2 Дарман Салем. Продолжение

А через десять лет грянул гром. Сын к тому времени уже обзавёлся своим супругом, и Натан уступил им имение, перебравшись с Велом, под видом восстановления здоровья, в один из наших южных особняков. Поэтому в столице я жил один. В тот вечер я гостей не ждал, и появление Вела на взмыленном жеребце, одетого в слишком лёгкий для нашего климата костюм, стало для меня неожиданностью.

— Господин Дарман! Натану плохо!

— Что случилось? — прищурился я.

— Его последние месяцы головные боли мучили. Целитель приходил и настойку какую-то выписал. Полегчало вроде. А потом снова началось. А сегодня утром Натан в обморок упал, когда с лестницы спускался. Хорошо, я поймать его успел, а то бы шею себе свернул. Я мага жизни вызвал. Он осмотрел Натана и… сказал, что жить ему два-три года осталось. Я его с лекарем оставил, а сам вот к вам, порталом. Может, вы чем поможете Натану?

Супруга с Велом я забрал в столицу. Лучших магов нанял, да только бесполезно всё было. Натан угасал на глазах. Вел теперь от него совсем не отходил. Сын приехал из поместья, но через неделю уже вернулся к супругу. Головные боли у Натана всё увеличивались, заставляя кричать по ночам, и никакие лекарства не помогали. А однажды утром Вел принёс его в столовую на руках.

— Отпустите его, господин Дарман, — тихо попросил он, прижавшись щекой к макушке. — Ему больно, очень больно.

— Дар, пожалуйста… — тихо всхлипнул Натан. — Я больше так не могу.

Я молча подошел к Велу и поцеловал Натана в щеку. Положил ему руку на лоб и выпустил магию. Натан обмяк, и я закрыл его глаза теперь уже навсегда. А Вел так и остался держать на руках теперь уже мёртвое тело. Погребальный костёр мы складывали вместе.

— Наверное, я уеду, господин Дарман, — сказал Вел, собирая пепел погребального костра в урну.

— Зачем?

— Так нет больше Ната.

— И что? Мне опытные охранники разве не нужны?

Вел промолчал и остался. А вот сын меня не понял. Узнав о смерти, он примчался ко мне в столицу и обвинил меня в убийстве Натана. И не только потому, что я отпустил его душу, хотя маги жизни давали ему ещё пару лет. Сын обвинил меня в том, что я убивал Натана всю его жизнь, что он был живым человеком, что ему хотелось чувств, а я обращался с ним, как с вещью, и даже в имение сослал под конвоем своего верного пса Вела, чтобы, не приведи демоны, он и глаз ни на кого поднять не мог.

Я глянул на Вела, который плотно сжимал губы, и промолчал. Я не стал объяснять сыну, в чём он не прав. Огненный маг — что возьмёшь. Он сначала говорит, а потом думает. А я не желал, чтобы трепали светлое имя Натана. Пусть он лучше останется для всех несчастным, забитым мужем некроманта, чем сын однажды ляпнет, что Натан, будучи в законном браке, таскал в постель дружинников.

Смерть Натана сблизила нас с Велом. Поняв, что идти ему, собственно, некуда, и дружинник сорока восьми лет, давно не державший оружия в руках, никому не нужен, Вел остался со мной в столице. Через пять лет он стал моей правой рукой и любимой мозолью, которая постоянно ноет, но деваться от неё некуда.

— Хоть бы «ученика» себе завёл, что ли, — ворчал он. — Скоро ты, господин главный некромант, сам на своих химер похож будешь.

— На себя посмотри, — фыркнул я. — Сам бобылём ходишь. Чего себе никого не заведёшь?

— Не могу я, — тихо признался Вел. — Все не такие, и всё не так. Но я-то любил, а ты, господин Дарман?

— А я нет. Не умеют некроманты любить.

— Глупости. Любить все могут. Ты просто не встретил того, за кого жизнь отдать захочешь.

Такие разговоры время от времени случались у нас, но всё оставалось по-прежнему.