Глава 5 - Восемнадцать мне уже!

Смеркалось. И без того серый день укутало сумерками. Из-за обилия облаков словно наступило затмение в преддверии Конца света. Но в гараже светло и сухо. Только уже не Борис, а Снежана всерьёз рассчитывала на кураж. А чтобы лучше проявить себя на оргии, дама активно запасала калории на «накрытой по случаю дня рождения полянке», которую хвалила и опустошала одновременно.

Попутно она строила глазки. Настойчивости пышной нимфе, приплывшей на каблуках из гаражных озёр, было не занимать. В попытках флирта после удушающего начала, она даже подняла перевёрнутый столик и собрала блюда. Правда спасая часть провизии, тут же употребила половину с формулировкой «чего добру пропадать?», но на эти мелочи ни Борис, ни его внутренний голос внимания уже не обращали.

Зато оба отметили, что если бы человеку за усы в майонезе давали выигрыш на городском конкурсе, то в этом году с изрядным отрывом победила бы гаражная гостья в номинации «раскосые, с бахромой».

– День рождения, говоришь? – плотоядно заявила Снежана, наконец перестав жевать и вытерев рот тыльной стороной ладони. Поправив массивную грудь в чашечках, приготовилась к секс-атаке. – Сейчас отпразднуем!

Борис долго держался в стороне, продолжая нюхать стакан. Но мыслительный процесс никуда не исчез. Промелькнула мысль, что на одну грудь Снежаны можно лечь как на подушку, а второй укрыться.

Как ещё использовать пышку по вызову, Глобальный даже себе не представлял.

«С такой в гараже долго не проживёшь. Её и со старой работы, наверное, выгнали, потому что всё съела», – добавил внутренний голос: «Ты это… денег ей сразу дай. Скажи, пошутили. Посмеемся, а там может и забудет».

Боря молча достал из кармана пятитысячную купюру, положил на стол под тарелку с помидорами.

Раздевшись на ковре прямо у стола до нижнего белья, Снежана кивнула и достала из сумки телефон. Словно подписав договор на взаимовыгодных условиях, включила на смартфоне музыку и начла пританцовывать на месте, нарезая круги под хиты девяностых.

Боря даже присмотрелся. Но исключительно к ногам. Мизинчики из синих стали просто розовыми. Значит, обойдётся без ампутаций.

Снежана, довольная вниманием, ускорила танцы. Живот танцевал в одну сторону, бока в другую, а хозяйка этого багажа в третью, но танец соблазнения это не останавливало.

«Так вот он какой – танец живота!» – даже удивился внутренний голос, не ожидая, что его будет так много. Но больше всего поражал пупок. Когда он смотрел в разные стороны, ещё было терпимо, а когда Снежана достала из него что-то, положила на палец и зашвырнула как соплю в дальний угол гаража, кнопку с пометкой «предел», надавило.

Испугавшись, что ослепнет от целлюлозно-жирового откровения, Боря едва не отхлебнул из стакана.

«Греть в руке долго невозможно. Но пить с ней тоже не стоит», – тут же предостерёг внутренний голос: «Стоит окосеть и всё, пиши-пропало. Догонит, оседлает, использует. Нам такой подарок даром не нужен».

У Бориса загорелась идея, что лучше напоить её первой. Но учитывая вес, одной бутылки могло не хватить. К счастью, снарядов в погребе хватало. И ради такого готов был нырять туда при первом удобном случае.

– Эмм… для согрева? – протянул первый стакан Борис.

Снежана как раз перестала жевать и притопывать ножкой, шлёпая губами в вилку с нанизанным куском мяса, как в микрофон. Легко взяла стакан, буркнула:

– С днем рожденья! – и даже не думая нюхать, опрокинула до дна.

Боря невольно сглотнул. На миг показалось, что увидел кадык, но то лишь игра воображения. Плюс проглоченный кусок мяса, которым закусила.

А Снежана, поморщившись, кивнула.

– Ух, забористо. А где друзья? Или… не друзья вовсе?

Боря на всякий случай кивнул. Вопрос риторический. Если празднуешь совершеннолетие в гараже в одиночестве, то жизнь явно не сложилась.

Запах собачатины в помещении сменился запахом пота. Обнаружив его источник, хозяин подхватил комок одежды Снежаны, повертел в руках.

– Я это… подсушу пока в сауне, – заявил Боря и проворно полез наверх по лестнице.

– Фетишист что ли? – донеслось снизу приглушенно и с сомнением в голосе.

Но едва Боря прислушался, как что-то стрельнуло. Глобальный подумал, что поломался стул под гостей.

«Она видимо решила отдохнуть от танцев», – предположил внутренний голос.

Но как оказалось, она просто избавилась от бюстгальтера. Заявила о своей свободе грудь что надо, едва ли не со звуком взрыва фейерверка. И пока бюстгальтер чашечками накрыл несколько блюд, Снежана похлопала себя по бокам, подгоняя как сумоист к выступлению, и устремилась на лестницу следом.

– Поела, согрелась, потанцевала, теперь за работу!

Первая, самая низкая и хлипкая ступенька, приваренная всего на пару распиленных арматурин, надломилась под доской. Борис её никогда не использовал, шагая сразу на вторую или спрыгивая у низа на пол.

Но Снежану эта мелочь не остановила. Хохотнув, словно приняв испытание, она занесла ногу на вторую ступеньку, более надёжную.

– У-у! Там значит сауна у тебя? Здорово!

С восклицанием «э-ге-гей!», нимфа продолжила абордаж.

Боря, закрыв дверь в сауну, быстро раскидал вещи по полкам. Руки дрожали, сердце бешено стучало. И то не от поднимающегося жара в помещении, а от осознания, что за ним лезет настырная женщина.

«Чего ей надо, Борь?!» – паниковал внутренний голос: «Мы же отдали ей деньги! Накормили! Сушим вот. Что ещё? Трусы постирать? Спать уложить?! Так отдай ей кровать, Борь! Всё отдай! Только пусть не трогает!»

Звуки скрипящих ступенек-досок пропали. Боря замер, глядя на дверь, сполз спиной по оббитой вагонкой стенке на нижнюю полку.

Но тут дверь решительно распахнулась.

«Боренька-а-а-а, не губи-и-и-и на-а-ас!».

В парилку вошла грудь, затем остальной человек. Проёма едва хватило, чтобы протиснуться. Боря сам не понял, как оказался на верхней полке. Но оказался с ногами.

– А ты чего ещё не разделся? – недовольно обронила Снежана, и принялась избавляться от трусов.

Эта картина навсегда впилась в сознание Бориса Глобального. Он как в замедленной съёмке наблюдал, как белый флаг опускается на колени, сползает до пяток, затем, подхваченный одной ножкой, ловко подскакивает в руку хозяйки. И та рука швыряет белый флаг в его сторону.

Сдавайся, мол!

Боря готов был поклясться, что трусы раскрылись парашютом и заняли всю парилку. Укрыться от них не было никакой возможности... у обычного человека. Но не сантехника. Пригодился опыт лазанья под ваннами и раковинами. Боря в один момент вдался в стену, прыгнул, и оказавшись за Снежаной. Пока трусы накрыли половину верхней полки, Боря оказался у двери. И рванул ту на себя. Да в суете забыл, что открывается наружу.

Снежана оказалась тоже проворной, словно клиенты не раз пытались от неё сбежать. Ловко повернувшись, словно продолжая танец на месте, она оттеснила левой грудью Борю от двери. И чтобы не угодить на камни поверх электрической печки, Глобальному пришлось снова вернуться на полку.

Сделав полный круг по парилке, Боря приземлился поверх трусов на ту же верхнюю полку. И пока пытался понять, что произошло, настырные руки с пухлыми пальцами в одно движение стянули с него майку через голову.

«Ох, зачем, зачем ты снял олимпийку ещё на первом этаже?!» – разволновался внутренний голос, не горя желанием оставаться с минимумом одежды с проституткой Снежаной один на один.

Боря зажмурился. В коленку по ощущениям упёрся ёж или жёсткая щётка. Металлическая, какой удобно оттирать накипь со старой сковороды. Но что ей делать в его сауне?

А вот попытки его раздеть куда-то пропали. Боря открыл глаза. И стало только ещё страшнее. Темнота никуда не пропала. Но не пропала и Снежана. Её голос вопросил:

– Ой, что свет отключили?

Глобальный обрадовался и огорчился одновременно. Все звуки в гараже стихли разом. Как и давно привычный гул моторов-откачки воды в подполе.

«Боря, ну какого хрена ты дизель-генератор не прикупил на распродаже?» – возмутился внутренний голос, но Глобальному было не до него. Властная рука схватила его за пах и на всякий случай даже немного прижала, чтобы точно не убежал.

– Ну… это… да, – ответил Боря в лёгком сомнении.

– Я тут у тебя кровать краем глаза видела… пойдём, а?

Она вроде бы спрашивала, но вопрос был скорее из области утвердительных. Потому что эта властная рука, немного придавив, тут же повела его в сторону двери. И ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Так как у Бориса на тестикулы были свои планы. Те по жизни могли ещё пригодится.

Распахнув дверь, Снежана вывела его из царства тепла в царство похоти. Кровать скрипнула под его весом. И на миг показалось, что властная нимфа швырнула его на неё не глядя, как пробный шар боулинга. А чтобы не укатился чёрт знает куда, Снежана тут же сиганула на кровать следом, утопая в матрасе с эффектом памяти.

То, что матрас никогда не забудет коленок Снежаны, Боря понял сразу. Ведь одна такая коленка придавила грудь и ему. А рука избавилась от штанов так же быстро, как хозяйка на кухне от старой шелухи лука. Развернув его на кровати под свои нужды, как пачку печенья, мастер-кудесник горизонтальных войск направила «ежа» уже ему в лицо. На что Боря пообещал себе, что теперь всегда будет бриться. Тыкать в другого человека своей растительностью оказалось весьма неприятно.

Потершись носом о ежа, Боря понял, что тот плачет, источая специфические запахи. Но причин тех слёз в темноте разглядеть не удавалось. Зато темнота выдала один странный оптический эффект: Снежана вдруг стала гораздо красивее. Не то, чтобы гора теней перед ним вдруг завоевала мисс города, но её тёплая, мягкая ладонь вдруг сама прошлась по его паху. И прикосновение оказалось приятным.

Боря мог плакать, Глобальный мог молиться, внутренний голос мог взывать к гендерному равенству, но факт оставался фактом. Мягкая пухлая рука сначала расшевелила логово змея, а затем освободила его от трусов через кармашек семейников и начала…топить!

Боря готов был поклясться, что сейчас с потолка польётся вода, и утопит уже его всего. Но нет, топили исключительно змея. А судя по чавканью губ и дёрганью рук, иногда то пытались придушить, то съесть. Однако, в целом эта странная комбинация сначала заставила насторожиться, а затем расслабиться. И процесс мог бы даже нравиться, если бы проклятый ёж не царапал нос.

Решив искать в любой ситуации плюсы, Боря сначала как следует почесал нос, а затем решил подумать о чём-то прекрасном. Благо, в полной темноте он легко мог представит какой постер висит на потолке.

И скользкой руки Снежаны выскочил леденец, ткнул в глаз, затем ударил по лбу. Ощущая эти трансформации, она сначала удивилась, а затем заявилась:

– Да почему он всё время растёт?! Куда ещё то?

Боря не понимал о чём она. Там, внутри своего внутреннего мира, он нежно обнимал гладковыбритую блондинку в комбинезоне. От неё не пахло луком, лишь полевыми цветами, а если среди её домашних животных и были пушистые экземпляры, то скорее кролики, а не ежи. Мягкие и шелковистые. Он даже представил, как работает в поле, чтобы накосить траву тем кроликам. А она приносит ему на обед хлеба и молока. И вот он достаёт крынку молока, и… губ коснулось что-то мокрое, склизкое.

Мир снаружи требовал внимания. Снежана металась по кровати, кашляла, сморкалась, махала руками. Ежи пропали, но во все стороны летели капли молока, а мастер по ремонту любви в отдельно взятом гараже вдруг заявила:

– Да сколько её?! Прекрати уже! Хватит! Я ничего не вижу левым глазом. А-а! Жжёт! Ты тоже перец что ли ел?!

Пока она снова кашляла и сморкалась, сам Боря вдруг понял, что в тестикулах стало тепло, а по телу проплыла приятная расслабленность. Почесав лёгкую щетину, он расплылся на подушке, подтёр с губы соки любви и подумал, что встречать день рождения с женщиной в тёмной комнате довольно весело.

Но как только он готов был это признать, как снизу с первого этажа и даже ниже донёсся гул воды. Лёгкий рокот нарастал, переводился в бульканье.

Боря вдруг вспомнил про насосы, подскочил и, ловко уложив Снежану обратно на кровать одним движением подножки, ринулся к лестнице.

– Лежи, я сейчас!

Последний раз Снежану бросали на кровать ещё в институте на вписке. Ещё и таким властным тоном. Поэтому едва упав на спину, она тут же рефлекторно раздвинула рогатку в предвкушении… Но лишь удаляющийся шум скрипящих ступенек последовал в продолжение вместо дикой, необузданной страсти.

Однако, перед глазами ещё маячил прибор, что оказался больше, чем её самый массивный вибратор. Глаз жгло, но больше тревожило мозг то воспоминание. И не двигая рогатки, Снежана принялась на привычную ручную работу. С одним лишь отличием. Она впервые была занята не клиентом на работе, а собой.

Приключения Бори на первом этаже были совсем другими. Снеся второстепенный столик впотьмах второй раз, он добрался до воротины, распахнул. Стало ненамного светлее, но удалось обнаружить фонарик на стене. Включив его, почти лишённый девственности сантехник ринулся к подполу, почти занырнув к лестнице.

Но тут же отскочил. Вместе с потоком воды к верхней лестнице устремилась женская голова!

Рыжие волосы съёмного парика Жанны сидели надёжно. А косой потёртый рот словно в истерике кричал на него, колыхаясь на волнах:

«И это ты называешь морем?!».

Боря выловил сдувшуюся первую женщину, обнял как родную. Прислушался к томным вздохам второй первой женщины на втором этаже, той тоже вроде хорошо. Посмотрел на часы – всё, восемнадцать лет – затем тяжело вздохнул и пришёл к выводу, что душа просит самогона.

Теперь вместо подпола будет либо бассейн, либо купальня. Но это потом. А сейчас после пары глотков обжигающего глотку пойла, резко потянуло наверх. На призывные крики почасовой самки.

По пути Боря лишь захватил рыжий парик с Жанны… На удачу.

«Правильно, если покоришь Снежану за ночь, то впредь с любой дамой сердца справишься», – уверил внутренний голос: «Сейчас главное опыта поднабраться. Жизнь долгая – пригодится… Но подстраховка не помешает».

Опрокинув под эти мысли второй стакан самогона, Боря занюхал локтем, выключил фонарь, и целенаправленно двинулся к лестнице.

Интуиция не подведёт, рассчитывал он, но тело с непривычки дало слабину. Нога вместо привычной второй ступеньки поймала лишь первую, и надломленная Снежаной, та не простила огрехи сварки тому, кто «не учёл предел прочности повышенной эксплуатации объекта», как учили в колледже.

Сапожник оказался без сапог, а Борис без сознания, припечатавшись лбом о следующую ступеньку лестницы.

Снилось море, купающаяся лысая надувная Жанна и призывные брачные возгласы самки тюленя.