Глава 1

Полина

Я стояла у балетного станка. Старалась сделать очередное

упражнение хорошо. Непосвящённому человеку даже сложно

представить, как так можно вывернуть ноги, чтобы стопы встали в

идеальную горизонтальную линию, причём пальцами в разные

стороны.

— Молодец, Корнеева! Посмотрите, ребята, у Полины идеальная

пятая позиция! Равняемся на неё! — громко сказала хореограф.

Я довольно улыбнулась. Приятна такая похвала.

Неожиданно картинка сна изменилась. Какие-то отморозки в

пугающих масках били меня битами.

— Танцуй, сука! Танцуй, шалашовка! Танцуй! — раздавались

крики со всех сторон.

На глаза навернулись слёзы. Удары сыпались на всё тело. И я

уворачивалась от них, катаясь по кровати, как будто всё снова

происходит наяву. Бьют по ногам. Правую лодыжку простреливает

нереальная боль.

Я с криками просыпаюсь. Лицо всё в слезах, вытираю их краем

одеяла. Нога снова болит, так, что хочется лезть на потолок и скрести

штукатурку зубами, лишь бы это помогло. Нажала на кнопку,

вмурованную в стену. Медсестра прибежала в палату, а я попросила

обезболивающий укол.

После укола снова попыталась уснуть, но не смогла. Нога всё ещё

ноет — несильно, но противно, до зубовного скрежета. Голень

раздробило так, что пришлось делать операцию и скреплять

титановой конструкцией.

Доктор заверил, что со временем боль пройдёт, и перелом будет

ныть только на погоду. Я знала, что боль не пройдёт никогда. Боль

оттого, что всегда буду чуть прихрамывать, а это значит, что на

карьере артистки балета придётся поставить жирный крест. Я даже в

хореографический вуз не могу поступить с таким изъяном.

Сердце заболело. Казалось, оно не просто разорвалось, а

истёрлось в мелкое крошево. Жизнь остановилась. Замерла на отметке

одиннадцать вечера двадцать пятого мая. Именно тогда на меня

напали отморозки и покалечили.

Я догадывалась, кто мог всё организовать. Но полиция так и не

нашла доказательства причастности семьи Туриных к этому. Хуже

всего оттого, что Коля Турин — тот самый человек, который поселился

в сердце. Я ждала, что любимый навестит меня, но тот не приходил.

Утром Коля всё же заявился. Я сидела на кровати. Он положил

мне маленький пакет на колени. Там лежало несколько мандаринов.

— Поздравь меня, я улетаю учиться в США, — улыбнулся Коля.

— Привет. Поздравляю. А поздороваться для начала ты не

хочешь? — нахмурилась я.

— Здравствуй, — скривился Коля, оглядывая больничные стены

и обстановку.

— Писать в ВКонтакте хоть будешь? — спросила я с надеждой.

— А зачем? Извини, какой бы классной любовницей ты ни была,

калеки мне не нужны, — весело пропел Николай.

— Зачем ты так, я же любила тебя. Я даже готова была отказаться

от места в твою пользу, если бы выбрали меня. Я же знаю, что в

избиении замешаны твои родители, — дрожащим голосом произнесла

я.

Сердце прострелило болью. Вот так. Теперь я для него калека и

полгода отношений ничего не значат.

— Даже если и так, всё равно ничего не доказать. И потом,

выигрывает тот, кто умеет вовремя устранить соперника с дороги.

Пока, любимая, не скучай без меня. Да, когда я буду танцевать на

мировой сцене, я пришлю тебе видео, чтобы ты полюбовалась, —

ехидно бросил Коля и пошёл к дверям.

— Сволочь! — заорала я, отпихивая пакет с колен. Мандарины с

глухим стуком упали на пол, а затем раскатились по палате.

Мне казалось, что в душу плюнули, а потом прошлись по ней

грязными, измазанными дерьмом ботинками. Сердце пропустило

удар, а потом забулькало, как старый издыхающий мотор автомобиля.

Почудилось, что напоследок он воткнул мне под рёбра нож, а потом

несколько раз провернул. Вот сейчас я посмотрю на грудь и увижу

убегающую вниз струйку крови.

Дрожащей рукой с трудом дотянулась до кнопки, а затем вдавила

её слабеющими пальцами.

— Валерий Константинович, нашей балерине плохо! —

закричала медсестра, едва заглянув в палату.

Я отключилась и уже не помнила, как в палате появился доктор.