Глава 6

Когда Костя вошел в маленький зал, куда Машу привел официант, где был накрыт стол только на двоих, то девушка со всей обреченной очевидностью поняла, что пропала. Ее сегодняшний визави был великолепен, словно из ее детской девичей мечты: спортивный, вальяжный, обаятельный и улыбающийся обезоруживающей улыбкой. На Косте были черные брюки и рубашка благородного сиренево-голубого цвета, которую он носил с элегантной небрежностью и без галстука, а цвет оттенял его загорелую кожу и придавал карим глазам загадочный блеск. Маша не удержалась, и внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, есть ли у нее хоть один шанс устоять перед Костей или нет. Но ее сердце подсказывало, что маловероятно. И эта уверенность крепла с каждой минутой, чем дольше она на него смотрела. Тогда девушка постаралась отвлечься от парня, начав разглядывать накрытый стол, пытаясь придумать, как сделать ужин формальным и потому без намеков и тем более продолжений.

- Красиво! – вежливо заметила она, сама, не зная, о чем она именно говорит: о Косте или о сервировке стола, которая тоже была выше всяких похвал.

- Все для тебя, белла! – сказал он бархатным нежным голосом, обволакивающим ее, от чего Маша непроизвольно вздрогнула, но постаралась не показать ему свою реакцию.

Сказав это, мужчина подошел к ней и галантно отодвинул стул, а Маша только и чувствовала, как близко он находится от нее. А еще аромат его парфюма, который запомнила еще в первый раз. Костя же терпеливо ожидал, когда она сядет, и после сам занял место напротив. В зале кроме них никого не было, и это была его намеренная задумка.

- А официанты? – растерянно произнесла девушка, оглядываясь, чтобы не подпасть под его обаяние окончательно.

- Я не хотел, чтобы нам мешали разговаривать, – произнес Костя интимным тоном, вспоминая при этом, что, когда выбирал место, действительно думал именно об этом, но сейчас сам себе мог со всей определенностью ответить, что на самом деле им двигало желание к ней, стремление уединиться. Его фантазий не унималась, продолжая рисовать приятные возможности этого зала.

- Но как же еда? Кто принесет? – полюбопытствовала Маша, странно посмотрев на него.

Костя предпочел сделать вид, что не заметил легкий испуг в ее интонации, а просто перешел к теме ужина, чтобы снять напряжение.

- Какое предпочитаешь вино? – спросил он. - Меню я уже продумал на мой вкус, но, думаю, тебе должно понравиться, я подобрал самое вкусное, – невозмутимо произнес хозяин ресторана. – и попросил, чтобы все приносили по мере готовности.

- Я, наверно, бокал красного, – пролепетала девушка, чувствуя, как он так неожиданно мягко взял ситуацию под свой контроль.

- А может белого из погребов Монтепульчано? – поинтересовался Костя.

- Откуда? – не удержалась Маша от вопроса, не очень разбираясь в винах.

- Это регион Тоскани в Италии, славиться своими винами, в том числе белыми сортами, которые в силу климата слаще, чем из других регионов, оставаясь при это по категории деления сухими, хотя это вполне относится и к красным, которые тоже очень хороши и их там больше, - терпеливо объяснил он. - Предлагаю Верначча ди Сан-Джиминьяно. Это вино получают из отборных плодов винограда верначча. Оно имеет сложный аромат с нотками цитрусовых и кофе, которое приобретает во французских бочонках в течение года. Причем ферментация алкоголя осуществляется также в дубе, а мацерация на кожице проводится на убывающую луну в декабре. Его даже не фильтруют, - рассказывал он, наблюдая за девушкой.

- Ферментация? – переспросила Маша, повторяя совершенно непонятные слова.

- Это, проще говоря, брожение, – пожал плечами Костя и улыбнулся.

- И ты все это знаешь? – удивилась она.

- Я люблю кулинарию и традиции моей второй родины. Потому и решил открыть итальянский ресторан, - и он опять улыбнулся. - Мама очень любила готовить, – добавил он к чему-то несколько отстраненно.

- Любила? – выдохнула Маша, подметив в каком времени он употребил это слово, не ожидавшая, что он поделиться с ней такими личными моментами своей жизни.

- Да, она умерла пару лет назад, – произнес Костя, и его лицо на секунду поменялось до неузнаваемости, став как маска, но он тут же взял себя в руки, опять слегка, но печально улыбнувшись, – рак.

- Извини, – тихо произнесла девушка, искренне ему соболезнуя и отводя глаза от неловкости.

- Ничего. Мы были готовы потому что знали диагноз, – сказал он, как можно равнодушнее, но Маша все равно по его голосу поняла, что это только слова, а на самом деле вся боль еще сидит внутри него. В этот момент последний барьер, возведенный ею для обороны своего сердца и чувств, внезапно рухнул, и девушка молча положила свою руку на его кисть, лежавшую на столе, в молчаливой поддержке. Костя удивленно взглянул на нее, не ожидая от девушки такой теплоты. От этого в его глазах на секунду появилась какая трогательная ранимость, от которой у Маши перехватило дыхание, но это быстро пропало, словно и не было, и парень опять легко, как ни в чем не бывало, улыбнулся.

- Давай лучше о тебе, – предложил он, убирая руку.

И Маша поняла, что он, как и сама она, не любит казаться слабым, а потому тут же настойчиво решил поменять тему разговора. Она и не стала настаивать и лезть к нему в душу.

- У меня как я говорила, все стандартно. Но оба родителя живы, а в остальном, - она пожала плечами, - я давно не живу с ними.

- Почему? – спросил он с искренним любопытством.

- Не знаю, – ответила Маша, сама сейчас толком не понимая, почему так поспешно сбежала, как только ей исполнилось восемнадцать лет. Они жили сейчас в одном городе, но виделись только по праздникам, а перезванивались примерно раз в неделю, разговаривая почти ни о чем.

- Наверно я слишком независимая, – пошутила она с неожиданной горечью.

Костя понял, что говорить об этом ей неприятно и не хочется, и решил не трогать девушку этими вопросами, вдруг осознав, что в этом они схожи. Ни один не будет изливать душу о своих горестях. Тогда он переключился на самую нейтральную тему.

- Я решил предложить тебе на закуску карпаччо с дыней, - произнес он, уже снимая металлическую сервировочную крышку с блюда, стоявшего на столе.

- А что это такое? – выдохнула Маша, рассматривая тонкие почти прозрачные ломтики мяса, на которых лежали кусочки оранжевой спелой дыни. Она знала итальянскую кухню на уровне пиццы и макарон с сыром, которые правильнее было называть «паста», как она выяснила совсем недавно.

- Карпаччо – это тонко нарезанные кусочки сырой говяжьей вырезки, приправленные соусом на основе оливкового масла и лимона, достаточно соленые, - начал объяснять Костя. - В сочетании со сладкой дыней дает очень интересный вкус, – пояснил он, совершенно спокойно и без раздражения ее бестолковостью, при этом пододвигая тарелку, находящуюся на столе с аппетитно сервированными кусочками, ближе к ней.

Когда Маша взяла в рот мясо и дыню одновременно, то не удержалась от восторженного выдоха. Костя хитро смотрел на ее реакцию, а когда увидел, то, на что рассчитывал – довольно усмехнулся.

- Я почему-то знал, что тебе должно понравиться, – сказал он и положил тоже самое себе на тарелку. - Совсем забыл! – спохватился он и разлил вино по бокалам, а затем зажег свечи, стоявшие на столе, и выключил свет. Когда он вернулся на место, то сам понял, что атмосфера словно сказочная, как никогда.

- И это только начало, – с обещанием в глазах, сам не понимая, чего именно, сказал он тихо, - впереди тебя ждет много интересного.

Его слова прозвучали для Маши настолько неоднозначно, что она нервно сглотнула. Но неприятное оцепенение и напряжение в самом начале неожиданно превратились в нечто другое, чего она не понимала, а поэтому девушка теперь просто решила наслаждаться всем происходящим, понимая, что волнуется как девчонка. Одно она осознала совершенно определенно: бежать и бояться своих чувств к нему уже поздно. Уединение и интимность обстановки давали о себе знать, а еще эти свечи, которые отражались в его темных глазах. Она была очарована Костей окончательно, а потому ловила себя на мысли, что, возможно, была неправа в своем мнении о нем. Что на самом деле этот мужчина совершенно другой. Что он не может быть бесчувственным ловеласом, если так реагирует на смерть матери.

«Может быть, у него просто такая внешность, от которой же не избавишься?» - спрашивала она сама себя, наблюдая за парнем, как он внимателен к ней без сексуальных намеков. А уж она-то хорошо знала на личном опыте, что мужчины зачастую воспринимали ее исключительно как объект реализации своих сексуальных желаний, видя только внешность, как картинку, не думая о ее душе и чувствах. Маша уже привыкла давать отпор таким наглецам, примерно так, как она это сделала с Сашком. И, если честно, ни секунды не жалела о содеянном ни сегодня утром, ни в других случаях.

Примерно минут через десять к ним, постучав, вошел официант и принес накрытое блюдо.

- Подавать? – спросил тот у Кости.

- Да, спасибо, – кивнул хозяин, и на столе перед каждым оказалась две небольшие емкости с супом.

- Это минестроне, – тут же прокомментировал Костя, – по рецепту моего шеф-повара. Очень советую. Нигде больше такое не попробуешь, - и благодарно легким движением кивнул официанту, а тот тихо и быстро удалился.

- Предлагаю попробовать с фокаччей, – добавил он, придвигая к ней корзинку, накрытую тканевой салфеткой.

- С чем? – спросила Маша, путаясь во всех этих замысловатых новых для нее названиях.

- Фокаччей. Это такой хлеб с травами и на основе оливкового масла, – продолжал пояснять Костя, – очень вкусный, особенно, когда совсем свежий.

Он посмотрел на содержимое корзинки.

– Эти, например, пекли пару часов назад.

Маша молча отломила лепешку и попробовала суп. Все было так восхитительно, так изысканно и свежо, ароматно, как она никогда не пробовала, и девушка искренне наслаждаясь, улыбнулась. А главное, рядом был тот, кто все больше вызывал в ней волнение, что бы он ни делал. И при этом Костя был очень сдержан и вежлив, не допуская похабных намеков, от чего ей становилось спокойнее рядом с ним. У Маши даже в какой-то момент возникло ощущение, что он пригласил ее только по причине обсудить, как все-таки она будет возвращать стоимость витрины, а не потому что она понравилась, как предполагала раньше. И потому, чтобы не мучить себя этим вопросом и сомнениями более, девушка решилась спросить сама:

- Костя, я понимаю, что ты говорил про компенсацию ужином и все такое. Но все-таки скажи честно, сколько стоит витрина?

- Зачем тебе? - удивленно спросил он.

- Я хочу знать, – упрямо сказала Маша, про себя решив, что обязательно все равно вернет ему всю сумму.

- Примерно пятьдесят тысяч, – нехотя ответил ресторатор.

- Сколько? – выдохнула она в шоке, – какой-то шкаф, в который толком и поставить ничего нельзя, если только для красоты? – не поверила девушка.

- Ну, собственно, для красоты он там и стоял, – усмехнулся Костя, а потом, как будто поняв, к чему она спрашивала, строгим и сухим голосом сказал, недовольно сверкнув глазами.

-Даже не думай!

- Что не думай? – спросила она удивленно.

- Даже не думай о том, чтобы возвращать мне эти деньги! Я хозяин, и я решил, что ужина достаточно. Если даже принесешь – я не возьму, – жестко, почти зло закончил он фразу.

- Но я не могу вот так! – возмутилась Маша в недоумении от такой его щедрости, все еще боясь, что это неспроста. – Иначе это больше похоже на что-то другое! Словно ты покупаешь меня!

- Ты говоришь полную ерунду! – уже начинал злиться он. - Чтобы я этого больше не слышал! – грозно сказал Костя, уже действительно раздражаясь все сильнее, – и все, тема закрыта. А в твоей честности я не сомневаюсь!

И по выражению его лица Маша поняла, что тема действительно закрыта, а если она еще хоть попробует намекнуть на это, то он просто встанет и уйдет, чего ей не хотелось сейчас. Но как только Костя сказал об этом свое последнее слово, то улыбка вновь вернулась на его лицо, и парень совершенно прежним тоном произнес:

- А что насчет горячего?

- Какого горячего? – в почти испуге произнесла Маша, понимая, что уже фактически объелась, да и сама была не против поменять ставшей неудобную и напряженную тему об этом возврате денег, - Я больше ничего не смогу съесть! Честно! – и посмотрела на него круглыми несчастными глазами.

Костя понял, что в своем вечном стремлении показать все и сразу, явно переборщил и тут же отступил.

- Хорошо, - согласился он, - тогда может быть сладкое?

И он лукаво посмотрел на Машу.

- Даю слово, что это не очень сладко, но очень вкусно, – его взгляд говорил, что он не отпустит ее отсюда, пока не уговорит попробовать.

- Согласна, – обреченно сказала девушка, понимая, что никуда это сладкое уже не полезет в нее, но она попытается, сама не понимая этого чувства.

Вошедшему в это время официанту Костя сказал, что горячее не нужно, а попросил принести кофе и десерт. Название сладкого он так и не сказал, и Маша поняла, что все меню был заранее очень тщательно продумано, а это будет очередной сюрприз.

Через пару минут в изящных креманках принесли нечто белое и нежное, похожее на желе, но не прозрачное, а плотное, по цвету напоминающее молоко.

- Это панакотта, – прокомментировал новое блюдо Костя, – готовиться с добавлением мякоти из настоящих стручков ванили, а не всякой там эссенции, – самодовольно, как будто делал сам, произнес он.

Когда Маша попробовала, то замерла в восторге, смакуя вкус. Это творение было восхитительно холодным и приятно таяло во рту, оказавшись действительно не столь приторно сладким, как она боялась, точно зная, что не сможет съесть его тогда.

- Недаром это одно из самых любимых итальянцами десертов, – произнес Костя тихо, наблюдая за девушкой, как будто не хотел нарушить ее удовольствие наслаждаться нежным вкусом, а глаза его странно блестели.

- Предлагаю закончить ужин крепким черным кофе, – почти прошептал он через полминуты, и пододвинул к ней малюсенькую чашечку.

Маша сделала небольшой глоток темной терпкой жидкости и, еле сдержавшись от того, чтобы сморщиться, отставила.

- Очень крепко! - произнесла она при этом извиняющимся тоном, на что Костя усмехнулся.

– Знаю, это ристретто. На ночь, пожалуй, на любителя, - произнес он, ничуть не обидевшись.

После этого они просидели за столом, не замечая времени, и говорили на множество тем. Маша все больше понимала, что давно, а может, и никогда, не чувствовала себя в обществе мужчины так легко и приятно.

Уже позже этим же вечером, придя домой, девушка вдруг осознала, что это бы самый странный и романтический вечер, который был у нее в жизни. А еще самая интересная беседа, и необычный человек, который не смотрел на нее, как на тело для сексуальных утех, а интересовался именно ею, слушал и слышал, что она думает и чувствует, и был готов рассказать много интересного сам.

Засыпая, Маша окончательно с обреченностью поняла, что безоглядно, в первый раз в жизни влюбилась, а значит, ничего хорошего ей это не сулит. Она все равно не могла избавиться от первого впечатления о нем, как о ловеласе, не смотря на такой замечательный вечер.