Глава 5

Вначале испугавшись, теперь Нелли готова бороться за свое тело до самого конца. «Если хотел себе послушную подстилку, то не следовало меня развязывать», — мстительно думает она, пиная со всей силы мужчину в грудь. Тот охает, но стальные мышцы с легкостью выдерживают столь вероломное нападение. Зато злиться Ренат начинает не по-детски. Он переворачивает её на живот, скручивая чужие худые руки. Упираться долго у Нелли не получается, все-таки она слабая девушка, а он сильный мужчина. Когда Соколов усаживается сверху, его жена с ужасом чувствует, как ей между ягодиц упирается чужой стояк. Пока только через одежду, но настолько внушительный по размерам, что девушка боится момента, когда ЭТО окажется внутри неё. Ещё и насильно. Но и умолять девушке совсем не хочется, потому что это можно тогда считать окончательной капитуляцией, а ей до этого ещё ой как далеко. Да не так уж и страшно, девушка уже давно не девственница, как бы отец не трясся над невинностью дочери. Как там говорят? Если не можешь отбиться от насильника, то расслабься и получай удовольствие. Нелли уверена, что удовольствие она получит вряд ли, но расслабиться может попытаться.

Когда она обмякает безвольной куклой, Соколов вначале не понимает, что собственно происходит. Обычно дамы с ним в постели ведут себя совсем иначе, с максимальной отдачей. Может, дело в том, что он хорош, может, в том, что так они планируют задержаться рядом, но факт остается фактом — ни одна ещё не изображала рыбу, выброшенную на берег. Теперь это становится делом чести, доставить невыносимой девчонке наслаждение. Грубость сменяет неожиданной нежностью, такой душераздирающей, что Нелли не в силах вынести. Когда чужие пальцы скользят по её спине, касаясь каждого миллиметра кожи, даже сквозь платье пробирают мурашки. Ренату нравится результат первых действий, и он продолжает: склоняется над распятой девчонкой, губами ведет по шее. Не дождавшись в этот раз реакции, прикусывает мочку уха. И музыкой для его ушей разливается чужой стон.

— Перестань! — наконец решается сказать его жена, пытаясь отползти подальше, но крепкие мужские руки уверенно удерживают её под собой.

«Да, это именно то, как и должны реагировать все девочки на ласку», — в очередной раз убеждается в верности своих мыслей Ренат. И вновь Нелли рушит его планы, открывая свой симпатичный ротик:

— Лучше бы меня осел трахнул, чем такой ишак, как ты.

«Вытерплю все, что угодно, только не близость и ласку от этого мудака», — Нелли в отчаянии, возможно, именно поэтому ляпает, не подумав ни секунды, как эту фразу воспримет её муж. Конечно же он злится, вне себя от гнева. Любое желание ублажить эту идиотку испаряется, как вода в жаркий день.

— Разве не предупреждал тебя держать язык за зубами и не выплескивать ядом все слова, что в голову приходят? Неужели это так трудно?

Больше нет нежных касаний. Ренат грубо срывает платье, превращая его из произведения искусства в лохмотья, подминает под себя девушку окончательно и, больше не желая заботиться о чужом удовольствии, расстегнув собственную ширинку, врывается в Нелли.

Та вскрикивает от боли, которая терзает внизу. Как будто качергу во влагалище засунули, а не член. И резкие движения ничуть не облегчают страдания. Больно, больно, больно. Ей бесконечно больно. Так, как не было даже когда она девственности лишилась с каким-то торчком прямо в туалете клуба. А ведь крови тогда было столько, словно не в первый раз сексом занималась, а пару ножевых ранений поймала. Тяжелое дыхание мужчины прямо над ухом тоже раздражает Нелли, будто загнанный бизон решил познакомиться поближе. Когда обжигает первый шлепок по ягодице, девушка от неожиданности вскрикивает, хотя до этого упрямо молчала, сжав зубы. И Ренат довольно хмыкает, как будто этот звук ему нравится даже больше, чем стоны удовольствия.

«Садист», — проносится в девичьей голове мысль. Когда Соколов поворачивает её на спину, то видит, что она, уже не сдерживаясь, плачет.

— Ну вот, теперь я вижу раскаяние, — улыбается он.

А потом ускоряется, выбивая из Нелли последний дух, и кончает прямо в неё. Та дёргается, пытаясь избежать, но держит мужчина крепко.

— Авось залетишь и станешь поспокойнее. В нашем браке чем скорее появятся, дети, тем лучше.

Он не говорит «ребенок», он говорит «дети». Во множественном числе. То есть, целую ораву хочет. Прокормить и обеспечить точно сможет, а то, что превратит жену в живой инкубатор, даже не задумывается. По крайней мере так считает сама Нелли, Ренат же думает: «Успокоится и будет мелких воспитывать. Ей же во благо. Говорят, что женщины меняются, когда у них дети появляются. Женушке это будет лучше, чем скакать по подворотням и дерзить каждому встречному и поперечному.

Соколов скатывается с распятой на кровати девушки, отправляется в душ. С недовольством смотрит на чужую кровь на своей плоти, расстроенный тем, что пришлось подавлять девчонку сильной. Накидывает на себя халат, затем мочит полотенце и относит его жене, бросая рядом на покрывало.

— Вытрись, я же не зверь какой-нибудь, — взглядом буквально проделывает в девушке дыру, намекая на то, чтобы она хотя бы сейчас не сопротивлялась его воле.

Нелли недовольна, но сегодня, как ей кажется, она исчерпала уже чаши и своего, и чужого терпени. Поэтому послушно приподнимается на локтях, рассматривая красные пятна, что выделяются даже на чёрном шелке. И, когда скользит полотенцем по коже, в комнату заглядывает та самая горничная в фартуке. Без стука, без всякого предупреждения. Ренат ей и слова не говорит? А вот Нелли вспыхивает от ярости. Неизвестно, откуда берутся в ней силы, но с кровати буквально подлетает, хватает со столика у окна вазу и запускает в сторону нахалки. Посудина разбивается на сотни осколков, служанка взвизгивает, а новая хозяйка дома ей вторит:

— Пошла вон отсюда!

Ренат мысленно смеется, кое-кто очень быстро отходит от потрясений. Для его пары это очень важное качество, так что он доволен. Но все-таки поясняет ей:

— Нелли, ты, наверно, не в курсе, сколько стоила ваза. Дорого. И её стоимость тебе теперь придется возместить.