9. Майкл & Анри

**Майкл**

— Привет, мам.

— Сынок, рада тебя слышать! Ты обещал приехать к нам, а сам двинул в Лас-Вегас, я обижена, — журит она.

— Прости, ма, не мог упустить подвернувшуюся возможность. — Привираю, ведь невооружённым глазом видно, что я не вписываюсь в её новую семью. Мой отчим неплохой мужик, но узнав о моей ориентации, он стал всячески пытаться направить меня на путь истинный. Нелепые, с его точки зрения — просвещенские, разговоры бесили меня либо смешили. Поэтому, чтобы не нарываться на проповеди, встреч с ним я стал избегать. А после того, как мама два года назад перебралась на ПМЖ в Париж, я наведывался к ней от силы раза три. Она любима и счастлива — для меня это главное. Не удивлюсь, если мне сообщат о скором появлении брата или сестрёнки. Тем более что у француза детей не было, из-за чего собственно он когда-то развёлся. Да и мама, я уверен, не откажется, понадеявшись на то, что второй ребёнок не окажется бракованным, как я.

Нет, я не ною и не жалуюсь, я искренне рад за маму, знаю, как ей пришлось туго. Она из тех женщин, которые привыкли опираться на крепкое мужское плечо и, лишившись поддержки, теряются в своём одиночестве. После смерти отца я не раз заставал её в слезах, а в день сорокалетия она уснула заплаканной, зажав в руке крем для лица с пометкой 40 . Тогда-то я и не выдержал и, пойдя «на поклон» к Ларсону, попросил его взять недельную путёвку в город маминой мечты – Париж. Где она и познакомилась с сорокашестилетним Фабрисом Бэноа.

Мы сидели в ресторане, когда официант принёс нам бутылку дорого вина и указал на месье за четырнадцатым столиком. Вопреки маминому сопротивлению я отсалютовал незнакомцу бокалом и пригласил его разделить ужин с нами. Фабрис оказался коренным парижанином с отличным знанием английского. Он весь вечер галантно обхаживал маму, а я подмечал, как смущённо порозовели её щеки и в глазах зажглись прежние огоньки. При расставании мужчина поцеловал ей руку и выпросил номер телефона. Поняв, что моё присутствие на их последующих встречах не понадобится, я окунулся в клубную жизнь романтического, как утверждали туристические буклеты, города. При этом, не забывая выслушивать восторги родительницы по поводу, смешно сказать, генерального директора фабрики игрушек. Род занятий Бэноа меня повеселил, седеющий француз в консервативном костюме у меня никак не вязался с плюшевыми медведями и зайцами.

Мужчина несколько раз навещал нас в Нью-Йорке, четыре – мама летала к нему, а потом он неожиданно пригласил на обед меня, предварительно попросив никого не информировать об его приезде в Америку. Тогда я малость струхнул, подумалось, вдруг Фабрису разонравились женщины, и он переключился на мальчиков. Мама бы не вынесла двойного предательства. Видов на француза у меня не было и нет, однако я опасался, что она не станет меня слушать, поскольку я давно зарекомендовал себя как непутёвый сын. На той тайной встрече Бэноа действительно меня ошарашил, слава Богу, не в том ключе, которого я боялся. Он полюбопытствовал белое или красное золото предпочитает его дама сердца, и не воспротивлюсь ли я их браку с последующим переездом во Францию. На что я ответил, что данное решение принимать не мне, и, не смотря на недопонимание между нами, не против с ним породниться.

Когда же дело дошло до смены места жительства, то я упёрся всеми конечностями и отказался покидать Нью-Йорк. «Мне восемнадцать, с наркотой я завязал, и нахожусь под присмотром Ларсона. Не пропаду, мам», — увещевал я заламывающую руки родительницу, помогая ей паковать чемоданы. Вставший на мою сторону Бэноа назвал меня «взрослым мужчиной» и помог убедить маму в правильности моего решения. Выпроводив парочку на самолёт, я напился и совершенно не по-мужски проревел половину ночи. Головой я понимал, что поступил правильно, сердце же разрывалось от тоски, отпуская единственного родного мне человека. Точно также я понимал, что не стоит сообщать маме о ранении. Она бы примчалась ко мне, понапридумывав по пути ужасов, и стала бы настаивать на моём переселении в Париж. Я, не собираясь трепать нервы ей и себе, попросил Ларсона не звонить ей, и пережил тогда больничные прелести самостоятельно. Теперешний вопрос был слишком щепетильным и денежным, чтобы решать его в одиночку. К тому же до двадцати одного года у меня не будет доступа до отцовского банковского счета.

Потрепавшись с мамой ни о чём и уверившись в её добродушном настрое, я перехожу к своей насущной проблеме:

— Мам, мне деньги нужны.

— Ты сам не захотел, чтобы я тебя содержала, а теперь что, Ларсон стал задерживать зарплату, иль урезал? — в её голос закрадывается настороженность.

— Мне много надо.

— Конкретизируй.

— Пятьдесят. Без твоего подтверждения мне их в банке не выдадут.

—Мик, ты… опять зависим? Зря я оставила тебя в Нью-Йорке, — причитает она в трубку. – Сынок, завтра, максимум послезавтра…

— Мам, успокойся и дослушай. — Прерываю я начавшийся поток слёз. – Не нужно мчаться ко мне первым же рейсом. Не веришь мне – созвонись с Ларсоном, он засвидетельствует, что я чист и наркодилеры за мной не гоняются. Я хочу помочь другу. Он взял взаймы у Ларса и не смог вовремя расплатиться, из-за чего Анри собирается выбросить его на улицу. Сам бы Марк продержался, но у него сестра мелкая и родители, им некуда деваться. Я попробую перекупить его долг. Ларсон разрешал прежде проворачивать подобное. Со своих людей он берёт пять процентов сверх долга, и дальнейшая судьба должника зависит от перекупщика. Марк вернёт мне деньги, парню нужно дать больше времени, чем ему готов предоставить мой босс. Ма, пожалуйста, это важно для меня… Мам, ты здесь? Алло…

— Не кричи не глухая. Я посоветуюсь с Фабрисом и мы…

— Это наши с тобой сбережения, а не Бэноа! У него нет права решать, как их тратить!

— Он мой муж, Мик, у меня нет от него секретов.

— Прости, я вспылил, — укрощаю злость я. – Делай, как знаешь.

— Сынок, у тебя с тем парнем серьёзно?

Колеблюсь между солгать/не солгать и отвечаю честно:

— Односторонне, мам. Я дурак, а он натурал. Банальная история, коих много на гейских форумах.

— И ты всё равно хочешь его спасти? – удивляется она.

— Я же говорил, что дурак, — губы кривятся в горькой улыбке. – Не могу сдаться, зная, что не выложился на все сто. Ма, Марк бы тебе понравился. Его родители держат кафе, он работает с ними и заочно учится в кулинарном университете. Ему нравится то, чем он занимается. Могу сбросить тебе фото, я щёлкнул его несколько раз, пока он не видел.

Минуты уплывают незаметно, и когда из трубки доносятся долгожданное: «будут тебе деньги» замечаю, что мы проговорили больше часа. Рассыпавшись в благодарностях и заверив, что верну всё до последнего цента, я приступаю к следующему этапу задуманного.

***

Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы унять сердцебиение и нервную дрожь в руках, набираю босса.

— Здравствуй, Анри, у меня есть одно предложение, надеюсь, оно тебя заинтересует. Ты где сейчас? Куда мне лучше подъехать?

— Я в офисе, — отвечает он. – Ты пробудил моё любопытство, так что я тебя подожду, хоть и собирался домой.

Двадцать минут спустя я стою пред Ларсоном и излагаю свою просьбу. Он хмурится и молчит, от чего я мандражирую больше прежнего. Мне приходится прикладывать усилие, чтобы не переминаться с ноги на ногу, как нашкодившему школьнику.

— Зачем тебе этот головняк?

— А зачем ты возился с Кеджем?

— Не дерзи. Уверен, что твой поступок будет оценён по достоинству? Встречный вопрос не принимается, Рикс.

— Ни в чём я не уверен, что не умаляет моего желания помочь Марку.

Переплетя пальцы в замок Анри, раздумывая, пристально смотрит на меня. Прямого взгляда долго не выдерживаю и опускаю глаза. Чёрт, нельзя, босс будет считать меня слабаком. Вздёргиваю подбородок вверх.

— Анри, Питерсу и Кетчеру ты разрешал так делать, чем я хуже?

— Ничем. Для них то был бизнес, для тебя – чувства. Майкл, ты молод и горяч, через месяц перегоришь, а деньги так быстро не вернутся. Подумай хорошенько, не попади впросак.

— Так ты… отказываешь мне?

— Прошу проанализировать всё ещё раз, и если твоё мнение не изменится, у тебя будет три дня на сбор необходимых средств. Больше времени не дам, у меня уже есть заинтересованный тем объектом человек. Для твоего же добра, рассрочки тоже не будет.

— Она мне не понадобится, — готов прыгать от радости я. – Утром деньги будут у тебя на столе. Спасибо, Анри.

— Не пожалей о сделанном, парень, — наставнически произносит Ларс. – Тебя домой подкинуть?

— Нет, я на машине. До завтра.

* **

— Ограбил инкассатора?

— Мама подсобила, — отвечаю я Ларсону, выкладывая из спортивной сумки пачки долларов.

— Последний раз спрашиваю: ты уверен в том, что делаешь?

— Будь иначе, меня бы здесь не было. Пересчитывай и отдавай мне договор Филлеров.

— Бумаги останутся у меня.

— Почему это? Я гашу их долг, значит, договор переходит ко мне, разве не так?

—Верно, — соглашается мужчина. – Я вчера общался по телефону с твоей матерью, и она просила тебя подстраховать. Знаешь ли любовь штука опасная, имеющая свойство отключать мозги.

— Э…

— Умолкни. Не переживай, к Филлерам я больше претензий не имею, разбирайся с ними сам. Однако документ останется у меня на хранение, на случай, если тебе приспичит отдать его бедным несчастным должничкам. Я выдам тебе расписку, где чёрным по белому указано, что согласно пункта 9.3 договора кредитования при несвоевременной уплате долга кафе переходит в собственность кредитодателя, коим стал ты, Мик, с чем тебя и поздравляю.

— Ого! «Фрэя» моя?

— Если есть желание, то да. Следует дооформить документы на твоё имя и дерзай. Захочешь стать честным налогоплательщиком, я сведу с нужными людьми и на первых порах помогу. От радости бы тебя так не перекосило, — смеётся Ларсон, понаблюдав за моей реакцией на его слова.

— Нет уж, благодарю за доверие, лучше я оставлю всё как есть. Пусть бумаженция полежит у тебя в сейфе, а то ещё потеряю, — данная расстановка вещей меня вполне устраивает.

**Анри**

Войдя в квартиру, направляюсь прямиком к балдеющему под телевизором Кеджу и выключаю фильм.

— Ты чего творишь? – возмущается он.

— Ты наказан, — безапелляционно заявляю я.

— С хуя ли? – скрещивает руки на груди подросток, не чуя подвоха.

— Твоей культурой речи также не помешало бы заняться.

— Бля, тоже мне выискался борец за чистоту языка. За что хоть чихвостить меня собираешься, а то я не в курсе.

— Ты рассказал Риксу о том, что знать ему не полагалось.

— Донёс сволочь, — расстраивается Кедж, потупившись в пол.

— Мик ни при чём. Зато я умею строить логические цепочки. Ты вошёл в кабинет сразу, как я отложил телефон, следовательно, о том разговоре знали мы втроём. Заказчика вычёркиваю, о предварительной договорённости ему болтать не к чему и Майкла он знать не знает. В своём молчании я также уверен. Остаётся у нас кто? Правильно, не будем тыкать пальцем, — усаживаюсь прямо на журнальный столик и продолжаю поучать понурившегося подростка. – Не смей выносить за порог дома то, что увидишь здесь или услышишь, внимательно следи за своим языком. Даже случайно обронённое тобой слово может доставить неприятности мне или тебе лично. Не доверяй каждому встречному и веди себя осмотрительно для собственной же безопасности. Кедж, это необходимость, а не моя прихоть. – Смягчаюсь под конец лекции я. – Уяснил? Я могу сворачивать воспитательный час?

— Да, прости, Анри. Это был разовый случай, и подобное больше не повторится, — заверяет меня парень.

Ответ меня полностью удовлетворяет.

— Напоминай себе об этом почаще, и всё будет нормально.

— Постараюсь, — тихо обещает пристыженный Кедж.

—Не вешай нос и не расслабляйся, — почти пересердившись, я ерошу его волосы. – От повинности ты не освобождаешься, так что шагом марш на кухню, — командую я. – Не пугайся, перебирать крупу, словно Золушка, не заставлю. От тебя требуется полноценный ужин, с мясом, салатом и десертом. — Отбросив замашки строгого наставника, целую парня в макушку. – Бегом!

— Эксплуататор детского труда.

— Ты как со старшими разговариваешь? Хочешь заработать дополнительный наряд вне очереди?

Поняв, что я шучу, парень показывает мне язык и сматывается.

— Кедж, твоё виденье того, что яйцо — это недоношенная курица, я не разделяю. Так что яйца в любых вариациях не прокатят. На верхней полке должна быть поваренная книга, можешь пользоваться ею, — подсказываю я. — И кухню не взорви.

С чувством выполненного долга заваливаюсь на диван и включаю телевизор. Гарантирую: свою ошибку Кедж осознал. Кроме того, виноватый Смуглик отличное подспорье в домашнем хозяйстве.