаботным.

И снова уставилась себе под ноги.

— Могла бы позволить остаться с тобой, — обиженно выдал фразу Эр, растирая подбородок и клацая зубами.

Укол прямо с сердце. Я осознала, как глупо повела себя, спровоцировав теперь ленту из обмана. Для чего нужна была ложь, я не помнила. И это не худшее, а вот теперь пришла расплата. И это в тот момент, когда я забыла причину своего поведения. Сознание играло со мной злую шутку, отчего тело вдруг нервно дрогнуло.

— Прости, Эр, – кинулась я извиняться, пока еще не понимая до конца зачем, но чувствовала, что так необходимо. — Причин для волнения не было. Если не считать инцидент с обмороком, – добавила я и съежилась.

Похоже, Эрик был в ярости, от этого глаза вспыхнули ярким пламенем. И в них сияло сплошное непонимание.

— Прости? О чем ты думала? Я, между прочим, едва успел подхватить тебя, когда ты потеряла сознание. Могла и голову разбить об плитку. Так еще и кровь пошла носом прямо на глазах. Бледная, как смерть, ты лежала без движений, — высказался он напористо и откровенно. — И, — запнулся он, — мне больно, что ты соврала. — Эр гневно повернул голову в сторону машины, стараясь взять себя в руки.

Отрицать не пришлось, как и говорить. Я сделала максимально раскаявшееся лицо, покусывая кончик ногтя. Я виновата. Но что-то сказать я все-таки должна.

— Я знаю, как ты себя чувствуешь, — проронила я фразу после долгой паузы, обращаясь к Эрику.

— Злым, как черт! — прыснул парень и заглянул мне в глаза.

Исподлобья я покосилась на родителей. Они явно были согласны с Эриком. Так не честно. Это сговор против меня. И память все не давала подсказок. Неужели прямо настолько виновата? Изобразив па, я обиженно пошла к машине отца.

— Элен, Рей, я поеду за вами следом, — настаивал Эрик, обращаясь к моим родителям.

— Конечно, дорогой, – согласилась мать, присаживаясь на пассажирское сиденье «Хонды» мужа.

Мать повернула голову в мою сторону и посмотрела на меня так, словно пыталась вызвать во мне еще больше раскаяния. Я прекрасно осознавала, что Эрик был для родителей больше, чем просто мой парень. Муры и Стенфорды были дружны с давних времен, а радость от нашего союза приносила удовлетворение обеим семьям. К тому же родители знали, что Эрик любит меня по-настоящему, искренне, поэтому и считали его куда более подходящим для их дочери, чем какая-либо другая кандидатура.

Ледяное молчание в машине накалилось, а глаза обеих женщин, сидевших внутри, упорно сверлили дырки в окнах. Отец поглядывал в зеркало заднего вида, высматривая, следовавший за нами «Мерседес» Эрика.

Заревели тормоза — и отец остановился. Не дожидаясь приглашения, я вышла из машины и направилась прямиком в дом. У входной двери я ощутила какую-то невиданную мощную силу, а когда прикоснулась к дверной ручке, то дыры, образовавшиеся до этого в памяти, залатались. Теперь я поняла: для чего была ложь, зачем пошла в парк и кого встретила в магазине. Серьезно? Николос ушел? На долю секунды, что я застыла, вернулась не только память, но и пронзили лавиной ощущения, сметая самообладание и стойкость.