Глава 4.

Странные эти девушки, ведь все понимают. Против четверых точно не справятся и все равно пытаются строить невинность, потом плакаться Горбачёвой, получая, как стукачки, вдвойне.

И по идее директор приюта прислушаться должна. Но нет... Нас ни разу не наказывали, даже беседы не вели. Всем было глубоко насрать или есть кто-то сверху, и это знание развязывает всем руки.

И я бы бросил на*уй все это. Тошно от самого себя, но Антон брат. Когда-то он спас меня от изнасилования, убил ради меня, вытаскивал из карцера за спизженную сгущенку, защищал все детство, научил драться. Чтобы из хилого мальца я стал хоть немного походить на мужчину.

Меня привели в детский дом почти без кожи. Мать алкоголичка меня не кормила, а когда начинал плакать, избивала палкой. Недостаток роста я заменял чтением совсем недетской литературы русских классиков, и она успокаивала меня. В этом мире всем плохо.

Все страдают. Значит, страдание норма. Счастья нет. Такова природа человека.

Надо просто смириться и жить с тем, что есть. Я с Антоном. Он мой брат, отец, соратник. Никого ближе.

В нашем мире остается только найти стаю волков и следовать их законам, чтобы не загрызли. Что я и делаю. Да и выбора особо нет.

Зато теперь душу будет греть приятное воспоминание о глазах, в которых плескалось возбуждение, а не страх.

Пиздец, как хотелось увидеть их снова. Дотронуться. Одежду сорвать. Посмотреть, каковы соски, прикусить, вылизать. Трахнуть в узенькую дырочку.

Хотелось, чтобы она пришла на то же место, не смотря на запрет, и дала себя распечатать. Окунуться в девственную глубину и познать величайшую радость.

Почему-то я знаю, что с ней не возникнет гадливого ощущения, что пьешь из кружки, в которую уже поплевали.

С ней все будет правильно, красиво, как в кино, которое мы тайком смотрим на телике комендантши, подсыпав ей снотворного.

Но наши желания не всегда отвечают возможностям.

Андронова не пришла, хоть я и ждал почти пол дня каждый день в течении недели, а потом надо было идти тренироваться перед очередным боем в клубе.

Это здесь, в Балашихе, бой напоминал игру, забаву, а там в Москве по-настоящему было.

С дядьками, что больше меня раза в два.

Но там и бабки не подростковые, а настоящие, хрустящие. Я откладываю помаленьку, все то, что не отдаю Антону. И там, кстати, обед нормальный. Не безвкусная баланда, а нормальный супец, наваристый, с большими кусками мяса.

И тот мир давал мне надежду, что я вырвусь из Балашихи. Может быть, даже поступлю на службу к Черкашину или Самсонову. Они берут с двадцати одного года, но парни что одного, что другого в полном шоколаде.

Поступать учиться смысла нет – бабло нужно, так что зависну с осени в армии.

— Смотри, какие крали… – Антон пихает меня в бок несколько дней спустя после встречи с Андроновой, пока мы стоим в магазине.

Он в очередной раз пиздит водку, а я на стреме. На кралей смотреть не хочется, лучше поскорее свалить, пока все-таки не замели, но приходится повернуть голову и рвано выдохнуть.

Вот же ебанутая!

Надо дать затрещину этой идиотке. На*уя было переться в этот район? Чтобы не только я увидел, как хороша дочь мэра между ног?

— Да эта же Андронова дочь? – с удивлением в голосе спрашивает Антон, расправляет плечи и даже откладывает водку. Пугающий признак.

— Не уверен, — пытаюсь отвлечь. — Они все похожи друг на друга.

— Да не… Она. Точно тебе говорю. Я ее на сцене видел, еще сказал тебе, как мечтаю, чтобы мой член оказался на месте микрофона, и она в него спела, — гогочет он громко, и девушки на этот звук резко оборачиваются.

Сука!

Девки быстро отворачиваются, но Антон уже на взводе. Он делает шаг в сторону, но я крутым броском руки хватаю его за локоть.

— Ты больной? – рычу я ему в ухо. – Это дочь мэра. Думаешь, тебе и это сойдет с рук?

Он смиряет меня внимательным взглядом и кривит в усмешке губы.

— Трахнуть ее хочешь? Так уж и быть, дам ее сначала тебе.

— Ты из ушей член-то вытащи, это дочь – давлю я слово, как глазное яблоко, — мэра. Тебя посадят в лучшем случае, в худшем – линчуют.

— Кто не рискует, тот не кончает, — вырывает он локоть, — к тому же, она ему не дочь, а вот я – сын.

— Не понял… — замираю я, не веря своим ушам. Не то чтобы я не доверял слову Тохи, просто почему я узнаю только сейчас, а главное, почему он числится детдомовцем?

— Слышал разговоры, что наши проделки прикрывает отец. Чей не уточнялось, но судя по тому, что я еще бегаю на свободе – мой.

— Ты не знаешь этого…

— Ну… так гляди, какая замечательная возможность проверить. Сочная, спелая ягодка. Сама явилась в этот район. Значит, хочется любовных приключений. Мы же альтру… ну ты уяснил, — ржет он. – Должны подсоблять друг другу.

Мы почти подошли к девкам и мне кажется, что грудь кто-то давит ногой, одетой в армейские ботинки. Нахуй, ну вот нахуй она сюда припёрлась?

— Пошли отсюда, — шипит она своей темноволосой пышногрудой подружке, но та лишь отмахивается. Наклонилась так низко, что явно хочет, чтобы в задницу вставили болт. Дура.

— Да погоди, я выбираю воду.

— В выборе жидкостей всегда можете обратиться ко мне, — подает голос Антон и подходит близко. Улыбается широко. И как-то искусственно, наверняка уже в голове раздел каждую.

Впрочем, с подружки Ланы, как я стал ее про себя называть, много убирать и не требовалось. Короткое желтое платье на бретелях оставляло мало простора для богатой фантазии. На Лане, судя по блеску ткани, шелковый синий комбинезон с бежевой водолазкой. И, наверное, можно считать меня психом, но эта легкая ткань привлекает и возбуждает больше, чем полуобнаженное тело, сверкающей карими глазами, крали.

— Но я бы рекомендовал вам белковые натуральные напитки, — продолжает свой грязный флирт Антон, который тоже не сводит сального взгляда с испуганной мордашки Ланы. На его слова она морщит лицо, словно учуяла отвратительный запах и прицельным взглядом настойчиво попросила у меня поддержки.

Но я молчу. Смотрю мимо. Потому что она сама виновата, а Тоха брат по крови.

Когда она понимает, что я не помогу, что-то в ее лице меняется. Всего доли секунды, но передо мной другая Лана. Не милая, сексуальная девочка, а фурия, которая разгадала, что я не принц на коне, а скорее, верный конь Антона. И даже пальто не заимел.

— Свои жидкости оставьте при себе, как и воду. Мы в этом магазине ничего покупать не будем. Здесь плохо пахнет. Пойдем, — задирает острый подбородок, дергает на себя подружку, но ту резким хватом берет за талию Антон.

— Что так неприветливо? Я к вам со всей душой. Готов даже сначала трахнуть вас в рот, а не жопу, — его вторая рука резко накрывает грудь Ланы, на что та вскрикивает и со всей дури бьет его по лицу.

Пизда. Просто пизда. Я на мгновение прикрываю глаза, соображая, что девка встряла. Тоха чересчур трепетно относится к насилию. Когда оно в его отношении.

Он рычит, дергает головой, смотрит зло и грозно, а потом делает движение руками и почти достаёт Лану, но она делает испуганный шаг назад, врезается в полку с консервами. Все с диким грохотом тут же рассыпается градом нам под ноги.

Пока к нам бежит с грозными воплями продавец, разобраться, кто навел бардак в его забегаловке, девки сматывают удочки.

Антона это злит еще больше, и он просто отталкивает дядьку в другую полку с крупами и рвет когти за убежавшими.

Я останавливаю его на выходе, пихаю в стену.

— Остынь! Она убежала, че ты нарываешься-то?

— Эта сука меня ударила? Ты видел? Ты знаешь, что за такое положено? – мечет он глазами молнии.

— В нашем мире, она из другого! Оставь ее! – уже кричу.

— Значит, пора познакомить ее с нашим, – орет он в ответ и пытается вырваться, но я сильнее. Прижимаю шею локтем, не даю дернуться. Ну давай же, включи мозг! Он унимается и хохочет с меня.

– Запал, да? Чаешь эта богачка даст тебе просто так? Она Королеву сосет уже два года. Замуж за него собирается. Он всем хвастается, что отодрал ее во все дырки. Так что не такая она и чистая, как кажется. И вообще. Мы же братья. Одна кровь! Разве не помнишь, что я для тебя сделал?

— Помню, — бурчу, отпускаю, понимая, что не свезло. Да и слова про сладкого Королева набатом бьют мозг. Мне казалось она другая. Иллюзия.

— Так ты со мной? – делает он паузу. – Брат.

— С тобой.

— Тогда погнали, покажем этим цацам, какие мы любезные, пока они на трамвае не уехали.

Мы выходим на дорогу, осматриваемся по сторонам, на лес, на заправку, возле которой и был магазин. Я часто дышу, чувствуя, как горячие пары от асфальта заполняют легкие. Все еще надеюсь на удачу, может быть хоть солнце ослепит этого придурка.

— Вон они. — Антон сразу замечает вдалеке две тонкие фигурки. Даже не бегут, уверенные, что все закончилось. Жопа в том, что все только начинается.