Глава 6

Открыв одну из дверей, девушка провела нас в красивую светлую комнату, стены которой были выкрашены в персиковый цвет. У стены слева стояла шикарная кровать с богатой резьбой деревянным изголовьем, с шифоновым балдахином и — о чудо — уже застеленная специально для нас; по бокам от нее стояли трюмо и прикроватный столик. Последний — у панорамного окна, идущего во всю стену, прерывающегося лишь на дверь, ведущую на балкон. По центру комнаты красовался персикового цвета диван, напротив которого висел телевизор. По бокам от последнего обнаружилось два узких шкафа, украшенных вензелями. В углу — еще одна дверь.

— Там ванная, — улыбнулась девушка, проследив за моим взглядом. — Ну а теперь я вас покину, чтобы…

Мимо меня протиснулся Роман, направляясь прямиком к единственной кровати и укладывая на нее Артемку.

— Все прекрасно, — я схватила горничную за локоть, не дав ускользнуть, но где нам всем спать?

Та испуганно хлопнула глазами:

— Здесь.

Я вздохнула, уточняя:

— Диван хоть раскладывается?

— Кажется, да…

Она обвела взглядом всех присутствующих и, похоже, только теперь поняла, что нас несколько больше, чем спальных мест.

— Я принесу вам еще один комплект белья, — заверила горничная. — Застелить диван на ночь. Простите, от Сергея Петровича не было распоряжений о… Вы лучше сами с ним поговорите за обедом. Хорошо?

Девушка ушла, а в проходе появился мой чемодан и три рюкзака… Что ж, отступать некуда — пришла пора распаковывать багаж и обустраиваться.

Я посмотрела на замерших у панорамных окон детей, подошла к ним и… тоже прилипла к стеклу. Вид открывался шикарный — на высоченный забор, дорогу, склон и море. Последнее казалось таким близким, что хотелось немедленно скинуть с себя одежду и побежать навстречу.

— А когда нам можно туда? — озвучила типичные мысли Аринка.

— Уже после встречи с дедушкой, — с сожалением ответила я, дергая за ручку двери, ведущей на балкон, куда мы все и выбежали, толкаясь, словно дикари.

— Мама! Какой здесь воздух! — протянула Варя, хватаясь за резные перила и жмурясь от счастья. — Вот бы мы деду понравились и каждый год вот так приезжали, повидаться.

— Да, — согласилась я, — было бы неплохо. Только постарайтесь ничего не разбить в доме, никому не нахамить и вообще быть паиньками.

— Скажи это Артему, — надулась Аринка, на которую я все это время смотрела. — Я уже взрослая, и не стану делать плохо!

— Очень хорошо, тогда все следите за младшеньким, — улыбнулась я. — Не хотелось бы уехать, оставшись в долгах из-за какой-нибудь вазы династии Минь.

Девочки засмеялись, но быстро умолкли.

Ведь сзади нас откашлялась женщина.

Она была небольшого роста с густой копной светлых волос, уложенных в классическое каре. Голубые глаза, чуть тронутые морщинами у внешних уголков, обрамляли пушистые длинные ресницы, а кончик маленького аккуратного носика был слегка приподнят, придавая женщине немного шкодный вид. Одетая в длинный светлый льняной сарафан и обутая в босоножки на небольшом каблуке, она выглядела по-домашнему просто и, в то же время, элегантно.

— Здравствуйте, — улыбнулась нам незнакомка, — простите, я стучала, но мне не открыли, и, поступившись правилами приличия, я позволила себе войти.

— Ничего страшного, — проговорила я, направляясь в комнату и, таким образом, заставляя женщину тоже вернуться в помещение. Мне хотелось проверить Артемку, а то ходят тут всякие…

Сын крепко спал. Облегченно вздохнув, я вновь посмотрела на пришедшую, и, разумно предположив, что она не из прислуги, уточнила:

— А вы?..

— Я — жена Сергея Петровича, Жанна Михайловна, — с готовностью ответила она, протягивая мне пухлую ручку. Кожа у нее была очень светлой и мягкой, ухоженной. А на ногтях красовался шикарный маникюр.

— Очень приятно. Меня зовут Маргарита. Это — Варя, — я показала на старшую дочь, вышедшую с балкона вместе с младшей. — И Аришка. В кровати спит Артем.

— Вы без мужа, — проницательно заметила женщина, очень пристально рассматривая Варю.

— Да, мы… Он остался дома, по работе.

Я пожала плечами, стараясь скрыть неловкость. Признаваться в том, что нас с детьми бросили ради черноглазой двадцатилетней смуглянки из Италии, не хотелось.

— Он бизнесмен, — добавила Варя, улыбнувшись мне, давая понять, что не сдаст, после чего отвлекла удивленную Аринку разговором, уводя к телевизору. И тут я вспомнила о казусе — одной кровати на всех.

Посмотрев на Жанну Михайловну, все еще не сводящую глаз с моей старшей дочери, я уточнила:

— А вы не видели, случайно где-то в доме девушку — горничную? Она обещала принести нам еще один комплект белья. Застелить диван на ночь. Сами понимаете, нас четверо…

— Ах да! — опомнилась хозяйка виллы. — Я ведь по этому поводу и вторглась так решительно! Понимаете, какое дело: Игнат — помощник мужа — сказал ему, что вы летите с детьми. Но супруг запамятовал. Он очень сдал за последние несколько лет, бедняжка, и многое стал забывать, хотя раньше — клянусь! — помнил все на свете.

— Даже места, где наделал и бросил детей запомнил, — кивнула я. — Феноменально.

Жанна Михайловна сбилась, посмотрела на меня удивленно, затем быстрыми легкими движениями поправила прическу и продолжила, как ни в чем ни бывало:

— Да-да, все помнил! Но про количество прибывающих гостей забыл. И вот я принимаю всех по мере… прилета.

— А почему не он сам принимает? Неужели так болен?

— И это, и занятость играет роль, — она отвела глаза. — Сергей по-прежнему многое берет на себя, не позволяя никому его заменить “у руля”. Хотя здоровье просто кричит, умоляя о помощи. Впрочем, он подъедет к обеденному времени, и вы сами оцените, насколько ему уже нелегко. Но вернемся к комнате, простите, что так вышло.

— Ничего, — отмахнулась я, — мы расстелим диван.

— Ну что вы! В этом нет нужды, — Жанна Михайловна испуганно округлила глаза и продолжила: — У меня есть к вам два предложения, а вы сами решите, что больше подходит. Первое: останьтесь в этой комнате с сыном, а в смежную мы заселим ваших девочек. Всем будет предельно комфортно. Или же… у нас есть прекрасный гостевой дом слева от главных ворот. Он одноэтажный с двумя спальнями и кухней-гостиной; находится в тени фруктового сада и имеет собственный выход к морю. Разумеется, также оснащенный видеонаблюдением и системой безопасности. Только ради бога, не подумайте, что я хочу вас выселить с виллы! В любое время вы здесь желанные гости. Если…

— Я согласна! — сообщила, остановив Жанну Михайловну. — Это чудесное предложение.

— Какое из?

— Домик, разумеется. Когда можно туда перебраться?

— Да хоть сейчас, — улыбнулась женщина, облегченно вздохнув. — Он всегда находится в пригодном для жилья виде. Берите сына, зовите дочек, я вас провожу лично и пришлю кого-нибудь за вещами.

— Прекрасно! — я радостно потерла ладоши: сама вилла пугала своей роскошью и вычурной дороговизной, а вот жизнь в отдельном домике с фруктовым садом вокруг помогла бы создать иллюзию более приземленного отдыха, лишь изредка разбавляемого грустными нотами — встречами с моим больным отцом. — Дети, за мной! Мы переезжаем.

Так, с Артемкой на руках, я последовала за женой отца прочь из “родового гнезда”, как успела мысленно обозвать дом, куда съезжались потомки наследившего богача. На улице мы встретили парня, уже таскающего сегодня мой чемодан с рюкзаками, и я, заметив его первой, сама потребовала подойти:

— Эй, любезный! Можно вас?

Парень как раз сидел, нагло развалившись в плетеном кресле, и попивая что-то прохладительное из запотевшего стакана. Услышав меня, он вскинул брови, поднялся и подошел.

— Слушаю, — сказал тихо, замерев в метре от меня в какой-то развязной позе.

“Интересно, сколько им платят здесь? — подумала я, разглядывая этого красавчика, в свою очередь пробегавшегося взглядом по мне. — Наверняка, немало. А ведут себя все так, будто с серебряной ложкой во рту родились”.

— Нам снова нужны ваши услуги, — проговорила я, хмурясь от недовольства, потому что парень позволил себе задержаться взглядом в вырезе моего сарафана, оттянутом спящим Артемкой.

— Что именно требуется? — спросил он, наконец встретившись глаза в глаза и нагло усмехнувшись.

— Нужно перенести наши вещи из персиковой комнаты в гостевой домик, — отчеканила я, — и побыстрее.

— Будет исполнено! Не извольте волноваться.

Парень картинно козырнул и побежал к вилле, а я подошла к ожидающим Жанне Михайловне и девочкам, тут же высказываясь с самым гневным лицом:

— Отвратительный тип! Позволяет себе невесть что!

— Да? — удивилась она. — Я поговорю с сыном, вы уж его простите, он бывает слишком не серьезен в силу молодости, но это не со зла.

— С сыном? — повторила я, чувствуя, как краснеют от стыда скулы.

— Да. Лев — мой сын от первого брака, — мне показалось, что вокруг глаз Жанны Михайловны появилось чуть больше морщинок, да и уголки губ дернулись вверх, будто она улыбнулась с хитрецой. — Что ж, прошу за мной, мы почти у цели.

Надо ли говорить, как стыдно мне стало? Представив, как неприятно было Жанне Михайловне видеть развернувшуюся сцену, я почувствовала себя последней хамкой.