Глава 2

Келвин бегом спустился по лестнице и вышел из здания. Рядом с парковкой достал помятую пачку и, выбив тонкую сигарету, закурил. Дым окутал лёгкие, смывая чужие запахи и пропитывая мерзкой горечью. Он почти физически ощущал, как плавятся альвеолы и прожигаются капилляры, почему-то от этого становилось легче.

— Опять ты пыхтишь? — знакомый голос вырвал из неприятных дум. — Совсем больной?

— Мне нравится ментол.

— Потому что ты бета, — Эран произнёс это с нескрываемым раздражением.

В целом у них были нормальные отношения, ровные. Но временами Эран в своём слепом обожании к Марату срывался в ревность и кидался на Келвина без повода, подначивал, делал непонятные замечания. Не ясно — пытался привлечь внимание или задеть. Келли его даже немного жалел, потому что такая безоговорочная любовь нередко убивала.

— У меня по плану завтрак со Свеном, присоединишься? — равнодушно пропустил его выпад Келли и затушил сигарету.

— Нет, проверю вожака. Но к тебе тоже есть разговор. Позже.

— Как скажешь.

Он направился к своей машине, маленькой лёгкой королле, вырулил на шоссе и поехал в ближайший кафетерий. Свен позвал его в своё любимое заведение, значит, снова погрузился в меланхолию и не хотел никого видеть. В такие моменты его требовалось расшевелить, заставить думать, работать, двигаться. Свен в последнее время серьёзно сдал, старел не по дням, и было видно, что возраст его сильно тяготит.

У Келвина к старому бухгалтеру сохранилась особая привязанность, Свен обучал его, воспитывал и так или иначе заменил отца, который с Келли никогда толком не общался. Потому, добравшись до места первым, заказал оладушки с мёдом, любимые Свеном, а себе взял большую чашку сливочного кофе. Альфа появился с тросточкой, вошёл ссутулившись и сел, кряхтя и постанывая. Ему немного за шестьдесят, а волосы поседели и морщины изрезали лицо, хотя Келли знал немало альф, которые выглядят так же, пережив сотню лет.

— Хорошо выглядишь, — соврал он.

— Ты плохо врёшь, — поморщился Свен. — Марат посмотрел договор?

— Да, занят этим сейчас.

— Отлично, у меня плохие подозрения.

— У тебя всегда они такие, — чуть улыбнулся Келвин, и Свен вздохнул.

— Это мой последний контракт...

— Не говори ерунды! — Келвин взволнованно придвинулся к нему ближе. — Тебе просто надо встряхнуться, начать интересный проект, и силы вернутся!

— Это так не работает, — Свен покачал головой, — утром я с трудом поднимаюсь, и волк не хочет меня слушаться. Я чувствую, что мы оба слишком устали, растеряли силы, растратили всё на глупости.

— То, что ты делаешь, — не глупости, — попытался вставить Келвин.

— По молодости я ввязывался в любую драку, не только в мордобой или мелкие разборки. Когда отец умер, я пытался претендовать на звание вожака, дважды вызывал брата на бой, потом ушёл в другую стаю и присягнул новому вожаку. А вскоре переехал сюда. За свою жизнь я сменил шесть вожаков, и каждый брал мои силы вместе с преданностью. Марат не просит многого, он молод и силён, и у него есть дети, поддерживающие в бою. Но во мне ничего и не осталось...

— Перестань!

— Так действует волчья связь. Бете проще, ты не питаешь своего и чужого духа.

Келвин раздражённо поморщился. Обычно Свен не задевал болезненную тему, не напоминал о его неполноценности. Келвин ни с кем не обсуждал о том, что чувствует, лишь Свену обмолвился, как его тяготит положение беты. Он в стае, служит вожаку, принимает его зов и силу, но не способен превратиться в волка или обрести истинное могущество после инициации. Роль беты в стае — помощь и поддержка, обслуживание во всех сферах и связь с человеческой расой. Келвин отлично выполнял свои обязанности, работал на стаю, вёл все финансы. И развлекал вожака в постели.

Но сколько бы он себя не обманывал — ему не хватало четкой определенности. Он хотел полноценых отношений. И оставить Марата только для себя.

Работа на вожака это примитивные и ничем не выделяющиеся функции. Келвин лишь шестерёнка и потеряет свою ценность, как только Симон приедет домой. Дожидаться момента, когда укажут на дверь, он не собирался. Может, сегодня, может, завтра соберёт портфель, закинет туда всё самое необходимое и уедет на север. Волки редко путешествует, но ему хотелось взглянуть на другие города не только на фотографиях в сети, но и самому побывать там. Главное, убедиться, что Марату в этот момент ничего не требуется.

К счастью, неприятная тема замялась — им принесли заказ, и Свен тут же потеплел, улыбнулся довольно и принялся за еду. Келвину таким он особенно нравился, напоминал домашнего уютного старичка, который рассказывает весёлые байки и готовит вкусные булочки. Свен действительно любил болтать — о войне кланов, о мести вожаков, а готовить совершенно не умел.

— Попрошу Марата переселить меня в дом стариков.

— Не слишком опрометчиво? — Келвин покачал головой, — оставайся в доме вожака, там дети, старшие пошли в школу. Следить за ними ни у кого глаз не хватает. И тебе есть чему их научить!

— Это твои желания нянчиться с детьми, — улыбнулся Свен. После перекуса настроение у альфы поменялось.

Келвин только фыркнул, он не лез к чужим детям, не навязывался. Хотя для сельской школы, куда пошли старшие Диллана, стая постоянно выделяла средства. И Келвин следил, чтобы деньги из бюджета исправно поступали на содержание здания и оплату учителей.

— Мне есть чем заняться, а для тебя это будет полезнее, чем прятаться среди стариков.

— Возможно, но о детях я ничего не знаю, — Свен грустно улыбнулся, — своих так и не завёл.

— Попроси Диллана, он для всех рожает, — пошутил Келвин и прикусил язык. Он знал, что Диллан отрабатывает долг Дирку, а про Дирка шутить вслух опасно. У этого матёрого злобного волка везде глаза и уши, и без его дозволения ни один волчок шага не ступит.

— Эх, Диллан, Диллан, — улыбнулся Свен, — может, во времена Юргена у меня и был шанс, а сейчас он сильно занят.

Обед поднял старику настроение, к офису он поехал бодрым и полным сил, что, несомненно, поможет делу. Келвин мимоходом бросал на него взгляды, на сердце было неспокойно, он понимал, что волки не вечны, и видел, как Свен быстро и неумолимо угасает. Постоянно напоминал себе, что, возможно, этот разговор у них последний и волей-неволей сохранял в памяти маленькие важные детали, которых потом будет так не хватать. Он не хотел с ним прощаться или потерять, но разум повторял — это неизбежно. Возможно, уже сегодня вечером Свен ляжет спать и не проснётся. Келвин должен быть готов отпустить, чтобы потом сердце не мучилось от боли.

— Прибыли юристы со стороны продавца, — Эран встретил их у лифта. — Марат перепроверил все документы и доволен вашей работой.

— Спасибо, я рад угодить вожаку, — без капли иронии произнёс Свен.

Продажа компании проходила на их территории, Келвин занял место рядом с юристом, ровно напротив Марата, чтобы следить за ним, улавливая любые изменения на лице, и в случае чего принять решение согласно его желаниям. Эта бессознательная необходимость подчиняться пришла после инициации, прежде Келвин верил, что его преданность искренняя, теперь же казалось, что привязанность тяготит. Словно цепи приковывают его мыслями и чувствами к одному-единственному волку, так что не отвести взгляда, не сказать слова против... Хотя Келвин никогда не желал с ним спорить, видя в Марате прекрасного лидера. А в своих фантазиях кого-то намного более близкого.

От переговоров он не ждал ничего неожиданного, сделка была оговорена уже два дня назад, все бумаги подготовлены, первый взнос переведён и осталась лишь формальность. И всё же Келвин проверял каждое слово юриста, ведь от этого зависел успех его стаи.

Он знал, что покупают они фирму у другой стаи, по сути перехватывают бизнес. Но за своими вещами нужно следить — увести компанию из-под носа нелёгкое дело, и финансист из соперничающей стаи очевидно плохо и невнимательно работал. Келвин никогда бы такого не допустил. Он занимался финансами уже четыре года и мог неделями не спать, если у предприятия выявлялись проблемы. Почти все компании висели на нём, он проверял сделки, следил за счетами. Марат числился владельцем, общался с советом директоров, но вся финансовая часть подчинялась Келвину, и если он упустит бизнес, будет винить только себя.

Представитель продавца нервно поглядывал на телефон, сидел как на иголках и его нервозное состояние напрягало всех. Стороны уже поставили подписи, сделка могла считать состоявшейся, но продавец в очередной раз глянув в экран, видимо, получил нечто важное, потому что глаза у него забегали, а потом заблестели. Он потянул к себе юриста, зашептал ему на ухо — сообщил о новом предложении. Говорил тихо, но все присутствующие волки отлично его услышали. Келвин поймал взгляд вожака — перехватить покупку очевидно попытался кто-то из своих. Точно оборотни из других стай. Возможно, хотели помочь неудачникам росомахам, а может, намеренно вредили Наттерам.

Марат кивнул, чуть заметно опустил подбородок, и Келвин наклонился к своему юристу, оповещая о возможных проблемах. Теперь законники смотрели друг на друга как готовые к атаке тигры, а стоило одной стороне раскрыть карты, вторая потянулась за договором, и они в который раз принялись обсуждать пункты.

— Мы предложим большую сумму, — тихо произнёс Келвин, протягивая представителю записку с цифрами, — договор всё равно уже составлен и обойти его не удастся, а издержки необязательно расписывать на бумаге.

Взятка отлично сыграла свою роль. Юристы сошлись в решении буквально за несколько минут, и сделка была оформлена, но осадок остался неприятный. Тех, кто мог вмешаться, не так уж и много, и на первом месте стоял Дирк — лишь ему хватило бы влияния и финансовых возможностей вот так, без подготовки, найти лишние средства на перекупку. Идти против Дирка — копать себе могилу, этот волк уже давно владел городом и даже всем ландом. Его цепкие когти захватили бизнес, полицию и городскую управу, но самое неприятное — Марат когда-то прошёл у него инициацию и, так или иначе, его волк был связан с сильнейшим вожаком. Может, и не подчинялся каждому слову, как при клятве, но не мог ослушаться в случае приказа.

В общем, компанию они получили. Келвину пришлось выплатить юристам лишние десять штук, но подобные мелкие расходы он не считал, выдал из своих. Стая платила ему приличную зарплату, но эти деньги были не нужны, его обеспечивали всем — в посёлке, построенном специально для их нужд, где жили только свои, его кормили, обстирывали, убирали. В доме вожака у Келвина была своя комната, тренажёрный зал. А городская квартира по бумагам числилась собственностью одной из компаний. Корпоративная квартира обслуживалась с делового счета. Потому в случае необходимости Келвин снимал нужную сумму с личной карты и оплачивал непредвиденные расходы. Он являлся частью стаи, а у волков все считалось общим.

После окончания встречи Марат ушёл в свой кабинет, уткнулся в бумаги, и Келвин встревоженно заглянул, переживая, что сделал что-то не так. Но вожак улыбнулся, выглядел довольным, и стоило подойти, обнял и победно похлопал по плечу.

— Хорошая сделка.

— Спасибо, — Келвину была очень приятна его похвала.

— Потратились немного больше, чем планировали, но всё отобьём.

— Кстати, о тратах, — Келвин распрямил плечи, каждый раз докладывая о делах, он невольно вытягивался по стойке смирно и говорил быстро и чётко. Словно тело само желало показать себя с идеальной стороны. — Я сделал некоторые расчёты и хочу предложить стае вложиться в криптовалюту. Как раз сейчас пошёл очередной спад. Мы можем потратить несколько сотен тысяч и сделать вклад в будущее. Биткоинов ограниченное количество, и если сравнивать с остальными валютами, есть вероятность, что через десятилетие она приобретёт такую же стабильность, как и современные деньги. И учитывая их общее число, себестоимость одного биткоина из расчёта на общую популяцию человечества может стремиться к семи миллионам.

— Действуй, — с лёгкой улыбкой согласился Марат, но это ничего не значило — вожак посещал занятия по психологии, старался налаживать контакты и с людьми, и со своими. Он умел выразить поддержку, а потом за ошибку свернуть шею.

— Мы можем потерять свои деньги, но можем и выиграть огромную сумму для будущего стаи. Это станет сильной опорой для твоих детей и поможет избавиться от чужого влияния.

Последнее оказалось лишним, Марат заметно помрачнел, кивнул невнятно и вернулся в кресло.

— Всё в порядке? — Келвин осторожно коснулся его руки. — Прости, я не хотел...

— Неважно, Дирк лишь показал, что мы всё ещё под контролем.

— Нам стоит опасаться?

— Не думаю. Дирк, если бы желал, получил бы компанию без этого показательного выступления. Просто к Диллану приезжает его брат, и он выпрашивал дозволения прибыть постороннему омеге и его охране. Дирк никогда не рад гостям и этой выходкой намекнул нам, чтобы гости не задерживались.

— Ясно.

Келвин при слове «брат» невольно поморщился. Когда-то он думал, что брат самое близкое и родное для него существо, они делились всем и поддерживали друг друга. Но в последние годы эта связь истончилась. Его младший брат — Симон, истинная пара вожака, — уехал из города ещё совсем юным, неокрепшим омегой, и все эти годы Келвин поддерживал с ним связь, уверенный, что это пойдёт им обоим на пользу. Но три месяца назад Симон пропал из вида, перестал отвечать на сообщения и сбежал из южного поселения, в котором жил уже восемь лет, дожидаясь созревания. Полгода назад Симону исполнилось двадцать один, а он так и не потёк, и Диллан сказал, что ожидание течки может затянуться ещё года на два-три из-за разлуки с парой.

Обычно омеги-оборотни начинали течь ближе к двадцати годам, но существовала древняя традиция, в случае встречи пары до созревания держать их поодаль. В чём причина и зачем это делалось, в законах ничего не говорилось. Но Марат, признав в Симоне пару, тут же отправил его в небольшой городок на Оберзее, и теперь они все ждали, когда же брат окончательно повзрослеет и сможет вернуться домой. Марат очевидно ждал свою пару с предвкушением, а Келвин... Неприятные чувства и мысли стали беспокоить его после инициации, слишком близкой ощущалась связь с вожаком, а гнев, наполняющий его без причины, раздражал и толкал на безумства. К счастью, будучи бетой, он легко сдерживал эмоции. Прятал их ото всех и даже от себя.

Когда-то Симон был милым и скромным ребёнком, немного неуравновешенным и эгоистичным, но вполне адекватным. С годами его стали душить истерики, даже на огромном расстоянии Келвину казалось, что брат подавляет своей сутью, заставляет подчиняться вопреки здравому рассудку и ломает психику. Как это получалось у юного парня, он не понимал. Симон использовал его слабости, откуда-то зная, как правильно и куда давить, толкал на преступления и обижал своей жестокостью. Келвин был уверен, что стал самой худшей из всех возможных версий себя только из-за брата. Потому что в переписках, в редких звонках и сообщениях Симон манипулировал им, заставлял идти против своих желаний. И против своих чувств.