Глава 2

Домой Ванька примчался весь на эмоциях. После окончания университета и выезда из общежития с соседом удалось заключить взаимовыгодный договор об аренде квартиры напополам. Но главное было то, что Сашка, с которым он успел уже сродниться за почти четыре года совместной жизни, умел потрясающе готовить, чем и был особенно ценен.

Квартирка у них была не самой шикарной в плане ремонта, но Ваня готов был кричать от восторга уже потому, что никто их не контролировал. И домой можно было приходить, когда хочешь, а не строго до десяти-ноль-ноль и приводить кого-то, если хочется. Сашка был очень толерантным товарищем, пару раз, по пьяни, у них даже несколько раз приключались маленькие конфузы, вроде совместных дрочек. Еще в бытность жизни в общаге, но Саша никогда не хотел иметь постоянных отношений с парнями. Ване нравился Саня, потому что с ним можно было не заморачиваться и, конечно же, удобно в быту. Любовника найти себе легко, а вот Сашка у него один.

Работал тот видеооператором и какое-то время тащил Ваню и его долю за квартиру на себе, пока он не найдёт работу. В этом Саша тоже был самым лучшим и всегда помогал, когда нужно. И предложение о работе в «Пересмешнике» подкинул ему именно он, поскольку знал Ванину страсть к этому журналу.

Вернувшись после первого трудового дня, Ваня застал Сашку одиноко поедающим пиццу на кухне. Из-за того, что у них была однокомнатная квартирка, Саша переоборудовал кухню под свой кабинет. На кухонных стойках прочно поселилось оборудование для монтажа, высокие торшеры для фотосъемок со всех углов. Сашка разводил девчонок обещаниями сделать их известными моделями и часто устраивал обнаженные фотосессии. Странно, но как бы стрёмно это ни выглядело — желающие на бесплатную съемку всегда находились. Вместо кухонного уголка, у них напротив плиты и мойки стоял раскладной диван, на котором и позировали несостоявшиеся модели.

Холодильник никак не помещался в эту студию и был выдворен в коридор. Но Ваня не был против и даже находил это удобным.

— Ну фто? — спросил сосед, так не дожевав. Кусок плавленого и на вид не самого аппетитного сыра прилип к его небритому подбородку.

Ваня плюхнулся на собранный диван, застеленный покрывалом гордой расцветки леопард.

— Я теперь помощник ответственного секретаря. — Слово «ответственный» хоть немного согревало ему душу и делало не таким бесполезным.

— Ого! Ну и должность.

— А что?

— Звучит солидно — «Ваня Сорокчев — помощник ответственного секретаря». Секретарша хоть не любовница босса?

— Не она, а он. В редакции секретарь-мужчина.

— Глупый блондин не отползающий от ксерокса?

Ваня схватил со стола пиццу и засунул в рот самый краешек огромного куска.

— Саша, — проглотив, он облизал губы. — Ты такой раб стереотипов, на самом деле.

— Я снимал интервью с их коммерческой. Вкусная штучка, но на деле такая сука, — Сашка вытер тыльной стороной ладони рот, а заодно и прилипший сыр.

— Верена? Говорят, она любовница редактора.

Саша захихикал.

— Такие ноги не раздвигаются для обычных редакторов.

— Ммм, ты не видел Игнатова, я бы сам раздвинул для такого ноги.

Ваня моментально покраснел от собственных слов, но Сашка сделал вид, что ничего не услышал.

— А что этот секретарь? Как он тебе?

— Илья…

— Ого, первый день, и уже по имени, я до сих пор боюсь в Останкино даже к уборщице на «ты» обратиться, а вы уже на короткой ноге.

— Он ненамного старше. Приятный парень.

Саша понимающе улыбнулся, но Ваня не хотел доказывать ему, что служебные романы не для него, просто сам для себя решил, что никаких отношений на работе заводить не будет, и точка.

Единственное Ваня не мог понять, почему главного редактора даже в мыслях величал Игнатов, а вот Кондрашов у него был только Илья, никак иначе. Возможно, потому что Илья Кондрашов расположил его к себе. И если удастся удержаться на этой работе, то только благодаря Илье. Тут же вспомнилось, что ему поручили присматривать за Астаховым, и тут же его разобрало любопытство: кто он, черт побери, такой?

— Саш, а ты слышал об Астаховых?

Сосед почесал и так встрёпанный неловкими пальцами затылок.

— Знакомая фамилия, а что?

— Нужно в гугле посмотреть. Лёша Астахов — какой-то депутатский сынок. И кто этого особенного в журналисты определил, таким деткам по нефтяному заводику покупают после совершеннолетия и отправляют во взрослую жизнь.

— Ну почему же? — Сашка явно задумался. — На заводике тоже работать нужно, а вот журналюги свободно распоряжаются своим временем.

— Смотря, какие журналюги, — улыбнулся Ваня.

Сашка подхватился и пошел к раковине вымыть руки.

— Нам так не жить.

— Согласен. Но я доволен и тем, что имею.

— Сегодня, а завтра?

— Завтра я иду на работу, — словно не понимая, о чем говорит Саша, парировал Ваня.

Саша кивнул ему на еду, но Ваня отказался, из-за нервов и переживаний дня есть не хотелось.

— Ты сегодня дома? — уточнил он, как бы мимоходом.

Ваня знал, что Сашка просто так не спрашивает.

— Да, а что?

— Да, собственно, как всегда, — непосредственно улыбнулся тот. Ваня тоже улыбнулся. Сам он почему-то не мог так часто менять парней, как Саша девушек, но был рад за друга.

— Я могу уехать.

— Тебе же на работу завтра, не нужно.

Ваня кивнул, ему не хотелось через полгорода тащиться к Славе. Последнее время тот стал просто невыносимым, и Ваня уже давно искал предлог порвать с ним. Новая работа могла послужить хорошей причиной для подведения итогов. Быстро приняв душ, Ваня постарался освободить ванную, как можно скорее. Но не успел, и в коридоре столкнулся с новой пассией Сашки.

Милая девушка, она так очаровательно покраснела, столкнувшись с ним взглядом, потому что Ваня щеголял в одном полотенце. Он знал, что у него красивое тело, но получить этому еще одно подтверждение никогда лишним не бывает.

Зато ночью смущающаяся нимфа не стеснялась голосить, как потерпевшая, когда у них с Сашей дошло суть до дела. Еще с общаги Ваню поражали двойные стандарты некоторых девушек: они с удовольствием ходили к парням в комнаты и трахались практически на глазах у их соседей, но к себе не приглашали, потому что это было стыдно, как для самой девушки, так и для её подруг. В данном же случае, Ваня небезосновательно решил, что прелестница сама хотела, чтобы он их услышал и возможно заглянул на огонёк, только вот немного промахнулась. Ваню тройничок такого толка совсем не интересовал.

Он вырубился почти сразу, стоило копошению на кухне немного стихнуть.

***

Утром Ваня прибежал как можно раньше, быстро сварил свежемолотый кофе, даже выложил купленные по дороге булочки. Катюша, которая тоже приходила пораньше, только покачала головой, подметив его рвение. В редакции еще никого не было и она предложила посидеть в приёмной Волхова.

— Кондрашов сказал мне, чтобы я пришел вовремя, — решил объясниться Ваня.

Катя потянула его за руку, настойчивости ей было не занимать, но он радовался любому дружелюбию.

— Илья приходит к десяти, а вот Игнатов в полвосьмого. Лучше не мелькать у него перед глазами, потому что он с утра злой, как Сатана, — поделилась она.

— Может ему кофе с булочкой? Тогда и подобреет.

— Булочки разгребут пчёлки, не успеешь и глазом моргнуть, они вечно голодные ходят.

— Пчёлки?

— Так Кондрашов называет корреспондентов. Пчёлки, которые приносят нам «медок».

— Нам?

Катя закатила глаза к потолку и тяжело вздохнула.

— Хватит тупить, Сорокчев, — официально протянула она.

Ваня поразился жаргону Кондрашова: «пчёлки», «медок». Но это заставляло тугие извилины хоть немного ворочаться в седьмом часу утра. Катюша всё-таки затащила его к себе в приемную, её маленький уголок отличался от рабочих мест обычных секретарш. Но и она сама была далеко не такая простушка, которой хотела казаться. Ухоженная и далеко не худшего мнения о себе.

Волхов, как и Кондрашов, тоже не был поборником пунктуальности, его всё еще не было, когда Ваня в полдевятого возвращался на своё рабочее место.

Более мелкая сошка опоздания себе позволить не могла, поэтому редакция уже гудела, как улей. Заглянув на кухню, Ваня убедился в правдивости Кати — кто-то стащил все булки, и вряд ли это был Игнатов. Путешествуя по коридорам, Ваня украдкой увидел Верену. Она была как идеальная женщина из страны Фей, такие вышагивают на показах «Виктория Сикретс», а не по пыльным редакционным коридорам.

Ваня любил смотреть показы по телевизору, и их коммерческого директора можно было смело сравнить с самой Жизель Бюндхен. У Верены тоже было мраморно-холодное выражение лица с оттенком легкой пренебрежительности, словно её по жизни что-то ужасно раздражает.

Ванина болезненная фантазия уже представила, как острая шпилька этой женщины впивается в плоть тех мужчин, что пали к её ногам. Саша был прав, сказав, что она не создана для простых смертных, но и Игнатов был тоже далеко не обычным человеком.

Кондрашов с утра показался непозволительно бодрым и сияющим.

— Ванька, привет! — сказал он, влетев в кабинет в начале одиннадцатого. — Трудишься?

Ваня мимоходом окинул взглядом его красивую одежду и гладко выбритое лицо.

— Нет, жду. Никто не давал мне никаких заданий.

— Даже Катенька не припахала? Странно. Но это и хорошо, ты осмотрелся?

— От и до.

— Рискуешь, сейчас устрою тебе экзамен, — пошутил Кондрашов и широко улыбнулся. Он быстро разложил свой портфель, достал бумаги и раскидал их по столу. Попросил заказанного кофе, и Ваня, предусмотрительно сваривший еще одну порцию, ублажил шефа.

— Нет ничего лучше кофе по утрам, — довольно пропел Кондрашов, слизывая с губ густую сливочную пенку. — Я мог бы похитить тебя к себе домой, чтобы ты баловал меня вкуснятиной по утрам.

Ваня немного смутился, но не выдал этого, многообещающе улыбаясь. Илья отставил пустую чашку и с сожалением начал очередной рабочий день.

Почти сразу полетели звонки, стоило включить телефон. Кондрашов казался каким-то генератором указаний и ценных уроков, которые Ваня старался впитывать, как губка. Кондрашов знал почти всех, как понял новоявленный помощник. Связи — сила в любой работе. Второе — информация. Кондрашов знал: что, когда и где. Подобное знание дорогого стоило. Сплетни, слухи, газеты, умасливания — всё шло в ход, чтобы быть на гребне волны, а для этого требовалось знать людей, которые располагали нужной информацией. Кондрашов был восхитительным стратегом и психологом, чувствовал, где надавить, но и лаской не пренебрегал. Этому научиться нельзя, только опыт мог дать подобную сноровку. И Ваня хотел получить его сполна.

Илья звонил, договаривался о рекламе, месте, бумаге, статьях. Ему отвечали и выносили мозг вопросами и уточнениями. И за одобрением того или иного решения всегда обращались именно к нему. Накал был почти нечеловеческим, поэтому Ваня даже пожалел Кондрашова, которого поминутно дергали редакционные умельцы в то время, как на телефоне висело по три человека вне штата, тоже с вопросами.

Никаких важных дел Ване, как помощнику, пока не поручали, но Кондрашов умудрялся между делом давать краткие пояснения того или иного действия и часто гонял за бумагами или сотым по счету кофе. Ваня смотрел на него в работе и испытывал жгучий интерес, ведь нет ничего привлекательнее человека, который мастерски владеет своим делом.

К концу дня Кондрашов даже договорился о том, чтобы Ване собрали стол и установили компьютер. Поставили всё это прямо в кабинете.

Ваня ужасно обрадовался, что его не вытурили в приемную, к секретарше Игнатова.

— Ты должен наблюдать и слушать. Я по два раза не повторяю, — отчеканил Кондрашов, и Ваня его прекрасно понимал. Если он не будет смекалистым и упорным, то тогда зачем вообще будет нужен Кондрашову, который справлялся с проблемами одним махом?

Внутреннее управление «Пересмешником» тоже было ему безумно интересно. Илья не отлипал от компа, составляя оригинал-макет, что-то перерабатывая, перекраивая с верстальщиками на громкой связи. Ругался на топорность того или иного сотрудника и был раздражён, но даже в такие моменты не позволял себе срывать зло на ком-либо.

Часто звонил Игнатов и разгонял процесс, за ним перезванивали главные по рубрикам, потому что редактор и с них не слезал. Всем уже хотелось закрепить окончательный материал выкладки и начать уже спокойно работать. Но Кондрашов не зря протирал на своём месте штаны, дотошно выверяя каждый участок верстки черновой версии макета, перезванивая в редакционные отделы и в сотый раз скидывая финальные правки. Сроки поджимали, скоро должен был выйти номер, и все должно было быть и-де-а-ль-но!

Когда он закончил, Ваня тонул в восхищении, как зеленоротый мальчишка. Кондрашову удавалось невозможное, и продукт, который выходил после одобрения всех инстанций, поражал воображение.

К вечеру в кабинет Кондрашова зашла Верена. Она еще от двери начала отчитывать Кондрашова и устроила ему настоящую выволочку по поводу чрезмерных расходов из-за покупки дополнительных статей. К чести Кондрашова, он и бровью не повел.

Верена сбавила обороты и сказала спокойно:

— Илья, мне звонил Милашов, сказал, что ты у него перекупил очередную статью, — она облокотилась руками на стол и выставила напоказ свою тощую, обтянутую в бежевое, попку. Вряд ли Верена знала, что в другом углу кабинета сидит Ваня, но всё равно, рассматривать её было интересно, как большую дикую кошку или экзотическую змею.

— Астахов опять запорол бок, — едко ответил он. — Что я должен был сделать?

— Вадим будет не доволен тем, что ты не можешь вытянуть мальчика. Ты должен заставить его работать! Так хочет его отец.

— Аня, с Вадимом предоставь разбираться мне, — снисходительно улыбнулся он.

Она тряхнула волосами и с издевкой склонила голову вбок.

— Не наглей, Илья.

— А то что? — откинувшись в кресле и демонстративно крутанувшись из стороны в сторону, спросил он.

Ваня, старательно делавший вид, что занят чтением, нечаянно сбросил со стола степлер. Верена резко обернулась к нему, Кондрашов тоже посмотрел на помощника, словно совсем о нём забыл.

— Ваня, сходи, пожалуйста, к Кате и попроси у нее рекламные базы на этот месяц.

Ваня неохотно встал и вышел, так и не понимая, что за отношения между редактором, коммерческой и Кондрашовым. Когда он вернулся, тот уже был один и просматривал что-то на своём личном ноутбуке.

— Как тебе день? — не отрывая взгляда от происходящего на экране, спросил Кондрашов.

— Бывает же и хуже? — спокойно ответил Ваня. Он хотел дать понять, что готов к нагрузкам.

— Ты втянешься, — пообещал Кондрашов и улыбнулся.

Некоторое время он занимался своими делами, и Ваня расслабился, забурившись в бумаги, которые сгрузил ему Кондрашов для ознакомления. Это были наработки статей для будущего номера, Ваня должен был выбрать самое примечательное и дать Кондрашову краткую сводку.

Во время чтения, периодически Ваня ощущал на себе задумчивый взгляд.

— Ты такой смешной, Ванька, — внезапно сообщил Кондрашов.

— Почему? — растерялся тот.

— Таращился на Анькину задницу, как на второе пришествие Христа.

Значит, Кондрашов заметил его взгляд. Говорить что-то плохое о прелестях Верены, Ваня не хотел.

— Она очень... интересная, — сдержанно ответил он.

— Дорогая шлюха и только.

— Что? — растерялся Ваня, не ожидал услышать такое, тем более от Кондрашова.

Тот опять покачался в кресле и тяжело вздохнул.

— Если хочешь тут работать, Ваня, ты должен уметь видеть, а не только кофе подавать, — Кондрашов быстро захлопнул ноутбук. — Я ухожу, тебя подвезти?

Ваня посмотрел так, словно у него выросли рога и копыта. К чему эта вспышка?

— Наверное, не стоит, я еще посмотрю бумажки, — отказался он. Кондрашов был в странном настроении после посещения Верены.

Кондрашов взглянул на часы и улыбнулся уголками губ, как-то горько и непривычно.

— А у меня встреча, я побегу.

Он начал собираться, но уже у самой двери остановился.

— Ваня, ты помнишь, что я говорил об Астахове?

Он кивнул. Видно было, что Кондрашов хочет попросить об одолжении, но не знает, как.

— Смог бы ты подружиться с ним? Вы же ровесники и оба новенькие…

Хуже кандидатуры для дружбы не придумаешь, Астахов вызывал скорее острую антипатию. Ваня хотел спросить, зачем ему это, но не стал. Сам расскажет, если будет нужно, ну, а пока же, Ваня собирался «видеть», как сказал Кондрашов. И начать решил именно с Астахова.

— Доброго вечера, Ваня, — попрощался Кондрашов.

— Доброго, — ответил он.

Хлопнула дверь, и Кондрашова след простыл.

Без хозяина кабинет стал слишком большим и холодным. Стол у окна был неприкосновенным местом, хозяин кабинета настаивал на этом, и даже когда его не было, Ваня не решился бы сесть туда. Или трогать его вещи.

Быстро расправившись с заметками, Ваня открыл браузер и решил полазить в интернете. Своевременное напоминание Кондрашова об Астахове с новой силой разожгло любопытство Вани.

Первым, что он вбил в поиск, было: «City mockingbird». Ему тут же выдало миллион ссылок. Все подзаголовки начинались, как названия статей или рецензии на них:

«Пересмешник» осуждает яппи…»

«Пересмешник» задает моду на здоровое питание…»

«Пересмешник» рассуждает о скачках на валютном фонде и успокаивает…»

Подобное цитировалась на протяжении пяти страниц. Дальше уже не было выдержек из статей, и Ваня сосредоточенно стал читать заголовки и описание материала.

«Редактор журнала Вадим Игнатов получил награду „Ежемесячник года”, как самый раскупаемый журнал…». В описании говорилось, что «Пересмешник» обогнал другие журналы с ощутимым перевесом, ниже возводились похвалы в адрес коллектива журнала, который помог ему стать лучшим.

«Анна Верена снялась в фотосессии журналу „Корреспондент»…”. Ниже высвечивались фото, где Верена в строгом синем платье сидела на стуле в очках с черной оправой и с номером „Пересмешника” в руках.

„Слухи о браке закоренелого холостяка Вадима Игнатова, главного редактора „City mockingbird”, не подтвердились…”. «Свадьбы никогда не планировалось и не будет, — сообщила Зоя Вильске (болгарская фотомодель), с которой у Вадима Игнатова были близкие отношения в течении неполных пяти лет. Сам главный редактор котированного журнала проигнорировал слова девушки, никак не опровергнув или подтвердив их».

«Верена? Что связывает семью Астаховых и коммерческого директора известного московского журнала?.». . Владимир Астахов — депутат Госдумы и ярый поборник свободы слова, вложил средства в новый проект, курирующийся Анной Вереной, действующим коммерческим редактором журнала «City mockingbird»…

«Владимир Астахов осуждает запрет на свободную печать, в честь чего журнал „City mockingbird” посвятил ему первую полосу…». Далее шло описание законопроекта и отношения к нему депутата Астахова.

Ваня вбил в поиск: «Астахов».

«Астахов утверждает, что будет баллотироваться на выборах, но принесет ли голоса его агитация за свободу печати…?»

«Жена Владимира Астахова переехала в Лондон вместе с сыном, который учится теперь в Оксфорде…»

«Астахов-младший прославил отца пьяным дебошем в известном московском гей-клубе…»

«Тусовщик Алексей Астахов. Скандальные фото».

«Ого!» — в сердцах воскликнул Ваня, еле подобрав челюсть, когда увидел те самые фото. Юный принц не просто отвисал в популярном и безумно дорогом гей-клубе, он еще был приверженцем БДСМ-игр, как понял Ваня. Лёша был изображен на каждом третьем фото в кожаных трусах и с прищепками на сосках, целующим ноги какому-то волосатому кренделю в маске.

Ваня вбил еще раз «Алексей Астахов».

«Неизвестный продал фото Астахова-младшего независимому журналу „Течение”.

„Депутат Владимир Астахов никак не прокомментировал забавы сына…”

«Мать Алексея Астахова, которому еще не исполнилось семнадцати на момент его эротических забав с неизвестным в vip-кабинках гей-клуба „Sonne”, заявила, что её сына накачали наркотиками».

Ваня листал дальше и лишь ошарашенно вылавливал информацию, разрозненную и откровенно раздутую. Как он понял, семь лет назад, некто, заинтересованный в том, чтобы подмочить репутацию отцу парня, продал фото его игрищ (возможно, даже подстроенных, а, может, Лёша действительно торчал от БДСМ) журналу «Течение». Насколько Ваня знал, «Течение» никогда не было независимым изданием, но везде утверждалось, что этот незадачливый журнальчик-однодневка, который не просуществовал на тот момент и года, вещал чистую правду и разоблачал обман и разврат.

Алексей раскаялся, признался в нервном расстройстве и с год просидел в реабилитационной лечебнице, искупая грехи. Потом отправился учиться за границу и вел себя исключительно примерно. Скандал затих и изжил себя.

Как же так вышло, что столь влиятельный человек пропустил в масс-медиа такой скандал, это было удивительно. Но факт того, что Алексей Астахов сидел на подножном корму и делал только то, что ему велели, хоть немного успокаивал.

Интриговала связь Верены и Астахова-старшего. Кондрашов назвал её «шлюхой», но что конкретно это могло значить? Существует ли роман с Игнатовым или это — фикция? Тесная связь Игнатова с Астаховым была очевидна, возможно, Астахов даже крышевал «Пересмешник», когда Игнатов перегибал палку и печатал что-то не то. Слишком резкое, новаторское или политическое (ну, а вдруг?). Или же Верена была любовницей Астахова и пользовалась его расположением, но тогда почему Кондрашов осуждает её?

Зачем просил присмотреть за Лёшей, и знает ли он о том, что было на самом деле? Хотя, конечно же, знает, только ленивый мог не посмотреть в интернете, как именно «любит» младший Астахов.

Начитавшись под завязку о семье Астаховых и Верене, Ваня ощутил, как в голове шумит от усталости. Нужно было двигать потихоньку домой, и он начал собираться. Рабочий день уже полчаса как закончился, и он мог смело сказать, что выполнил всё, что ему было поручено.

Выбравшись на парковку, Ваня испуганно замер, заметив машину, в которой сидела Верена. Она сосредоточенно смотрела вперед, сжимая тонкими пальцами руль и дожидаясь, пока её спутник выйдет к ней. И он вскоре появился, не успел Ваня уйти.

Игнатов быстрыми шагами добрался до машины и забрался к ней.

Ваня не осознавал, что заставило его так таращиться на них. Но новая информация и объем кулуарных игр, проходивших в стенах «Пересмешника», сбивал с ног. Провожая взглядом автомобиль Верены, Ваня понял, что все его вопросы навсегда останутся без ответа, пока он сам не отыщет правду.